Сборник драбблов

Миша никогда не понимал разделения работы на мужскую и женскую; мать воспитывала его с сестрами вместе, учила готовить, стирать и поддерживать дом в порядке. Что оказалось очень полезно, потому как Август, похоже, в подобных вещах ничего не понимал — хоть и согласился взять на себя уборку в собственной лаборатории, — а нанимать прислугу им обоим не хотелось. По многим причинам. Уборка не казалась Мише чем-то особенно увлекательным, но она вносила в жизнь определенное разнообразие. И к тому же ему просто нравилось знать, что дом в порядке. Например, что пол спальни, на котором он сейчас лежал, был чистым. Август запахнул халат плотнее, и, подступив на шаг, потерся внутренней стороной босой ступни о мишино бедро, с любопытством наклонив голову набок, наблюдая за его реакцией. Ступня была холодной, однако, прикосновение все же отозвалось внутри приятным ощущением, пока еще больше похожим на щекотку, чем на возбуждение, но от того не менее увлекательным. С лукавой улыбкой, Август повел ступню дальше, щекотно потерся поджатыми пальцами о бок, и Миша, чуть приподнявшись, подложил руки под голову. — Лежи спокойно, — голос Августа звучал строго, но все же это не был приказ, скорее просто распоряжение. Миша молча кивнул в ответ. Подступив еще на шаг ближе, Август подался вперед, снова потерся о него пальцами, легко поддел ногой, точно пытаясь перевернуть, завел пальцы в подмышку; его, похоже, по-прежнему не слишком возбуждали такого рода игры, но неприятными они ему тоже не казались, и если Миша просил о чем-то в этом духе, Август никогда не отказывал. Они уже привыкли идти друг другу навстречу в подобных мелочах. Август чуть наклонился, и перевел ногу Мише на грудь, обвел большим пальцем сосок — это прикосновение уже раскатилось внутри отчетливым возбуждением, прошившим все тело от горла до паха и член чуть приподнялся. Смотреть на Августа снизу вверх, вот так, лежа на полу, было интересно, непривычно, пусть плотный халат и не давал рассмотреть тело — зато ноги казались еще длиннее, крепкие мышцы голени, натянутые жилы, подступающие к чуть истончившейся, немолодой коже голубые веревки сосудов сразу бросались в глаза. Миша с удовольствием бы обхватил его ступню обеими руками и притянул ближе, чтобы покрыть поцелуями, от плоского ногтя на выступающем большом пальце, до уязвимо-хрупкого свода стопы. Но Август сказал, что он должен лежать спокойно — и Миша не собирался нарушать правила. Август плотнее вжал в него пальцы и жесткие подушечки у их основания, снова погладил кожу у правого соска, было двинулся к левому — Миша почувствовал, как ускоряется его пульс, настолько резко, что это было похоже на воздействие убер-заряда, — но вдруг передумав, передвинул ногу ниже, вдоль ребер к животу. Миша невольно напряг мышцы, и Август усмехнулся в ответ, надавливая чуть сильнее. Он проверял его на прочность, или, по крайней мере, угрожал проверить. — Больше всего, Schatz, меня очаровывает то, что твоя мощь очевидна, даже когда ты не пытаешься ее продемонстрировать, — Август говорил тихо, точно с самим собой, но его слова точно вливались в нарастающее возбуждение, разогревая жар, все сильнее разгорающийся внутри тела. Миша сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле. Пульс стучал, отзываясь в горле, в паху, в деснах, точно становясь с каждым ударом громче. Август прижался пяткой к основанию члена, и это прикосновение точно обожгло его. Чересчур стремительная эрекция была почти болезненной, напряжение свело все тело как судорога; Миша сделал глубокий вдох, замер, наслаждаясь остротой ощущения, а Август, явно заметив его реакцию, с короткой усмешкой чуть приподнял стопу, чтобы пройтись ей от середины члена выше, позволяя уже обнажившейся головке упереться в нежную впадину свода. Он двигал ногой неспешно, плавно, но мишино тело отвечало на каждое прикосновение. Сама мысль о происходящем заводила его все сильнее каждый раз, когда он к ней возвращался, представляя — вспоминая — то, что не мог сейчас увидеть: как пульсирует сосуд на стопе, как приминаются жесткие волосы на большом пальце, когда он скользит по члену вверх, почти до уздечки. Август оборвал ласки совершенно неожиданно и Миша не смог сдержать разочарованный вздох, когда тот снова перевел ногу на бедро. — И еще, пожалуй, то, что ты всегда готов отдать эту мощь в мое полное распоряжение, — сказал Август и, прежде чем Миша успел попросить его вернуться к прерванным нежностям, тот на него наступил. Не всей тяжестью, даже не половиной, наверное, но все же вполне ощутимо. Босая ступня вмялась в расслабленную мышцу бедра как в глину. Миша машинально напрягся, но Август навалился сильнее и он послушно расслабился. Ощущение было странным, но тоже увлекательным, оно не давало угаснуть жару возбуждения, наоборот, придавая ему свежесть. Член подрагивал в ожидании нового прикосновения. Август сдвинул ногу ближе к колену, чуть приподнимая ее, чтобы не надавить слишком сильно. — Ты принадлежишь мне полностью и тебе самому это нравится, — он усмехнулся, снова подаваясь ближе, чтобы потереться о член тыльной стороной стопы. Миша запрокинул голову, и, прикрыв глаза, позволил себе полностью раствориться в ощущениях, все сильнее захватывавших все тело, точно так же, как рассудок полностью захватывала мысль о том, что он действительно полностью принадлежал Августу. И это было прекрасно. Все закончилось несколько быстрее, чем он бы хотел, оргазм захлестнул его тело, заставляя выгнуться с коротким стоном. Сердце стучало так часто, что грохот пульса, отдававшийся в ушах, почти заглушал голос Августа: — Замечательно, теперь можем перейти к следующей части. Он опустился сверху, встал на колени, распахнув халат, стиснув ногами мишины ребра, так резко, что это было почти болезненно; тот все еще пытался выровнять дыхание и ему казалось, что с каждым глубоким вдохом их тела все плотнее вжимаются друг в друга. — Пожалуй, это не будет лишним, — добавил Август, вытаскивая из кармана баночку вазелина. Миша с улыбкой запустил руки под его халат, чтобы погладить по бедрам — в ответ на это, Август провел рукой по его груди, смазывая кожу вазелином, неспешно обводя соски, и было затихшее возбуждение снова обожгло его изнутри. К счастью, Август больше не стискивал его бока ногами, чуть раздвинув их, пристраиваясь ближе, — и Миша по крайней мере мог нормально вдохнуть. Подавшись вперед, Август потерся членом о его грудь, продолжая поглаживать соски, чуть сжимая грудь ладонями, так, что расслабленные мышцы, прикрытые слоем жира, образовывали небольшую ложбинку. Каждое движение вперед и назад точно коротким разрядом расходилось по коже, отзываясь в чувствительно напрягшихся сосках. — Если ты продолжишь так делать, — выдохнул Миша, — эта часть не станет последней. — Замечательно, — усмехнулся Август, стискивая его соски обеими руками, болезненно-резко, и почти мучительно возбуждающе. — У нас еще много времени до обеда.