Сборник драбблов

— Я не хочу этого делать. — Миша нервно сглотнул, подбирая нужные слова. — То есть я хочу, но я боюсь, что могу тебе повредить. Я понимаю, что медиган все еще отлично работает, но все же... Он погладил Августа по шее, на секунду задержав большой палец на чувствительном месте чуть ниже кадыка. Удушение нравилось ему, хоть он никогда не считал, что любит контроль, и уж тем более — любит причинять боль. Пожалуй, в первую очередь, Мише казалось захватывающим то, насколько Август доверял ему, раз предлагал нечто подобное, но дело было не только в этом, сам процесс тоже ему нравился: тесный контакт, биение пульса прямо под рукой, которое он отчетливо, остро ощущал, даже когда они использовали для удушения ремень — чтобы давление было более равномерным. Но в раньше они делали нечто подобное на базе, где был респаун, и Миша твердо знал, что как бы далеко это ни зашло, он не мог навредить Августу по-настоящему. Теперь же риск казался вполне реальным. — О, я уже продумал все необходимые меры безопасности. Тебе понравится. Август взял с прикроватной тумбы оставшееся от прошлых хозяев тяжелое пресс-папье — бронзовую статуэтку лежащей собаки — и взвесил ее в руке. — Да, уверен, эта вещь идеально подойдет, — сказал он, опускаясь на постель, все так же держа пресс-папье в руке. — Подойдет для чего? — на самом деле, Миша не был уверен, что готов услышать ответ. Иногда Августу в голову приходили очень странные идеи и некоторые из них Мишу до сих пор немного пугали. — Для того, чтобы я мог подать тебе сигнал, когда ты меня душишь, — сказал тот таким тоном, как будто это была самая очевидная вещь на свете. Он подвинулся ближе к краю постели и свесил кисть руки, сжимавшей пресс-папье, с края. — Если мне станет плохо, пальцы разожмутся и она упадет, — продолжил пояснение Август. — Если мне не станет плохо, но по какой-то причине я захочу тебя остановить, то просто брошу ее на пол. Это звучало довольно разумно. — Хорошо, — с коротким кивком Миша тоже опустился на кровать. Встав на колени с Августом рядом, он наклонился, чтобы поцеловать того в лоб и, прижавшись к нему на пару секунд плотнее всем телом, поднял с пола свой ремень. — Бросишь эту штуку на пол, если что-то пойдет не так? — в этом уточнении не было нужды, но Мише хотелось еще раз услышать, что все продумано. — Обещаю. Миша поцеловал его еще раз, прежде чем распрямиться и обернуть ремень вокруг шеи Августа. Они оба были полностью раздеты, и, в близости, граничащей с полуобъятьями, чувствовали каждый удар сердец друг друга. — Надеюсь, следы продержатся долго и я смогу наблюдать их постепенное исчезновение, — тихо сказал он, прежде чем Миша приложил к его губам палец, без слов прося замолчать. Слова сейчас были совершенно лишними. Прежде чем начать затягивать петлю, он медленно провел ладонью по груди и животу Августа, ласково ероша волосы, чувствуя глубокое дыхание и то, как плавно ускоряется пульс; когда его большой палец обвел ямку пупка, Август напрягся, чуть вздрогнув от щекотки, и шумно вздохнул, точно поторапливая Мишу. Тот подчинился, опуская руку ниже, к уже чуть приподнявшемуся члену, а другой — затягивая чуть сильнее петлю ремня, позволяя ей врезаться в кожу. Это еще не было удушение, только его обещание, но тело Августа уже отозвалось на него — твердеющий член отчетливее уперся в мишину ладонь, а дыхание непроизвольно ускорилось. Он перехватил пресс-папье поудобнее и стиснул его сильнее. Наклонившись ближе, Миша опять прижался губами к его лбу, плавно продолжая затягивать петлю. Август чуть приоткрыл рот, торопливо делая глубокий вдох, прежде чем ремень захлестнулся туже, перекрывая дыхание. Его пульс мгновенно подскочил, член налился кровью — Миша провел по нему рукой, чувствуя, как Август вздрагивает всем телом в ответ на это прикосновение, сжимая челюсти. Во время удушения он возбуждался быстро, как мальчишка, и так же быстро разряжался, но именно в этом и было очарование. Удушение требовало осторожности, особенно теперь. Прижав безымянный палец и мизинец к шее Августа, чуть ниже полоски ремня, Миша внимательно вслушивался в ускоряющийся пульс, считая про себя секунды: отпустив слишком рано он испортит удовольствие, отпустив слишком поздно — причинит боль; важно было соблюсти баланс, выбрать правильный момент — и он надеялся, что сможет. Он резко двинул рукой вверх, вдоль стремительно вставшего члена, обвел большим пальцем головку — и тут же ослабил хватку на ремне, плавно распуская петлю, позволяя Августу вдохнуть. Тому нравилась физическая реакция организма на удушение, то, как во время него тело отзывалось на ласки, и возбуждение усиливалось с каждым ударом отчаянно бьющегося сердца. А Миша, хоть и находил захватывающим ощущение контроля, отданной ему власти, но ничуть не меньше ему нравилось просто просто смотреть на Августа — на то, как расплываются по коже красные пятна и проступает испарина, как он выгибается, алчно ловя ртом воздух, когда кровь приливает к отпечатку ремня на шее. Он выглядел уязвимым; в прежние годы Миша никогда не задумывался о том, что это может показаться ему привлекательным, но любовь к Августу, острота их обоюдного желания, многое в нем изменили, открыли для него очарование того, что раньше казалось ничуть не интересным. Облизнув губы, Август снова перехватил пресс-папье поудобнее, и молча кивнул, приказывая продолжать. Миша опять наклонился ближе, провел рукой по его груди и беспокойно подрагивающему животу, — задержал на нем ладонь, еще раз медленно затягивая петлю на шее, на этот раз спустив чуть ниже. Август снова выгнулся, чуть запрокидывая голову, мышцы его брюшного пресса напряглись, становясь отчетливо ощутимыми, и, переминая покрывающий их слой жирка, Миша плавно сдвинул руку ниже, к уверенно стоящему члену, чтобы обхватить его пальцами в тот же момент, когда затянул ремень на шее еще чуть сильнее. На этот раз он двигал рукой резко, чуть грубовато, торопливо наращивая скорость — и Август, прикрыв глаза, напряженно мелко вздрагивая, начал толкаться бедрами ему навстречу, подыгрывая, ускоряя происходящее еще больше, явно не собираясь доводить до третьего удушения, стараясь закончить как можно скорее. Миша был не против. Продолжая считать секунды, опять прижавшись губами к его лбу, чувствуя привкус испарины, он то двигал рукой вверх-вниз, то поглаживал большим пальцем головку, развозя проступившую влагу — до тех пор, пока не пришла пора снова отпустить ремень. Делая глубокий вдох, Август резко рванулся ему навстречу — и кончил, жадно вдыхая, комкая простынь свободной рукой. Осторожно отодвинув ремень прочь, чтобы он не запутался, снова пережимая шею, Миша легко поцеловал Августа в подбородок и опустился ниже, чтобы прижаться губами к отпечатку на шее. След казался глубоким даже на ощупь. С тихим стуком опустив пресс-папье на пол, Август чуть отодвинулся от края кровати, прижимаясь к Мише плотнее, обнимая одной рукой, а другую уже пропихивая между их тел, готовый отплатить ответной лаской, и тот охотно подался ему навстречу, продолжая целовать след от ремня.