Сборник драбблов

Август не раз упоминал, что родом из богатой семьи, в детстве у него была прислуга, но впоследствии он ее лишился, вместе с большей частью семейного состояния и статуса — хотя это, похоже, его не особенно огорчало. Для Миши прислуга была скорее чем-то из книг, вроде конюшни с породистыми скакунами и личного особняка, он никогда не думал о ней всерьез. Но мысль о служении, об исполнении приказов, его настолько увлекала, что, отчасти Миша ревновал даже к тем, кто когда-то помогал юному Августу одеваться: в конце концов, это подразумевало особое доверие, которое, может, и было далеко от возникшего между ними, но все же выглядело довольно интересным. Поэтому именно это они и выбрали как сценарий для своей следующей игры: Август — хозяин, Миша — верный личный лакей, который должен привести в порядок его одежду. — Я хочу выглядеть идеально за сегодняшним ужином, — сказал Август таким тоном, как будто в этом ужине правда было что-то особенное. — Уверен, ты сможешь мне помочь. — Постараюсь, хозяин, — Миша кивнул, внимательно глядя на небольшую полку, где лежало несколько щеток. Вряд ли этого хватило бы для полноценного ухода за одеждой — Август никогда не уделял этому достаточного внимания — но для игры будет вполне достаточно. Взяв первую попавшуюся щетку, Миша подступил к Августу вплотную, и наугад прошелся щеткой по плечам, смахивая невидимые пылинки. Август стоял неподвижно, принимая каждое прикосновение с показным равнодушием, но Миша был уверен: тот уже начал разогреваться, уже чувствовал как внутри всего тела постепенно собирается приятное нервное возбуждение, готовое превращаться в сексуальное — хотя бы потому, что он сам сейчас чувствовал примерно то же самое: сердце начинало биться быстрее, но пульс еще не отзывался эхом во всем теле, а тепло, собиравшееся внутри живота и мягкой волной пока не стало обжигающим. Это была самая интересная часть подобных игр: то, что, даже не делая ничего по-настоящему сексуального, они заводили друг друга, готовили к кульминации, просто создавая атмосферу. К тому же само отыгрывание выбранной роли было по-своему любопытным, давало возможность взглянуть на все иначе. Закончив с плечами, Миша аккуратно поправил узел галстука, и, удобнее перехватив щетку, зашел Августу за спину, чтобы продолжить чистку. Он водил щеткой вверх-вниз короткими движениями, плавно продвигаясь от левого плеча к лопатке, и дальше, к позвоночнику, скорее просто ожидая новых приказов, чем по-настоящему играя — это явно был просто пролог, дебют. Как бы ни нравилось ему прикасаться к спине Августа, пока что само по себе происходящее не особенно увлекало. Атмосфера происходящего была интересной, но Миша уже ожидал действия, перехода к миттельшпилю. — Отлично, — сказал, наконец, Август, чуть поводя плечами. — Думаю, моя одежда в порядке. Займись лучше обувью. Он явно знал, что именно нечто подобное Миша и хочет услышать больше всего: каким бы увлекательным ему ни казалось само подчинение, но возможность заодно уделить внимание обуви Августа, его ногам, которые он так обожал, делала происходящее еще более интересным. — Хорошо, хозяин, — коротко кивнув, Миша опустился на колени и взял с полки банку гуталина, накрытую старой мягкой тряпицей, уже промасленной и покрытой черными разводами. Резкий запах гуталина вовсе не казался ему неприятным, наоборот, он добавлял происходящему определенное очарование: чем правдоподобнее атрибутика, тем увлекательнее игра. Обычно Август полностью сменял одежду после завершения боев, но сегодня предпочел лишь частичную перемену, оставшись в брюках-галифе, и своих кирзовых сапогах, зная, что Мише они нравятся больше, чем обычные туфли. Да, сапоги были лишены элегантности, но его привлекало их грубоватое очарование части военной формы — и то, как они обхватывали голени Августа, подчеркивая их силу, в сочетании с изяществом лодыжек. Едва ли можно было придумать лучшую обувь для подобной игры. Зачерпнув немного гуталина, Миша плавно провел тряпицей вдоль голенища вверх, представляя себе, как напрягаются мышцы, как, наверное, чуть розовеет кожа, когда его прикосновения разгоняют кровь. Это нельзя было сравнить с настоящим массажем — но ощущения были похожими, разве что теперь в фокусе была власть, контроль, а не просто желание доставить удовольствие. Мысль о власти приятно отозвалась внутри и Миша почувствовал, как его член приходит в движение. Сочетание подчинения и столь увлекательной работы определенно увлекало. Упираясь свободной рукой в пол, Миша медленно двинул другой на себя, плотно прижимая тряпицу, старательнее размазывая уже нанесенный гуталин, втирая его в сапог. Он не особенно хорошо разбирался в чистке обуви — конечно, собственные ботинки он обрабатывал, защищая швы от воды, не более того, но для игры этого должно быть достаточно. Устроившись удобнее, он наклонился ниже и, развернув тряпицу, полностью накрыл ей мысок сапога, чтобы, потирая его ладонью, собрать лишнюю пыль, прежде чем продолжить полировать. Миша не видел пальцы Августа, но мог почувствовать их, чуть надавливая, мог легко вообразить себе все мелочи, виденные столько раз. Процесс увлекал его все больше: в происходящем действительно чувствовалось особое доверие, и это добавляло очарования. Невозможность прикоснуться к ступне Августа, в сочетании с близостью этого прикосновения, создавало напряжение, примешивавшееся к возбуждению, усиливая его многократным эхом. — Довольно, — строго произнес Август. — Думаю, обувь тоже в порядке. Переходи к следующей части. — Подождите, хозяин. Я должен почистить ваши сапоги как следует, — возразил Миша, снова взяв баночку с гуталином. — Я должен довести все до конца. Он не вжился в роль настолько хорошо, как хотел бы, но его определенно увлекало происходящее, к тому же возможность чуть затянуть происходящее, подразнить Августа, не выходя за пределы своей подчиненной роли, казалась очень приятной. Он снова зачерпнул гуталин и, на этот раз, провел тряпицей по правому сапогу, плавно его растирая аккуратными круговыми движениями. Член уже упирался в ширинку, ощутимо, почти болезненно, но желание довести все уж если не до завершения, то хотя бы до определенной симметрии, было сильнее. — Нет, — Август чуть наклонился и, властно опустив руку ему на плечо, заставил Мишу остановиться. — Ты обязан выполнять мои приказы, не забывай. И я приказываю тебе остановиться. Немедленно. В его голосе слышалась улыбка, но все же тон был строгим. Как всегда: если Август играл — то играл всерьез. — Хорошо, хозяин. — Миша улыбнулся, медленно поднимаясь с колен. Он был возбужден, член ныл в ожидании прикосновения, и, пожалуй, перемена занятия была не такой уж плохой идеей: как бы ни была приятна полировка сапог, заменить физическую близость она не могла. Даже Мише. Август явно сейчас испытывал то же самое. Он уже расстегнул свою ширинку, высвобождая член: тоже уже стоящий во всю длину, готовый к прикосновениям — на открывшейся головке проступила влажно блестящая капля, и Миша охотно растер ее подушечкой большого пальца, прежде чем расстегнуть собственные штаны. — Продолжай, — скомандовал Август. — Я хочу, чтобы ты полностью меня обслужил. — Конечно, хозяин. Я сделаю все, что смогу, — Миша улыбнулся в ответ, и, подавшись ближе, прижал свой член к его, чтобы начать ласкать их вместе. Он не пытался тянуть время, понимая, что сейчас это неуместно, наоборот: ожидание закончилось, пришла пора для кульминации. Соприкасавшиеся стволами налитые кровью члены привычно приятно ложились в ладонь левой руки. Испачканную гуталином правую Миша прижал к бедру, чувствуя, как на ладони с каждым ударом сердца все яснее проступает испарина. Август вздохнул, чуть запрокидывая голову, жадно ловя каждое движение, прикрыл глаза, и Миша, снова улыбнувшись, чуть ускорил свои движения, постепенно входя в привычный ритм. Чуть толкаясь бедрами вперед, потираясь членом о член, он водил рукой вперед и назад, стараясь не сбиваться с темпа, вслушиваясь в дыхание Августа, чувствуя, как их собственный запах смешивается с запахом гуталина. Миттельшпиль сегодняшней близости определенно был напряженным. Подаваясь его движениям навстречу, Август на секунду опустил руку Мише на плечо, опираясь на него, но тут же убрал ее, чтобы не выходить из образа. Миша придвинулся еще чуть ближе, скользя пальцами до основания члена Августа и опять вверх, к прижатым друг к другу головкам, чтобы обвести подушечкой нежные складки крайней плоти. Излились они почти одновременно: Миша — на пару движений раньше, но он не успел даже перехватить Августа удобнее, прежде чем тот, с коротким полувздохом-полустоном тоже кончил. Струя спермы выплеснулась Мише в ладонь, стекла щекотными каплями вниз по руке. — Теперь тебе придется привести мою одежду в порядок, — заметил Август с едва слышной усмешкой в голосе. — Ты ее испачкал. Миша опустил взгляд, чтобы убедиться в его правоте: да, несомненно. Большая часть его спермы попала на его руку и он растер ее по их членам в последующих движениях, но все же несколько капель попало на брюки Августа. Миша кивнул и, даже не застегнув ширинку, снова опустился на колени, но, на этот раз не стал снова брать гуталин. Ему предстояла другая, хоть и не менее увлекательная работа. Подавшись вперед, он прижался лбом к Августу, замер на несколько секунд, сделал глубокий вдох — и, не позволяя себе выйти из образа надолго, слизнул с ткани брюк первые капли собственной спермы. Конечно, достойный слуга не стал бы чистить одежду хозяина подобным образом, — но Миша был уверен, что Август не станет возражать. Их сегодняшней встрече требовался достойный эндшпиль.