Сборник драбблов

Миша пришел в комнату Августа, твердо намереваясь начать серьезный разговор — их контракт скоро заканчивался и, похоже, его обновления в этом году ждать не стоило. По крайней мере, мисс Поллинг, в отличие от прежних лет, уходила от прямых вопросов, и это само по себе выглядело довольно однозначным ответом. Но Август явно не был настроен на серьезные разговоры, и, едва завершив приветственный поцелуй, накинул на него потертый кожаный ошейник, и, затянув — не сильно, не мешая дышать — спросил, готов ли Миша на этот вечер стать послушным псом и «вылизать его как следует». Это звучало слишком соблазнительно, чтобы отказаться, поэтому Миша, конечно, согласился, и Август, довольно кивнув, сбросил халат, оставшись в одной пижаме; ему очень шел ее винный оттенок, но штаны были заметно коротковаты и полностью открывали взгляду лодыжки — довольно тонкие, изящные, даже слишком изящные для крепкого, рослого мужчины. Почти хрупкие. Небольшое несовершенство, казавшееся Мише совершенно очаровательным, не в последнюю очередь потому, что «хрупкость» — не то слово, которое пришло бы ему в голову использовать для описания Августа. — На колени, — скомандовал Август, поворачиваясь к нему спиной и Миша охотно выполнил приказ, опустившись на пол у его ног. В конце концов, для серьезных разговоров можно будет найти время позже. Он придвинулся ближе, подцепил пальцами пояс штанов Августа, стянул их ниже, до середины голеней и тот чуть раздвинул ноги, позволяя Мише устроиться удобнее, и, наклонившись вперед, уперся руками в изножье кровати. Облизав пальцы, Миша завел их между его ягодиц, привычно нашаривая дырку, все еще влажную от выпущенной воды вазелина и которым была смазана клизма — Август, конечно, подготовился сам, как всегда оставив для Миши лишь финальную часть близости — это было немного досадно, но не настолько, чтобы в чем-то его упрекать. Явно ощущавшиеся отдушка вазелина и запах мыла не могли перебить собственный запах Августа; Миша прижался лбом к его ягодице и сделал глубокий вдох, одновременно плавно надавливая пальцами на дырку, чувствуя, как та податливо раскрывается, впуская подушечки внутрь. Август на секунду напрягся, чуть сжав пальцы, но тут же снова расслабился с коротким вздохом впуская их глубже. Почти без смазки они входили медленно, Миша старался не торопиться, хотя знал, что Август не будет возражать против небольшой боли — но ему самому это казалось сейчас неправильным и неуместным. Лучше быть осторожным. Прикрыв глаза, Миша провел языком по коже и тут же легко прихватил ее губами — заталкивая пальцы уже на всю длину, нашаривая чувствительные точки. Август довольно заворчал, чуть подаваясь навстречу пальцам, и Миша двинул ими в ответ, привычно поглаживая нужное место — постепенно наращивая темп, но осторожно, чтобы не причинить неудобство, не натереть, ничем не навредить. Продолжая двигать пальцами, Миша подался еще чуть ближе, опустив голову, провел кончиком языка по внутренней стороне бедра, до самой промежности, и прижался губами к мошонке. Август подался ему навстречу, разводя ноги еще чуть шире, и, уперевшись свободной рукой в его бедро, Миша подался вперед, чтобы вобрать мошонку в рот полностью. Упрямые, чуть колючие волосы прилипли к небу, щекотали язык, но не вызывая тошноты, наоборот, это было приятно: он чувствовал одновременно тяжесть яиц, жесткость волос и нежность прикрытой ими кожи. Он чувствовал, как чуть давит на горло ошейник, как постепенно ускоряется его пульс и твердеет его член. На этот раз возбуждение не было стремительным, оно медленно разливалось внутри, согревая его, отгоняя лишние мысли. — К делу, — скомандовал Август. Даже в этой отрывистой фразе было слышно, как сбивается его дыхание. Миша подался назад, выпуская мошонку изо рта, чуть приподнял голову, высвобождая руку, и, наконец, уткнулся в складку между ягодиц Августа лицом, чтобы, припав еще ближе, провести языком по уже растянутой дырке, а потом протолкнуть его внутрь, выпуская побольше слюны. Август двинул бедрами, точно пытаясь подстроиться под какой-то собственный ритм — Миша не видел, но легко мог представить себе, как тот обхватывает пальцами полувставший член и медленно начинает водить рукой, приводя его в полную готовность. Конечно, Миша не мог ему не помочь и, продвинувшись еще ближе, завел язык так глубоко, как только мог, напрягая его, стараясь заполнить Августа, раскрыть сильнее, наслаждаясь необычным прикосновением. Он расстегнул ширинку и выпустил наружу свой член, чтобы, вслед за Августом, дойти до полной готовности. Правильный врач, несомненно, посчитал бы это все очень антисанитарным и не стал бы заниматься подобным. Но Август, к счастью, таким не был. И ему нравились подобные ласки. Продолжая ощупывать напряженным языком гладкие стенки, водя по своему члену правой рукой, левую Миша прижал к голени Августа и медленно двинул ей вниз, стараясь не сбиваться с ритма. Август, похоже, едва ощутил это прикосновение, слишком увлеченный остальными ласками. Миша скользнул ладонью по своду стопы, чувствуя, как эхом отдается в сосудах отчаянно бьющийся пульс, а потом пристроил руку на лодыжке, поглаживая большим пальцем выступающую косточку стопы. Чуть откинувшись назад, он высвободил язык, чтобы снова пройтись кончиком по самому краю дырки, припухшей, влажной от выпущенной слюны. Он мог бы снова запустить внутрь пальцы, но не хотел разрывать контакт, и просто продолжал вылизывать Августа, дожидаясь момента, когда тот, чуть выгнувшись, кончит себе в ладонь с очередным коротким вздохом. Пробормотав что-то на немецком — слишком тихо, чтобы Миша мог разобрать — Август вытер руку об пижамную куртку и сильнее ухватился за спинку изножья кровати. Возможно, он ожидал, что Миша закончит сегодняшнюю близость сокрушительным штурмом, но тот был настроен иначе. Он чуть отодвинулся и снова прижался лицом к ягодице Августа, опять чуть прихватил губами кожу, продолжая двигать рукой, до тех пор, пока тоже не кончил. Определенно, это было куда более приятнее сложных разговоров, и, на пару секунд прикрыв глаза, позволив себе потеряться в ощущении происходящего, Миша решил, что время для серьезных разговоров еще найдется, а сегодняшний вечер они вполне могут целиком посвятить друг другу.