hold (someone) closely

Тамаки пятнадцать, когда родители устраивают им официальную помолвку. Это такая смешная и наигранная формальность, что он даже недоволен, потому что сегодня так-то еще и шестнадцатилетие Мирио и вообще можно было и не запихивать все в один день. Будто искали повод напиться вдвойне — Тамаки не вылазит из фэйспалма, Мирио рядом с ним сидит с раздраженным видом. В раменной перед закрытием всегда полно народу, и к ним на второй этаж задувает пьяный хохот таких же алкашей снизу и плотное амбре чьего-то парфюма. — Моя детка, — изрядно подвыпившая госпожа Хикари виснет на Тамаки, обмотав его своими полуметровыми рукавами, с чувством расцеловывает его щеки оранжевой помадой и тормошит за плечи. Тамаки вздыхает с натянутой улыбкой, осторожно отлепляет ее от себя — они с отцом хлещут сакэ как воду, и господин Исао уже успел задремать лицом в стол, и у нее все кимоно в крошках и мандариновых кожурках, и им с Мирио совершенно точно придется тащить их по очереди вниз к такси, потом укладывать спать и возвращаться все прибирать со столов. Тамаки силится мыслить позитивно и радоваться хотя б тому, что госпожа Хикари весит немногим больше него самого. Уж свое поди донесет. Мирио повезло меньше — у него помада и на носу, и на лбу, и даже ворот футболки уделан, и праздничный колпачок на резинке сполз с макушки на шею. Он по привычке запускает пятерню в волосы, но вместо пушистого длинного хвоста у него теперь cowlick, и Тамаки откровенно скучает по ощущению его шикарного маллета меж пальцев. Все его рапунцелевское богатство ушло на костюм Лемиллиону, и за прошедшие четыре месяца их учебы в UA Тамаки так и не привык к его короткой стрижке и новой манере укладывать чуть вьющуюся челку наверх. Зато теперь им разрешают ночевать вместе гораздо чаще, потому что порой они засыпают за уроками прям в одежде, хоть и планируют долгий-долгий сеанс орала и прочие непотребства — Мирио вжимается в него пахом со спины и шепотом описывает в красках каждую нехорошую вещь, что хочет с ним сделать, и Тамаки промокает насквозь от его вкрадчивого тона и грубых ладоней под худи, но они отрубаются махом, стоит им приземлиться на постель, полураздетые и вымотанные за день. Пару раз они честно пытаются заняться сексом, но им то не продают презервативы, то задают столько домашки по английскому, что все настроение пропадает. Мирио заворачивается в одеяло домиком и грустно шмыгает носом над словарем, а на выходных они тренируются, пока с ног не валятся от усталости. Рутина захватывает Тамаки быстро, и к каникулам он уже основательно выдохшийся и дерганый, и они с Мирио помолвлены, да, но меж ними ничего в целом и не изменилось. Их классный руководитель, Каяма-сэнсэй а.к.а. Полночь, организует 1-В за город на онсэн — перспектива сидеть дома безвылазно не шибко по нраву Мирио, и Тамаки тоже рад возможности развеяться. Он единственный мальчик-омега в классе, что в принципе удивило его еще в апреле, но никто на него не зарится даже без метки — в школе на физре Мирио не отходит от него, и это как в шестом классе, когда они держались за руки в коридоре и оправдывались перед учителями, что родители знают. Только Каяма-сэнсэй с расспросами не лезет — наедине она всего раз поздравляет их с помолвкой и строго-настрого запрещает девочкам выносить Тамаки мозг восторженным писком и рвать его на части в автобусе. — Амаджики-кун, поздравляю! — Тараторит Руэ, сунувшись в проем меж сиденьями, — крупные сережки ее болтаются не хуже пахучей «елочки» от ветерка с открытого люка, и она громко щелкает пузырем из жвачки, свешивается к Тамаки, встав на сиденье коленями. Они остановились на трассе у кафешки, и, пока Мирио с ребятами вышел купить попить, девчата наседают на него кругом. Тамаки робко улыбается ей и не возражает коротко обняться через спинку кресла. Темные хвостики ее щекочут ему шею. Одноклассницы на самом деле очень нравятся Тамаки. Они все милые и мягенькие на ощупь, разноцветные и шумные, с прикольными квирками и розовыми тюбиками блеска для губ, пахнут приятно и таращатся на него, как на диковинку, — он и впрямь здесь диковинный, один как иссиня-черное пятно в их яркой стайке птичек, и с ним внезапно хотят дружить все сразу, и никто никогда не уделял ему столько внимания. Юна, чья парта в классе сразу за ним, регулярно задаривает его заколками для челки, старается коснуться его невзначай и все приглаживает кипиш на его затылке, когда Мирио не видит, Сузумэ-чан хохочет звонко над его привычкой отворачиваться к стене и пичкает его конфетами, Рёко фоткается с ним на сэлфи-палку, спорит с Коей, чья очередь подводить Тамаки глаза. И все его трогают нежными наманикюренными ручками, будто это хорошая примета, липнут к нему, потому что Тамаки такой же как они и в то же время отличается разительно — он впервые в жизни чувствует такую сильную связь с другими омегами, свыкается со своим новым местом в их мини-компании, тоже часть коллектива, тоже к ним тянется и воистину понимает их жалобы на предтечную мигрень. Их привлекает его угрюмый вид и далеко не омежье телосложение, и от него мощно пахнет его альфой — девочки дружно визжат всякий раз, как с Мирио сваливается одежда, но украдкой все ж смотрят на него, перешептываются втихушку. Тамаки в курсе, что омеги с А-класса откровенно неравнодушны к Мирио, — это неудивительно, потому что Мирио уже самый высокий и сказочно красивый лично для него, и Тамаки сам заглядывается на него иной раз, а на сдвоенных тренировках вспоминает, как умеет скалиться за свою пару. Руэ постоянно его поддерживает, хоть ее трудно застать в дурном расположении духа, и девочки обступают его кольцом и всячески смущают своим воркованием — Хадо, его тайно любимая подружка, обрушивается на него по спирали откуда-то сверху, тискает его со всей дури и играет с кончиками его ушей, и к тому моменту, как Мирио спохватывается и приходит на помощь по его беззвучному зову, Тамаки уже весь взъерошенный и в заколочках-невидимках, и от него за километр несет девчачьим гибискусом и лилиями. Впервые сложности социализации обходят его стороной. Мирио кажется чуть сконфуженным переменами. Альфы в их классе демонстративно игнорируют Тамаки, но в раздевалке пялятся на него ровно как и девчонки — Тамаки приходится переодеваться вместе со всеми, потому что во всей школе кроме него омег мужского пола всего человек десять и то лишь на факультетах менеджмента и общего образования, а в женскую, ясное дело, он не пошел бы даже под страхом смерти, хоть девчата и зазывают его на все лады. Им интересно, это неоспоримый факт, и Тамаки часто слышит комплименты по поводу своей белокожести, и ему дико неловко, но деваться шибко некуда. На геройском курсе он такой один, и все взгляды априори предназначены ему. Мирио делает вид, словно его все бесит, а сам ходит с выражением гордой цапли, за что Ямада-сэнсэй подкалывает его в учительской и навешивает допдомашку. Недели сменяют друг друга со второй космической скоростью, и Тамаки уже знает, куда отправится на интернатуру, но сейчас у них каникулы, и они едут на онсэн классом, и можно выдохнуть. До поры до времени. — У вас уже было, да? Было? А? — Хадо верещит ему на ухо, все пытается его обнюхать и лезет в лицо, и Тамаки внезапно оказывается под облаком ее длиннющих волос и прячется за ладонями, ибо здесь нигде нет стен и целых два дня даже за широкой спиной Мирио ему не укрыться от цунами имени Хадо Неджире. Он притворяется, что не понял, о чем она говорит. — Неджире! Сэнсэй сказала, чтоб ты не приставала к Амаджики! — Одергивает ее Коя, их староста и полтора метра власти во плоти. Она строго поджимает губы, упирает руки в пояс сарафана, блокируя Хадо путь в узком проеме меж рядами сидений, и Хадо пятится из его личного пространства и громко цокает. Руэ на фоне записывает историю в Инстаграм. — Коя-чан утром сама к нему лезла, а сейчас ругается, — невзначай подмечает Рёко у дверей, перекидывая светлую косу за плечо и хитро улыбаясь. У них с Коей такой обычай — поддевать друг друга на пустом месте и ссориться напоказ, и спровоцированная Коя ахает от возмущения и бросается за ней вдогонку преисполненной праведным гневом. Хадо смеется, как хор серебряных колокольчиков, вновь подступает к Тамаки бочком. У него не проходит вечнозеленое ощущение, что он теперь всегда и везде будет звездой шоу. — Ну правда, Хадо-сан, — подает голосок Юна через проем по диагонали — у нее на коленях вышивка, и она чинно расправляет складки на платье. — Тогата-кун придет и рассердится, что мы опять окружили его омегу. От подобных слов Тамаки всегда краснеет пятнами, и девчонки и впрямь бросаются от него врассыпную, стоит Мирио показаться в окне со стороны кафе с полным подолом тетрапаков. Не то чтоб Мирио правда злился на них всерьез, но после вот этих посиделок с девочками он всегда стремится извалять Тамаки в своем запахе, когда они остаются одни, и однажды Тамаки не сдержался и тоже обтерся о него лицом на обеденном перерыве — Хадо тогда разняшилась громче всех и аж взвизгнула за столом, перепугав остальных. Хадо вообще именно потому и по душе Тамаки — она странная на всю голову, горная фея, любопытная, как детсадовец, натурально летает и кружится вокруг него голубым цветком, и ей нравятся и омеги тоже. Тамаки несколько раз видел ее за ручку с девочкой из А, и по вечерам Хадо тусуется в раменной госпожи Хикари, где Тамаки хотел бы подрабатывать за еду, будь у него хоть щепотка свободного времени. Мирио не говорит ни слова, но Руэ садится нормально и не поднимает голову, стоит ему вернуться к Тамаки, Юна тоже хватает пяльцы и с усердием принимается за работу. До гона его еще много времени, но он уже пахнет как ройбуш и имбирь и сверкает загаром из-за воротника своего красного поло. От тренировок на открытом воздухе Мирио враз приобретает бронзовый шиммер по скулам, а Тамаки так и остается бледным слизнем — Тамаки отбирает у него тетрапак с каркаде, прилунивается к нему под крыло. Так жарко, но по дороге явно полегчает. Тамаки пятнадцать в то лето, когда они с Мирио обручаются, когда у него появляются, подумать только, первые со времен Мирио друзья. Тамаки пятнадцать, и в прямых августовских лучах на безымянном пальце его отсвечивает золотое кольцо.