недосказанность

— Ты моя мечта, — шепотом в пустоту, губу закусывая неловко. Этого никто и никогда услышать был не должен, но, к сожалению, слышат. Женя взрослая. Носит выглаженные костюмы и платья, туфли исключительно на каблуке, знает бегло три языка и взглядом может сказать больше, чем нерадивым сотрудникам хочется. Женя — давно уже Евгения, которой едва-едва стукнуло двадцать семь, у которой успешная жизнь и работа, кажется, мечты. Женя себе позволить может путешествовать по миру, посещая модные показы одежды по работе. Женя может себе позволить истеричность и дотошность, вылить кофе на особенно раздражающую секретаршу в безумно загруженный день (конечно же случайно, но правды никто и никогда не узнает). Женя достойна всего самого лучшего. Только вот внутри у нее пустота, выжженная детскими наивными мечтами и юношескими максималистичными идеями. Женя не позволяет себе читать дочери слишком наивные сказки перед сном, говорит с ней о реальном, но на детском, целует в лоб и грустно улыбается, когда ее спрашивают о чуде. Дочке она (в отличии от пронырливых журналюг) не врет, опускает глаза в пол и, перебирая пальчики на ее крошечной ладошке, стыдливо и безумно честно признается: — Я не верю в чудо. И, по сути, в людей. Но пройдет еще лет восемь, наверное, когда ее маленький ангелочек подрастет и узнает всю исключительную правду. Женя опасается этого момента. Майер просыпается по утрам за полчаса до будильника, кофе, на цыпочках выходя в просторный зал и на ходу завязывая шелковый халатик, сварить в турке. Лениво потянуться в первых солнечных лучах и, пока мысли об этом дне не завлекут в очередную бездну, сядет писать очередное письмо, которое не дойдет до адресата. В этот раз она не будет давать себе времени, чтобы собраться с мыслями, и весь ее текст выйдет несуразным, безобразным и совершенно алогичным. «Моя дочь (нервно перечеркнуто несколько раз). Она для меня все. Она мой смысл.» В этом будет столько беспощадной искренности, что Женя не сможет очередное письмо уничтожить, день за днем отпуская обиды. Майер спрячет его обязательно и пройдет еще не один год, когда ее малышка доберется до старых книг в поисках вдохновения для новых историй. В то лето дочка будет допоздна засиживаться в домашней просторной библиотеке, переживая за поступление в литературный институт. И выходить к маме на завтрак в 5:37 широко зевая. Женя обязательно спросит полусерьезно, полушутя: — Снова всю ночь не спала? — разливая по чашкам кофе. Дочка только кивнет удовлетворительно и начнет с азартом перечислять свои идеи. Точка отсчета будет именно в тот день, когда она вдруг неожиданно скажет: — Хочу написать сказку, — и добавить, пока мать переваривает информацию, — про Питера Пэна. Только на современный лад! — будет обязательным уточнением, пока младшая Майер будет пытаться запихнуть вкуснейшую булочку себе в рот. Женя не успеет и спросить даже, почему именно этот герой, как дочь сама, разоткровенничаясь, ответит: — Он мне напоминает отца. Ну или хочет напоминать, — усмехнувшись, скажет безааппеляционное. — Во всяком случае, я бы хотела, чтобы он мне его напоминал. И это сравнение выбьет Женю из колеи. Потому что он, ну в некоторой степени тоже.. Хотя кому это сейчас важно? — Получается, что я буду Венди в этой истории? — обязательно спросит, стараясь не выдать свое состояние Майер. Получит в ответ кивок согласный от счастливой дочери, которая невербаликой совсем недавно занимается и трактует неправильно материнское поведение (или это уже Женя изловчилась и научилась обманывать всех?) Ее единственным вопросом будет только: — У них все будет хорошо?

но кто знает..?