Живые отблески

Любимые лица, как известно, не стареют, но Кассипия — Касси, её милая Касси, высокая и величественно-элегантная, черноволосая, сладкоголосая, пышногрудая и крутобедрая — стареет неумолимо и несправедливо быстро, как и положено людям. Листочек ещё молода по босмерским меркам, ей жить и жить, но смерть смотрит ей в глаза лучиками морщинок и серебристой сединой, увяданием упругой и мягкой кожи… она хотела бы иметь власть над временем, чтобы заставить его подождать, приостановиться здесь и сейчас, чтобы вновь ощутить себя свободной и безгранично счастливой, как раньше, когда Касси была моложе, когда мысли о настолько скором конце попросту не приходили в голову. Её милая Касси по-прежнему прекрасна, горько и сладко притягательна, опасна, как готовая к броску змея: несокрушимая и твёрдая, с безупречной осанкой, с хищным блеском в глазах, с тяжелыми широкими бедрами и литыми мышцами длинных рук, которые способны обращаться не только с колдовским посохом, но и с двуручным мечом. И она сильна! О, скоро никто и ничто не сравнится с регентом Кассипией по силе и мощи, но для Листочка она и так идеальна. В последнее время всё меньше остаётся для простых — смертных — радостей, но пока Касси здесь, пока есть возможность, Листочек с удовольствием украдёт у Акатоша несколько мгновений, где они могут побыть вдвоём, совсем как раньше. Плечи у Касси твёрдые и напряжённые, но Листочек отлично знает, что и как делать: где нажать сильнее, где нежнее, как спуститься пальцами по позвоночнику и расслабить, массируя одеревеневшие ромбовидные и трапециевидные мышцы, вызвать сладкую дрожь по всему телу и украсть-сцеловать довольный стон с сухих требовательных губ. И дело не в том, что Листочек училась на целительницу и имеет представление о том, как устроено мерское или людское тело. Она знает Касси как саму себя, знает всю её: от шершавых чувствительных ступней до родимого пятна, спрятанного под кромкой волос. Касси отзывается на ласку: выгибается, подставляя спину, руками упирается в стол и закусывает губы, глухо мыча. На ней непозволительно много одежды, и Листочек решает исправить это — на пол и куда придётся летят мантия регента Чешуйчатого двора и светлая, немного взмокшая нижняя рубашка… затем Касси разворачивается, смотрит и не моргает, чуть прищурив глаза. Соски её в предвкушении затвердели, и Листочек не может отказать себе в удовольствии: обводит тёмные ареолы большими пальцами, быстрыми мокрыми поцелуями спускается от шеи к груди, берёт их по очереди в рот, посасывая и покусывая. Касси в то время пытается развязать шнуровку на её жакете, но с нетерпеливым стоном сдаётся, обхватывает руками лицо и тянет к себе. Губы у неё повлажнели, глаза блестят нездешним звёздным туманом. Листочек корит себя за то, что надела слишком медленно снимающуюся одежду: нестерпимо хочется прижаться кожей к коже, грудью — своей по-мерийски аккуратной — к её пышной и мягкой груди, руками обвить талию и пальцами очертить мышцы подтянутого живота. Когда наконец-то удаётся избавиться и от непозволительно плотного жакета и ненужной рубашки, Листочек тает. Кожа у Касси мягкая, нежная и горячая как кровь земли, а руки — сильные и умелые… и бесцеремонно наглые, когда Касси шлёпает её по ягодице и шепчет на ухо, обдавая горьким запахом зелий: — Иди к кровати. — Захвати смазку, — Листочек смеётся, игриво закусив нижнюю губу, от того, как загораются и темнеют любимые глаза, — сегодня я хочу с руками. По пути к и непосредственно на кровати она избавляется от остальной одежды, стягивая сапоги, и штаны, и бельё, и всё прочее, и неторопливо ласкает себя, с удовольствием ловя горячие, током прошибающие взгляды и слушая нетерпеливый шёпот: — Да где же этот скампов флакон? Наконец, Касси находит то, что нужно, и улыбается, приближаясь, и покачивает широкими бедрами, ставит флакон на прикроватный столик и медленно раздевается до конца. Листочек уже сотни раз всё видела, но всё равно, замирает, жадно облизываясь: крепкие длинные ноги, почти плоский живот с проступающими мышцами пресса, треугольник тёмных волос между ног, несколько шрамов… их она тоже знает все: от небольшого на лодыжке, оставшегося после нападения алита, до рваной линии, идущей от правого плеча наискось и обрывающейся между пятым и шестым ребром — старого "подарка" неудачно призванного дремора. Касси нависает над ней, но очень скоро они меняются местами: пусть Касси сильнее, Листочек — ловче и проворней. Тяжёлые бедра ложатся ей на плечи, когда она спускается ниже, языком ведя дорожку от магнусового сплетения до пупка, проникая в него самым кончиком и слушая торопливый вздох, и ещё ниже. Между ног Касси влажная и разгорячённая, а Листочек знает, как доставить ей удовольствие: широкими мазками, осторожно дразня клитор зубами и проникая кончиком языка в лоно. Долго она не выдерживает — вскрикивает, протяжно стонет, обвивает напряжёнными ногами плечи, а потом обмякает, тяжело и глубоко дыша. Приходит в себя, гладит по волосам дрожащей рукой… Листочек всё ещё возбуждена так, что низ живота сводит сладкими судорогами, и Касси знает это и поддразнивает глубокими, медленными и изучающими поцелуями, собирая с её губ свой вкус. Листочек трётся об неё, но быстро сдаётся — ложится, приглашающе раздвинув согнутые в коленях ноги, принимается вновь посасывать её соски. Касси стонет и тянется за флаконом. Бойчи всегда славились гибкостью, но даже ей и даже с такой умелой любовницей смазка необходима в определённых ситуациях, а сейчас — именно такая ситуация. Вязкая, густая жидкость капает с пальцев на живот и холодит между ног, когда Касси входит в неё двумя пальцами. О, она знает, как делать правильно: уверенно и сразу на всю длину. Пальцы у Касси длинные и узловатые. Листочек стонет и насаживается, подаётся навстречу, но категорично требует: — Ещё. Указательный палец входит легко, растягивая и ничуть не жалея. Начинается настоящее удовольствие: Касси двигается то быстро и коротко, то медленно, и протестующе отталкивает её руку, когда Листочек тянется приласкать ноющий клитор. Любит всё делать сама, милая Касси... — Ещё, ну же! Не заставляй меня жда… Закончить Листочек не успевает — внутрь проскальзывает четвёртый, и слово обрывается громким стоном, от которого звенит в ушах. Касси замирает, давая привыкнуть, немного шевелит пальцами внутри, и Листочек прерывисто, жалобно всхлипывает, раздвигая ноги ещё шире, хотя казалось, что это — предел. Другой рукой Касси играет с её сосками, но Листочек перехватывает её, направляет длинные узловатые пальцы к губам и принимает их в рот. Она дрожит, вылизывая знакомые пальцы и чувствуя в себе знакомую, уверенную, умелую руку, но этого всё ещё мало. Касси чувствует, что именно ей нужно. Отнимает пальцы изо рта, властно проводит мокрые полосы по губам и подбородку. Смазки между ног становится больше, она пахнет жиром и чем-то терпким, а Листочек в предвкушении замирает, пытаясь расслабиться как можно больше. Последний, большой палец проходит с влажным, донельзя возбуждающим звуком. Листочек давится вдохом: рука, целиком вошедшая, дарит долгожданное ощущение предельной, чистой наполненности, и в теле остаётся место только для этой руки и безграничного, кипучего, обжигающего, как нирнкрукс, удовольствия. Все мысли вытесняются, исчезают, не имеют значение, когда Касси начинает осторожно, медленно, но без колебаний двигаться. Листочек насаживается в ответ, цепляется за плечи, просит ускориться и сбивчиво шепчет какую-то чепуху… Глаза Касси блестят от похоти и удовольствия, глаза Касси сияют нездешними огнями, глаза её Касси — звёзды, прорехи в Обливионе, через которые в мир струится волновыми потоками магия. Листочек выгибается, протяжно и открыто стонет, лихорадочно облизывает припухшие губы… Просить не надо: Касси знает, что она любит, когда и после рука ещё некоторое время остается внутри. Быстрые поцелуи во внутреннюю сторону бедёр и тихие стоны выдают, что Касси ласкает и себя, а затем аккуратно выскальзывает и с шипением утыкается головой ей в живот. По телу разливается новая волна удовольствия, игривого и щекочущего нервы… Листочек смеётся: чужое горячее дыхание дразнит кожу. Позже они лежат вместе, переплевшись руками и ногами. Касси гладит её плечи длинными узловатыми пальцами, а Листочек перебирает её чёрные пряди, в которых из-за полумрака не видны светлые волоски, и думает о том, что всё нормально. Всё хорошо. Всё великолепно. Сейчас Касси сильна так же, как и двадцать лет назад, даже сильнее. Нет, намного сильнее! И вынослива. И завораживающе-красива. И смерть не дышит ей в затылок, не серебрит холодным дыханием волосы, не чертит на лице линии неизбежности, о нет... Регент Кассипия сейчас сильнее и ярче, чем когда-либо: небо Краглорна опустело и потемнело, и она готова вознестись и занять своё место в наступившей пустоте. И пусть её милая Касси всё ещё — увы — смертна. Это поправимо. Всё поправимо.