3
3 декабря 2018 г. в 03:21
— А ты ничего такой, когда не труп, — заговорщицки на «ты» шепчет Кенши и указывает на плотно забинтованную нижнюю половину лица. По нему видно: будь это кто-либо ещё, он даже спрашивать не стал бы, но не зря они взращивали друг в друге безграничное уважение, — можно, я развяжу?
— Развяжи, — кивает Ермак.
Кенши не сможет услышать его внешность, но может нащупать, и это даст ему больше, чем ошметки, каркасы из-под образов, точки удара — чем то, что дает ему меч. Поэтому они позволяют. Вполне понятное желание для человека.
Кенши бережен и руки его едва что не трясутся. Кенши уже насквозь прозрачен: снова берёт безрассудством, потому что ему нечего противопоставить не-человеку. Ермак едва шевелит ртом, разминая затёкшие от давления ткани губы и скулы. Кенши смотрит на них настолько жадно, насколько это возможно с повязкой на глазах, и так это отчаянно-предвкушённо, что задаёшься вопросом когда ты успел повернуть не туда, ты же планировал сугубо продуктивный союз.
— Ну, знаете, я одинок, — шелестит в голове голос Кенши. — И не такой простак, каким вы меня видите.
— Меньше читай, как мы тебя видим, — говорят они мысленно.
— Мне было любопытно.
Никому из них ничерта не любопытно, одинаковых в своей гордости, думает Ермак.
Им одиноко.
— Ну, да, — нехотя признаёт Кенши. — Так правильнее.