22 августа 1922 года.
Клубящийся серыми змеями дым застилает мутной завесой мелкие буквы машинного текста, напечатанного на желтоватом пергаменте парящих передо мной сухих выдержек из уголовного дела. Оперевшись руками о столешницу, я ещё раз вчитываюсь в заключение судебно-медицинского эксперта, сопоставляя почерпнутую информацию со своими познаниями о заклинаниях, чьей главной составляющей является заморозка. Не найдя ничего точно подходящего под описание, я окончательно убеждаюсь в первоначальной догадке, подсказанной мне профессиональным чутьём: череда случившихся в Хогвартсе смертей — дело рук стихийного мага. Десять убийств за два года. Десять промёрзших до самых костей жертв, малейшее прикосновение к которым провоцирует распад тела на ледяные детали анатомического пазла. Одного из студентов в буквальном смысле собирали по кускам, чтобы произвести опознание. Инициация элементалов обычно происходит во время пубертатного периода, средний возрастной диапазон колеблется от тринадцати до семнадцати лет. Подогнав исходные цифры под двухгодичный срок, я сокращаю список подозреваемых до учащихся с пятого по седьмой курс. Учителей я из него пока полностью исключаю, поскольку взрослый элементал обладает куда большим самоконтролем, ну, а будь таковой среди преподавательского состава, он бы убивал столь же долго, сколь пребывал на своём посту. А новых кадровых назначений два года назад в Хогвартсе не случалось, если не считать моего предшественника, волею судебной ошибки получившего увольнительную в Азбакан. Ещё одной привлёкшей моё внимание подробностью стала факультетская принадлежность всех десяти жертв — никто из них не был студентом Слизерина. Может, это простое совпадение, а может и продиктованная лояльностью закономерность. Вытащив очередную сигариллу из пачки, я прикуриваю от жёлтого пламени, вспыхнувшего на кончике указательного пальца моей правой руки. Помимо предписанного служебным долгом стремления обнаружить убийцу, в этом деле мною также руководит сугубо личный интерес — я впервые встречаю другого стихийного мага и хорошо понимаю природу обуревающего его или её душевного смятения. Взмахом ладони сложив документы в аккуратную стопку на краю письменного стола, я утилизирую содержимое доверху заполненной пепельницы и тяжело опускаюсь на кровать поверх идеально ровного покрывала. Положив одну руку под голову, пальцами другой я сдавливаю налитые усталостью веки, пытаясь не погружаться в глубокий омут едких, как соляная кислота мыслей, постепенно разлагающих мою черепную коробку. Количество элементалов во всём мире исчисляется парой сотен. Сокращению популяции поспособствовал закон о превентивном истреблении магических подвидов, потенциально опасных для окружающих. И это вполне оправданная мера, поскольку эмоциональная вспышка такого волшебника, в зависимости от его специализации, может привести к землетрясению, наводнению, урагану. Или к взрыву. Я встречаюсь взглядом с рядом лежащей Тиной, бледнеющей неверным жемчужным светом в вязком сумраке спальни. Как свеча покойника на болоте, заманивающая живых в могильное ложе трясины. — Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? — осторожно нарушаю я тишину вопросом, который хочется прокричать во всю мощь прокуренных лёгких. — Только когда ты сам обретёшь покой, — говорит Тина, и уголки её губ приподнимаются в печальной улыбке. Я не проясняю, имеет ли она в виду успокоение смертью или же смирение, потому что в обоих вариантах мне понадобится умереть. Крепко сжимая её прохладную ладонь в своей, я забываюсь поверхностным сном, чтобы через несколько часов очнуться наедине с тягучей, как горячая смола, ноющей болью, целиком заполняющей каждую клетку тела.II
7 декабря 2018 г. в 07:03