POV Мэтт Уолст
Когда автомобиль тормозит у отеля, мое настроение уже гаже некуда. Не знаю на каких скоростях у меня сейчас движутся эмоции. Я могу утром быть полным сил и энергии, а к вечеру уже ненавидеть весь мир. Иногда наоборот. Меня, такого вялого и скучного, недолго уговаривают на пойти вместе в бар, развеяться. Недолго, потому что я почти сразу соглашаюсь. Просто не думаю, что мысли в моей голове сейчас позволят мне уснуть. Я преувеличено много думаю о доме, о расстоянии между мной и любимой девушкой, о друзьях и оставленной группе. Со всеми все в порядке, нигде ничего не горит, жизнь течет своим чередом, но я живу словно на паузе. Я не признаюсь себе в том, что мысленно отсчитываю дни до конца тура. Мы поднимаемся на все тот же шестой этаж и расходимся в разные стороны. Брэд заверяет Стока, что мы сейчас быстренько переоденемся и соберемся внизу, на все просит дать буквально двадцать минут. Думаю, за это время каждый из нас успеет ополоснуться в душе и собраться с мыслями. Я же хочу эти самые мысли и вовсе выбросить. Брэд снова первым проскальзывает в ванную комнату, я же остаюсь ждать. Падаю спиной на чистую постель, вдыхаю полной грудью свежий воздух, — за наше отсутствие здесь поработала женщина. Я мысленно возвращаюсь к недавнему разговору, вспоминаю слова Рида и по крупицам пытаюсь составить то, что мне пытались сказать. Чэд хочет устроить нам запись? Или устроить концерт? А может быть, оба варианта? Мы планировали и почти были готовы приступить к записи. Единственным камнем преткновения сейчас был я. Фронтмен, который укатил давать концерты с другой группой. — Ты не уснул? — слышу бодрый голос Брэда. И как он умудряется всегда выглядеть таким собранным? Завидую белой завистью. — М-м-м, нет еще. Думаю... — О чем? — Да так. О группе, ребятах, альбоме. Собственно, все те же мысли, что и у любого музыканта. Ты меня понимаешь? — мне казалось необходимым услышать положительный ответ. Брэд замолчал. Я поднялся и сел. — Конечно, понимаю, — брат пожал плечами, наматывая шарф вокруг шеи. Ближе к вечеру на улице похолодало. — О чем речь. Ты собираешься? Я рассеянно киваю и неожиданно понимаю, что усталость свалилась на меня слишком внезапно. Не хочу никуда идти. Но ведь Брэд на меня рассчитывает, ребята будут ждать, Шон. Или, мое присутствие вовсе необязательно? Мысленно призываю себя не накручивать на пустом месте. Это просто скопившееся нервы. И я правда не планировал делиться тем, что в последствии сказал. — Вчера я просматривал наше выступление, в Балтиморе. Кто-то отснял на мобильный и залил в Интернет... — Ну?.. — И в комментариях пишут, что... Что я, что у меня... — слова просто не даются мне. Я поднимаю в край расстроенный взгляд на старшего родного брата, надеясь, что он поймет меня без слов. — Что у тебя? Ничего не понимаю, скажи по-человечески. Я набираю полную грудь воздуха, пока Брэд усаживается на свою кровать, напротив меня. Он кидает взгляд на статуэтку и вдруг усмехается. — А помнишь, у нас тоже кот был. Тот самый, которого я еще своим... Ой, кажется, зря я это вспомнил, — он растерянно наблюдает, как вытягивается мое лицо, и словно в детстве, наливается тяжестью подкрадывающихся слез. Ох как не вовремя ты это вспомнил... — Я никуда не хочу, иди сам. — Брось, Мэтт, я же не хотел тебе напоминать... Это было столько лет назад, — он делает попытку примирительно потрепать меня по колену, но я уворачиваюсь. — Сходи с нами. Тебе тоже нужно развеяться. — Я сказал, что никуда не хочу идти. — Мэтт, мы все устали, — он тяжело вздыхает. Точно так же, как устало вздыхала наша мама, когда пыталась разъяснить мне, шестилетнему ребенку, о необходимости прививки. — И ты очень устал, я понимаю это как никто другой. Поэтому, на правах старшего брата, говорю что тебе нужно передохнуть и отвлечься в хорошей компании. — Пожалуйста, — я перебиваю его. Мой голос леденеет. — Уйди. Дай мне побыть наедине. — Мэттью... Но я уже поднялся с кровати и встал, скрестив руки на груди, в защитном жесте. Брэд расстроено качает головой и поднимается следом. Видимо, он понял насколько бесполезно уговаривать меня куда либо пойти, в таком-то настроении, что даже направляется к выходу. Сам. Но не иначе как черт дергает его обернуться на пороге, снова позвав меня: — Все таки зря ты отказываешься. Тугой комок терпения внутри меня обрывается. Я срываюсь на крик. — Твою мать, Брэд, уйди! Свали нахрен! Выйди из номера и закрой эту ебанную дверь за собой! Тяжелый локомотив моих вырвавшихся наружу эмоций уже несся во всю мощь, сокрушая на своем пути все — мое терпение, мою выдержку и гордое звание взрослого мужчины, который умеет контролировать свое состояние. Поддавшись порыву, я хватаю ту тяжелую статуэтку с тумбочки и швыряю в закрытую дверь. Я не знаю, смогла бы затормозить моя рука, не успей Брэд закрыть ее? Декоративные кошки оглушительно разлетаются на тысячи неровных осколков. Я нервно подбегаю к двери и наглухо запираю ее изнутри, будто Брэд или кто еще прямо сейчас будут ломиться снова в мое личное пространство. Мой кулак несколько раз ударяет по плотной деревянной панели. И я не знаю, слышал ли, застал ли кто еще мой громкий крик. Я не могу и не хочу никого сейчас видеть. Предательские слезы мутной пеленой застилают мои глаза. Местами осколки раскрошились под моими ботинками. Мои руки дрожат, а из груди вырываются горькие хрипы, когда я пытаюсь в одну кучу собрать мелкую колкую крошку. Я чувствую противные уколы, вероятно, сжимая слишком сильно, острые края керамики режут мои пальцы, но я обращаю на это внимание лишь тогда, когда становится липко, а особо крупные капли уже украсили мою светло-серую футболку. Я раскрываю сжатую ладонь и наблюдаю, как по линии жизни бодрым ручейком струится яркая кровь, капая на гостиничный ковер. Истерика выжала из меня последние силы. Когда в кране обнаруживается почему-то лишь теплая вода, принося только дискомфорт, я включаю до упора холодную воду в душе. Подношу израненную ладонь под струю и наблюдаю, как быстро с бледной кожи смываются пятна крови. Стоять, перегнувшись через бортик тяжело, поэтому я переступаю его, залезая в душевую кабину прямо в том, в чем был одет и обут. Сползаю по скользкому кафелю, пытаясь устроиться в тесном пространстве, огороженном стеклянными перегородками. Я роняю голову, приземляясь лбом на свое колено, и продолжаю сидеть с вытянутой рукой, пока холодная вода омывает кровоточащую рану. От бьющих в разные стороны брызг намокают мои выкрашенные волосы и одежда. Но мне уже так плевать... Я закрываю опухшие глаза, оказавшись, наконец, наедине с самим собой. Мысли, до недавнего терроризировавшие мое измученное сознание, улетучились в неизвестном направлении. Я был настолько опустошен, что не хотел больше ничего. Я не хотел больше ничего...***
Наверняка, когда Брэд вернулся в наш общий номер, то увидел меня глубоко спящим. Я нашел в мини-баре хорошее снотворное, в виде высокоградусного напитка, и все в купе позволило моему сознанию выключиться. Я не мог себе позволить много выпить, остатками мозгов помня от завтрашнем концерте. Я, конечно, тот еще придурок, но подводить ни в чем неповинных людей не собирался. Хронической усталости в моем организме и пустоте в желудке хватило даже той малой дозы, что я в себя влил. Поэтому, когда я забирался в кровать и укрывался с головой, меня колотило как припадочного, а на языке чувствовал вполне реальную горечь и соль пролитых слез. В углу были аккуратно сложены следы моей внезапной вспышки. Я честно собрал каждый осколок, который смог найти, чтобы больше никто не смог пораниться. А в ванной, прямо на полу, грудой была сброшена моя промокшая одежда. Никаких бинтов и пластырей с собой, конечно же, не оказалось, поэтому я перемотал руку одной из чистых футболок, не соображая, была ли в этом такая уж необходимость. После всего случившегося мне просто хотелось спать.