Random playlist

      Придворные видели, что Король не в духе, и все как один почувствовали несказанное облегчение, когда он махнул рукой, прогоняя всех из полутемного зала. Даже его прекрасная дочь, что не видела от отца ничего плохого за всю жизнь, была рада вернуться в свои покои.       В последнее время Вортигерн был мрачнее тучи куда чаще обыкновения. Даже всё возвышающаяся и возвышающаяся Чёрная Башня у самого замка его не радовала. Его вообще ничего не радовало, зато каждый день приносил все больше поводов для раздражения: то аристократия что-то затевает, то смутьяны в лесах, то беспорядки в Лондиниуме.       Оставшись в одиночестве, Вортигерн снял корону, почти что швырнул на стол и тяжело опустился на дубовое кресло с резной спинкой. Тяжесть мантии, подбитой горностаем, уже не казалась такой приятной, как в первые дни после коронации, чего уж говорить про парадные доспехи и проклятую корону. И почему он всегда завидовал Утеру? — Твоя очередь, Вортигерн!       Девчонка не старше его самого, едва разменявшего шестнадцать, победно рассмеялась. Вокруг неё кружила стайка крошечных воробьев. Птицы выглядели вполне настоящими, Вортигерн и не подумал бы, что их сделали из кучки зёрен, если бы сам не видел.       Вортигерн упрямо стиснул зубы, сверля взглядом ещё одну кучку ячменя. Конечно, магам с рождения колдовать легко, не то, что ему. И почему Утер поддержал решение их отца? Не дело принца сидеть здесь и ерундой заниматься!       Шли минуты, лицо будущего короля побагровело от напряжения. Девчонка, видя это, отпустила воробьёв и участливо предложила: — Ну, хотя бы заставь их прорасти, если не можешь превратить. Это хорошие зерна, у тебя точно получится.       Вортигерн напрягся ещё сильнее, но желаемого так и не достиг. Вместо того, чтобы прорасти, маленькие зёрнышки просто рассыпались в серую пыль. Лёгкий ветерок быстро подхватил её, и перед раздосадованным принцем остался пустой камень.       Девчонка задумчиво хмыкнула. Звякнули подвески на двух длинных косах. — Не расстраивайся, — она положила свою ладошку на плечо Вортигерна, и его словно током ударило, — получится в другой раз. Только верь в себя и сосредоточься. — Тебе легко говорить! Ты же с рождения маг, Т/И! — он сжал кулаки и пнул камень. — А я человек!       Вортигерн угрюмо сжал челюсти. Захотелось взять меч — нет, не тот самый — и начать крушить все вокруг. Он и правда всего лишь человек! Слабый, по сравнению с природными магами. Он целый день должен пыхтеть, чтобы добиться одной жалкой искры, а эти отродья щелчком пальцев способны поджечь лес. И они же, зная, какой силой обладают, предпочитали расходовать её на какие-то жалкие фокусы.       Глупцы. Им суждено было вымирание, как суждено всем слабым стать жертвами сильных.       Тихое шуршание привлекло внимание короля. Вортигерн повернул голову и увидел, как в коридоре погас факел. Колыхнулась тяжёлая занавесь, и посреди комнаты появился полупрозрачный силуэт. Фигура молодой женщины, словно сделанная из мягкого лунного света. Призрак по-птичьи склонил голову, и на прекрасное лицо упала длинная прядь некогда золотистых волос. — Что тебе надо? — Вортигерн вскочил с места. — Чего ты хочешь, Т/И? Зачем явилась?       Ты вздохнула. Будучи живой, наверняка бы почувствовала что-то вроде обиды, горечи от предательства или даже ненависти, но ничего этого не было. Смерть забрала все лишнее, оставив малюсенький уголёк в душе. Этот огонек привязывал тебя к королю и удерживал на этом свете чуть дольше, чем могут себе позволить покойники. — Ты можешь ещё исправить ошибку, — проговорила ты, подходя ближе к напряжённо у мужчине. — Судьба никогда не была окончательно предрешена в момент рождения человека. — Я этим и занимаюсь! Когда придет время, мне хватит сил, чтобы владеть мечом вместо мальчишки.       Ты покачала головой. Складки платья на секунду разгладились, открывая взгляду несколько чудовищных колотых ран в области груди. Раны не кровили, но Вортигерн вздрогнул. Теперь он окончательно убедился, что говорит с призраком. С призраком той, что погибла по его вине. — Не все пути так очевидны. Мальчику предрешено владеть Экскалибуром, не тебе, Вортигерн. Ты не сможешь покорить меч, но сможешь править с мальчиком вместе.       Вортигерн надменно скривился. Ты с трудом узнавала в этом гордом короле незлобивого парнишку, что учился у магов вместе с тобой. Словно к лицу того приклеилась злая маска. — Не тебе давать мне советы, маг. Ты сама не смогла избежать смерти, хотя говоришь, что способна увидеть будущее. — Да, я способна на это. А что если моё будущее было умереть от руки твоих солдат, о король? Мне суждено было явиться сюда и в последний раз поговорить с тобой.       Вортигерн задумался. Его лицо постепенно расслаблялось, черты разглаживались. — Значит, чтобы услышать твой совет, — тихо сказал он, — мне надо было убить тебя? Это ты тоже видела?       «И не сказала?» — Видела. — Но почему ты пришла? Я же убил твой народ!       Вортигерн попытался коснуться твоего плеча, но его пальцы прошли сквозь невесомое сияние. Слишком поздно: человек не может дотронуться до призрака. — Я простила тебя. Весь мой народ простил тебя. Ты можешь жить дальше, не страшась гнева мертвых. — А я заслужил прощение, Т/И?       За окном неторопливо приближался рассвет. Небо на востоке чуть осветилось, предвещая зарю. На насестах заворочались первые петухи. Один крик — и тебе придется навсегда покинуть мир живых. Оставляя там тех, кто был дорог. — Прощай, Вортигерн, — ты обозначила прикосновение к побледневшему лицу короля. — Ты слышал мои слова. У тебя осталось не так много времени, чтобы попытаться все изменить. Я не хочу, чтобы ты торопился к мертвым. — Т/И, — голос собеседника прозвучал совсем глухо, — как там? — Там тихо и спокойно. Но пусто.       Прокричал петух. Король Вортигерн остался в полутемном зале один. До рассвета, а значит до времени, когда заявят о себе дела живых, оставалось всего ничего.