Моя жизнь — чья-то глупая шутка.

Сон одолел Кларк только под утро, но через час пришли доктора проверить состояние мисс Гриффин-старшей. Они разбудили Кларк, которая спала головой на кровати у матери. — С Вами всё в порядке, мисс Гриффин? Может, Вы поедете домой, отдохнёте... Блондинка отрицательно покачала головой. — Нет, я останусь с мамой. — Хорошо, тогда Вы не выйдете минут на десять? Мы проведём необходимые дополнительные обследования и проверим состояние Вашей матери. Та кивнула и вышла из палаты. Девушке было не очень хорошо, а точнее сказать, очень плохо: голова кружилась то ли от недосыпа, то ли от кофе, то ли от неполноценного питания, на сегодняшний день — от голодания. Но есть, как ни странно, совсем не хотелось. Она передвигалась по стеночке, предвещая, что может упасть. Заметила это уставшая Найла, подбежала к Гриффин и притянула к себе за талию. Так сказать, поддерживала, пока та идёт. — Кларк, может, ты присядешь? Ты сейчас упадешь... Говорила блондинка, беспокоясь. Другая же отрицательно качала головой. — Мне нужен кофе. — Давай я тебе его принесу, а ты посидишь. Я быстро. Наконец, голубоглазая согласилась, ибо у неё уже подкашивались ноги, и села в больничное кресло. Найла метнулась за кофе, прихватив с собой пару шоколадок. Больше ничего не было съестного в торговом автомате. Она принесла всё девушке, и та немного перекусила, выпив очередную порцию кофе. — Спасибо, — прошептала и уже более уверенно пошла в палату, хотя и придерживалась стенки. — Привет, Лекс... — сказала Луна, увидев жалкое подобие человека в номере отеля, когда та соизволила открыть. Зачем пришла Луна? Да чтобы вправить той мозги на место, как бы сказав себе «кто, если не я?» Протолкнув брюнетку внутрь номера и закрыв за собой дверь, начала, но была прервана Вудс. — Давай только без нотаций... Шатенка закатила глаза и строго проговорила. — Да кому ты нужна, чтобы читать тебе нотации?! Ты хоть когда бухаешь, смотришь телевизор, читаешь газеты, отвечаешь на телефон? Знаешь, что творится в мире? Она вздохнула, но продолжила, не давая вставить брюнетке и слова. — Знаю, любовь – это больно. И как никто другой, тебя понимаю, только мой любимый человек умер, если помнишь.. А твоя любовь жива, хоть и потерпела кораблекрушение, но жива. А ты вместо того, чтобы бороться, сбежала с корабля, как последняя крыса! Я не узнаю тебя, Вудс, ты всегда добивалась своего, неважно, какими способами, но добивалась. А сейчас опустила руки. Что с тобой? Она не стала начинать с шокирующих новостей, а решила сначала привести её голову в норму. — Ты же знаешь, Кларк тебя любит, пусть ты и натворила много глупостей, но любовь так просто не проходит. И я больше чем уверена – она мучается там без тебя.. А ты себя тут жалеешь... Чего ты хочешь этим добиться? Чтобы кто-то вылечил её раны вместо тебя? А знаешь, что происходит после этого? Ты теряешь любимого человека навсегда и безвозвратно! Поверь мне, и пусть даже через год или два, но с другим человеком Кларк забудет тебя, и тогда ты не спасёшь себя от боли никогда. Лекса стояла вся в безмолвных слезах. — Приди в себя, твоей маленькой девочке нужна ты. Нужна ты рядом... Тебе плохо, а ей в стократ хуже... Представь, как ей больно... Пыталась донести шатенка и обняла брюнетку, шепча. — Быстро в душ. А потом поговорим об остальных новостях этого мира. И не смей лить слёзы, вспомни, как учила нас Индра: «Не проявляй слабость». Если ты любишь, то это ещё не повод для проявления слабости, а повод для проявления силы. Всемогущей силы командующей «Вудс корпорейшен» для защиты себя и своих любимых людей. Та кивнула на монолог Луны и ушла в душ, приводя тем самый свою голову в норму, избавляясь от похмелья. Луна же позвонила на ресепшен, чтобы приготовили уже ужин. Ведь день подходил к концу. Вудс вышла из ванной комнаты, её щечки немного порозовели, и выглядеть она стала намного лучше. — Садись за стол, — Луна оценила вид подруги и решила, что пора скидывать бомбу, точнее бомбы. — Спасибо, Луна. Я сейчас же поеду к Кларк и буду молить её о прощении... Говорила та с набитым ртом, поедая стейк прожарки медиум велл. — Не забудь, что в ближайшее время тебе нужно будет встретиться с журналистами. Позвони им, нужно опровергнуть историю с клубом, ибо они съедят твою компанию и не подавятся. И так рейтинги компании уже упали ниже уровня среднего. Густус делает, что может, но он – не ты, — первая бомба сброшена, она не такая большая, как другая. — Я думала, вы всё исправили.. — Нет, кто-то от нас ушёл. Все газеты и журналы расписывают неподобающее поведение главы компании, и каждый придумывает свою теорию: алкоголь, наркотики, психическое заболевание... Страдает компания, у нас упали заказы, и, думаю, в скором времени работникам не из чего будет платить зарплату. — Чёрт... — отодвинула от себя остатки стейка девушка, запивая его минеральной водой. — Но это ещё не самая плохая новость... — Что может быть хуже? — испуганно произнесла брюнетка. Шатенка нашла видеоролик в интернете и включила его. Та услышала всё то, что слышала Кларк. — О Боже... Анья... — произнесла зеленоглазая с ужасом. — Этого не может быть... Та лишь вздохнула. — Как видишь, может. А теперь подумай, почему Кларк в стократ сейчас хуже, чем тебе... — Моя девочка... — Лекса заметалась по номеру в поисках свежей одежды. — Лекса, я послала своего человека на разведку в больницу. Анья в коме, но стабильна. Кларк не отходит от неё, но выглядит как овощ. Так что поторопись, я отвезу тебя туда. Она вышла из номера да из отеля, ожидания брюнетку в своей машине. Не хватало ещё, чтобы та села за руль с похмелья, с переживаниями въехала куда-то и разбилась. Через час Вудс зашла в холл больницы, спросив, в какой палате пребывает мисс Гриффин. Ей ответили, и она направилась туда. Там, перед входом, она встретила блондинку, которую сама же и избила. — Здравствуй, — проговорила холодно Вудс, но вину за собой чувствовала. — Привет, — ответила Найла, поднимаясь из кресла, добавляя: — Наконец-то, ты явилась... Ты ей нужна... Ей никто не заменит тебя. А сейчас твоё присутствие просто необходимо или она погибнет. С этими словами блондинка пошла на выход, конечно, ей было неприятно их говорить, но хуже, что творится сейчас с Гриффин. И если Лекса ей поможет, то пускай. Она не хотела видеть, как Кларк медленно умирает... Брюнетка, конечно, ничего не поняла (точнее не поняла девушку: та, которой нравилась Кларк, должна была вести себя по-другому), но в палату всё же зашла. Сразу же она увидела свою маленькую девочку, которая, как забившийся щенок, сидит в углу палаты на кресле. Уткнувшаяся глазами в колени и обнимая их руками. Этот маленький комочек вздрагивал то и дело, пока блондинка не подняла на неё своих голубых, хотя, можно уже сказать, серо-голубых глаз, пропитанных горечью боли и отчаяния. Лицо той осунулось, под глазами отчётливо виднелись синие мешки, её тело было сильно исхудавшим, что, казалось, кости проткнут кожу насквозь. Было невыносимо смотреть на страдания той. Вудс сразу начала винить себя за это, заметив, как блондинка начала вставать с кресла, сразу же метнулась к ней. И правильно сделала, ведь ноги сестры совсем не держали её. Подлетев, Лекса прижала к себе самое сокровенное, что у неё было в этом мире, свою любовь, свою душу, своё сердце... Она присела в кресло, усадив на себя блондинку, а потом и уложив на себя её, начала гладить её волосы, пришёптывая. — Я с тобой... я рядом... я никуда больше не денусь... Под этими словами, объятиями, поглаживаниями Кларк ощутила себя дома, в единственном настоящей доме, в руках своей сестры, и сразу же провалилась в объятия Морфея.