***
С самого детства Ибараки любил своего грубого, шумного родственника, который редко их навещал. Шутэн был категорически против того, что его любимая сестра вышла замуж за «тупого американца». Впрочем, он был прав, и тупой американец имел зависимость от азартных игр и постоянно влезал в долги. В последние год, вообще ушел в запой. Он не раз говорил Кейко развестись с ублюдком, но она слишком его любила. Любила настолько, что позволяла мужу все. Брата в свою очередь сдерживало только обещание перед любимой младшей сестрой. Кроме того, Стив действительно был зависим исключительно от игр и руки на жену и ребенка не поднимал. Племянник же очень сильно скучал по заботливому дяде, который приезжал, раз или два в год, привозя с собой дорогие подарки, которые тут же улетали с домашней распродажи. Стоило любимому родственнику появится в доме, как мальчик приклеивался к нему словно банный лист. Ибараки безумно нравилось слушать дядины истории о японской мифологии, демонах и заклинателях. Шутэн много рассказывал о кодексе чести воина «Бусидо», а также о традициях воспитания мальчиков и девочек в стране восходящего солнца. Его можно было считать настоящим патриотом, который горячо любил свою страну и чтил традиции своей семьи. Маленький Ибараки часто плакал, боялся монстра из шкафа и собак. Услышав как-то раз о проклятущем «демоне из шкафа», дядя гневно высказывал родителям, что воспитывают они своего сына как девицу, и мужчины из него не выйдет. После этого, Шутэн стал больше проводить времени с племянником, который души в нем не чаял, обучая его азам кендо и карате. В последний его приезд, Стив уже начал пить. Пробыв всего два дня Шутэн вынужден был вернуться в Японию из-за конфликта на работе. Попытки перенести встречу провалились, из-за категоричного отказа клиента и вылет в Токио предстоял прямо на кануне дня рождения Ибараки. Мужчина не представлял, как сообщить эту новость племяннику, который уже успел подслушать разговор по телефону. Он попытался тихо проскользнуть в коридор, однако, увидел следующую картину: племянник стоял на хлипкой стремянке, пытаясь дотянуться до дорожной сумки. В груди болезненно защемило. Все-таки достав сумку, Ибараки кинул ее в ноги дяде и принялся складывать привезенные вещи. — Иба-чан, ты же знаешь, я не специально. — сокрушался мужчина. — Да, знаю, поэтому если ты быстрее уедешь — быстрее вернешься. — отрезал Ибараки, продолжая собирать дядины пожитки. — Ты сильно расстроился? — Что за глупый вопрос, конечно же он расстроен. — Нет, все в порядке. Собирайся, а то опоздаешь на самолет. — Тогда посмотри на меня. — Шутэн был уверен на сто процентов, что он еле сдерживает слезы. На деле — хуже. Мужчина сжал лицо племянника заставляя смотреть на себя, чуть не взревев от сожаления. Вечно горящие желтые огоньки в глазах — потухли, Ибараки смотрел на него абсолютно равнодушным взглядом, будто опустошенный. Чем старше он становился, тем тяжелее ему было расставаться с родственником. Мать усердно работала без продыху, выплачивая долги мужа, а тот не вылезал из азартных игр. Его тринадцатый день рождения он надеялся провести с самым близким человеком. — Следующий день рождения, мы обязательно проведем вместе. Будь умничкой, и слушайся маму. Хорошо? — мужчина присел на корточки, обхватив маленькое лицо руками. Нахмурившись, Ибараки отвел взгляд от дяди. Его ладонь, легла на сильную руку мужчины и сдавила кисть на столько сильно, насколько возможно. — Отпусти меня. — голос племянника стал неожиданно холоден. — Что? – возмутился Шутэн. — Отпустить, почему? Пообещай мне, сейчас же… — Не буду я тебе ничего обещать, в тот момент, когда ты нужен мне больше всего, уезжаешь на свою дурацкую работу! Постоянно говоришь, что мама и я самые близкие люди, а сам постоянно возвращаешься в свою Японию. — взорвался Ибараки. Отдёрнув руку, он застегнул дорожную сумку и пнул ее в сторону дяди выпроваживая вон. — Ненавижу тебя. Можешь не возвращаться. — выпалил Ибараки, в тот же момент оказавшись пригвожденным к полу. Лицо любимого дяди было пугающим — очевидно, что тот был в ярости. Нависая над ним, Шутэн провел рукой по маленькому лицу, стряхнув с лба вечно непослушную челку. Немного задерживая свой взгляд на опухших золотых глазах, он выдал только: Маленький лжец. — Дядя… Что ты?.. — Шутэн хищно улыбнулся, грубо сжав маленькую челюсть. Племянник попытался столкнуть мужчину с себя, но разница в силе была огромной. Ибараки накрыла паника, его любимый родственник никогда в жизни не поднимал на него руку. Шутэн отчетливо чувствовал исходящий от мальчишки страх, который раззадоривал на большую провокацию. — Я отучу тебя распускать свой поганый язык. — почти прошипел он, впиваясь в миниатюрные губы. Ибараки не успел ничего понять, дышать было тяжело, а разум отказывался воспринимать происходящее. Горячий и ловкий язык хозяйничал в маленьком ротике, открывая новые ощущения. Возбуждение охватило мужчину, окончательно стерев моральные границы. Он хотел это тело, хотел услышать громкие стоны и отчаянный плач, сжимать маленькие ребра до хруста. Сильно, напористо, не давая шанса на побег. Проведя изворотливым языком по кромке зубов, Шутэн на мгновение отстранился, любуясь красным лицом племянника. Из его рта обильно текла слюна, а язычок машинально тянулся вперед прося еще. Замечательный вид — подумал про себя Шутэн, вновь припав к маленьким губам. Поцелуй был жадным, глубоким, властным. Он ощутил, как в живот ему упирается что-то горячее — отрезвившее страстный порыв родственника. Невозможно. — племянник лежал под ним, вульгарно раздвинув ноги, мокрый и возбужденный. Ерзая по полу, он тяжело дышал, умоляюще смотря на дядю, выпрашивая продолжить дальше, сделать еще что-то более приятней. Вернув себе трезвость мыслей, Шутэн подхватил мальчика на руки, неся в ванную комнату. — Дядя, я … — говорить было неловко, голос дрожал, ощутив это — мужчина крепче сжал его в руках. Дойдя до двери ванной, он поставил мальчика на ноги и толкнув дверь вперед, жестом пригласил ребенка внутрь. Ибараки был сбит с толку, стоя в ванной он ожидал чего-то, хотя бы объяснения. Почему его дядя сделал это с ним? Детский ум хорошо понимал, что произошедшее неправильно и ужасно. Его охватил страх, но не о том, что родители могут узнать о поцелуе, а что он не сможет общаться с дядей как раньше. Отчего-то сделалось ужасно горько. Ибараки уже сто раз пожалел о тех необдуманно брошенных словах. — Прими душ, ты весь извалялся на полу. Мне пора собираться. — холодно бросил мужчина, закрывая дверь.***
Когда Ибараки вышел из душа, дяди уже не было. Улетел. Вернувшись в свою комнату, он обнаружил красивую красную коробочку, лежащую на кровати. Открыв ее, мальчишка увидел браслет с двумя золотыми колокольчиками и записку, в которой говорилось: Это семейная реликвия, которая передавалась сыновьям в нашем клане. Храни ее бережно. Будь сильным, мужественным и смелым, как твои предки. Подпись: Шутэн Доджи.