Заставь моё сердце биться

— Рави вызывает депрессивную Лив. Приём, как слышно? Лив, ты же со мной? Так ведь? — друг продолжал попытки вывести Мур из транса. Он не догадывался, что теперь Лив была пленницей уже собственного сознания. Стихотворные, полные смерти и грусти мысли Саманты смешивались с переживаниями и негодованием настоящей Оливии Мур, в итоге не позволяя сказать слово ни первой, ни второй. — Да, да. Я здесь, — сказала она как-то неуверенно, будто бы сама сомневалась. Девушка не знала, стоит ли посвящать Рави в то, что жертва прямо перед своей смертью носила куртку Блейна, но если она не могла поделиться этим с Рави, то с кем же тогда? Разве что с владельцем этой злосчастной куртки, который завалился к ней пьяный прошлой ночью. — Саманта смотрела в карманное зеркало. Когда она стояла на улице, холодный ветер дул ей в лицо, и каждая косточка моего тела чувствовала тот холод, что овладевал ей с ног до головы. Заблудшее дитя, потерянное создание. Посмотри на меня, я уже… — Лив, прошу, избавь меня от этого. Ты пробуждаешь в моей голове болезненные воспоминания из старших классов, когда я состоял в клубе любителей поэзии. — Ты состоял в клубе любителей поэзии? — Давай ты просто продолжишь. — Я постараюсь, — протянула Лив хриплым голосом. Он изменился у неё словно по щелчку пальцев. Стоит сразу предупредить, что так она будет говорить до самого конца действий мозгов. Ещё один факт о Саманте — это то, что она была абсолютно уверена, что когда она изображает в голосе хрипотцу, то становится сексуальней. А где секс и похоть, там и все грехи, а там и ад. — Собраться надо. Без стихов, — Мур делает глубокий вдох и продолжает. — Саманта смотрится в зеркало, стоя на улице. Какой-то мужчина или парень у неё за спиной кричит нечто вроде: «Ты думаешь, что сейчас подходящее время для твоих паршивых стихов?». Саманта отвечает стихами, а неизвестный продолжает раздражаться, он будто упёрся в стену собственного видения ситуации. Как ты сейчас. — И это даёт нам…ничего. Отличная работа, медиум-Лив. Придётся теперь простому работяге Рави без суперспособностей трудится дальше над телом несчастной Саманты.       Лив понимала, что единственный, кто сейчас способен им помочь — это Блейн, но она хотела разобраться с ним в одиночку. Единственной реальной возможностью уйти по своим делам в разгар рабочего дня она видела то, что ей удастся полностью выпустить на свободу мозг мисс Мэй, и тогда уже сам Рави будет молить Лив уйти, как можно дальше. Помощница коронера преследовала босса на каждом шагу. А точнее её невероятно докучливая новая сущность.       «Плоть рвётся. Ребёнок смеётся. Сбрось свою кожу, но не станешь моложе» — повторяла она снова, и снова пока производилось изучение тела. «Испишись, удушись. Твоя жизнь дерьмо. Слышишь? Это оно» — нашёптывала она на ухо Рави, заполняющему отсчёт. Эти и прочие строчки были терпимыми, но последней каплей для Чакрабарти стало длительное распивание песни с красноречивым припевом: «Сукины дети! Блять, мне ответьте! Почему вы молчите! Лучше кричите! Кричите!». — Лив! — вскрикнул Рави, судорожно выдёргивая из ушей наушники. — Ты не хочешь взять небольшой перерыв? Может примешь горячую ванну, сходишь в кафе, на приём к психиатру? Словом, погуляй. — Спасибо, Рави. Спасибо, — прошептала Лив, склонившись над коронером, после чего нежно поцеловала его в щёку. Провела холодной рукой по влажному следу от губ и направилась к выходу. — Есть какие-то новости? — как гром среди ясного неба прозвучал голос Клайва, оказавшего прямо у Лив перед носом, когда свобода была так близко. — Ну, ничего особенного я не нашёл. Время смерти приблизительно с шести до семи утра. Следы на верёвках, как я ранее уже и говорил. В крови никаких следов не обнаружено, ранений так же нет, так что её и правда убили, вскрыв вены. — У меня есть по этому поводу интересная информация. А, да, в участок привезли сестру Саманты, Джой. Это она нашла жертву утром и вызвала полицию, но потеряла сознание ещё до нашего приезда, так что её отвозили в больницу. Лив, ты ведь пойдёшь со мной поговорить с Джой? Может к тебе придут какие-нибудь видения? — детектив старательно скрывал негодование по поводу тёмного образа напарницы. — Да, конечно. Это должно помочь, — неохотно согласилась девушка, понимая, что поездку к Блейну придётся отложить. — Вот и отлично, — с улыбкой произнёс Рави, вставая из-за стола и осторожно приобнимая Лив за плечо. — А то наша общая подруга совсем погрязла в внезапно нахлынувшей депрессии. Так ведь, Лив? — Что значит депрессия? Одна лишь регрессия. Тошнит ядом чёрным. Меня кроет горным. — Вот и славно. — Как давно Лив стала писать стихи? — шёпотом спросил Клайв у коронера, пока девушка поднималась по лестнице. — Возможно, если бы ты был более внимательным, то заметил бы это давно, а теперь, извини, мне пора работать.       С этими словами Рави решительным шагом удалился от детектива, скрывая предательски лезущую улыбку. Клайв, ох, этот непросвещённый, не ведающий, как же легко его крутят за нос. Услышав, что и Бабино направился наверх, Рави направился в комнату, в которой проводил, наверное, самые странные опыты за всю свою жизнь. Там, в крохотной комнатушке, скрываемой от посторонних глаз, обитали крысы, на которых добрый доктор неустанно ставил опыты, стремясь любыми способами найти безопасную вакцину от зомби-вируса.       Совсем недавно они с Мейджером, бывшим парнем Лив и самим умудрившимся ненадолго побывать в шкуре зомби, сумели отрыть, буквально отрыть, чистый утопиум, который и умудрился стать причиной всей этой «зомби суматохе». То, с чего и началась вся эта история. Теперь это должно было стать тем, что поможет расправиться с ней раз и навсегда. А ведь ничто не может быть лучшим стимулом к работе, чем опасность неминуемой смерти, нависшей над твоим другом. Крыса, сумевшая излечиться от вируса скончалась, и это стало для мужчины большим ударом. И не потому что он так сильно привязался к подопытному зверьку, проблема состояла в том, что эта же сыворотка уже дважды была использована на людях, и если на мистера ДеБирса Рави было, положа руку на сердце, плевать, то за жизнь Мейджера он был готов долго и упорно бороться.       Рави вошёл в комнату, ожидая, что сейчас пред ним вновь предстанет мёртвое тело подопытной крысы, окружённой вполне себе живыми сородичами. Но картина была совершенно иной. Состояние животного вопросов не вызывало — крыса определённо была мертва, но это совершенно не мешало ей бегать по клетке, почёсывая лапой разлагающуюся плоть. — Матерь божья. — Тут дьявола скорей работа, — отозвался хриплый голос за спиной, заставивший Чакрабарти подпрыгнуть на месте и схватиться за сердце. Нынешний образ Лив напоминал всадника апокалипсиса, пытающегося с переменным успехом влиться в человеческое общество. — Эта крыса всё-таки жива? Охренеть! — Жива, в данном случае, — понятие относительное, — покачал головой Рави, делая глубокий вдох. — Ты разве не должна была уйти с Клайвом? — Я забыла сумочку. — Отлично, тогда забирай её и отправляйся расследовать дело об убийстве чокнутой поэтессы, а я пока буду пытаться спасти мир от зомби-вируса.       Лив спорить не стала, подхватила с металлического столика потрёпанную чёрную сумку (чёрт, и где она только её взяла?), и неспешным шагом «поплыла» к ожидающему напарнику.       В участке, в комнате для разговоров, именно для разговоров, а не для допросов, значит, пока эту девушку ни в чём не подозревают, сидела миниатюрная блондинка с бледным лицом и растрёпанными густыми патлами. Её руки дрожали, пытаясь удержать в руках кружку зелёного чая, а колени, выглядывающие из-под шорт, едва ли не бились друг от друга, как на жутком холоде. — Джой Мэй? Детектив Клайв Бабино, а это —помощница коронера, Оливия Мур.       Лив перехватила взгляд сидевшей на кресле Джой. Она жадно впивалась в неё глазами со смесью ужаса и потрясения, словно знала, что смотрит на живого мертвеца. — Извините, — опомнилась она и протянула обоим зашедшим руку. — Просто вы очень напомнили мне сестру. Она так же предпочитала несколько готический стиль в одежде. Словом, не важно. — Мисс Мэй, есть ли у вас предположения, кто мог так поступить с Самантой? Были ли у неё враги или особо отметившиеся недоброжелатели? — Ох, их было полно, — девушка поставила кружку и трясущейся рукой провела по волосам. — Саманта была весьма провокационной личностью и очень сложным человеком. Те, кто не знал её, ненавидели Сэм за её стихи, а те, кто знали, за её самому. Ей очень часто поступали письма с угрозами. Было и много комментаторов, желающих ей смерти, но я никогда не могла подумать, что кто-то из них говорит всерьёз, — Джой говорила монотонно и отрешённо, словно бы рассказывала о чём-то, никак даже близко её не касающемся. Может это было результатом не окончившегося действия медицинских препаратов. — Джой, как вы обнаружили Саманту? — К сожалению, легко. Каждый день я захожу к ней в семь утра, чтобы позаниматься йогой. Она, как бы это не контрастировало с её образом, любила такое начало утра. У меня был ключ от квартиры, так что я постучалась пару раз, а затем открыла дверь, ну, и увидела её. Я успела набрать 911, но затем сразу отключилась. Шок, сами понимаете. — Из шока в шок. Из года в год. Нас ждёт всё дальше поворот. Замкни часы на… — Это стих Саманты? Очень похоже на её стиль, но никак не могу вспомнить его. — Нет, это моё собственное произведение. — Какое же странное у судьбы чувство юмора. Вскрытие моей родной сестры делала так похожая на неё девушка. — А что вы можете сказать об образе Саманты? — снова подключился Клайв. — Это был сценический образ или она искренне верила в то, как жила и что говорила? — Это сложный вопрос. Когда наш отец умер, мать покончила с собой спустя полгода. Тогда она и стала такой. По началу я приняла всё за некий защитный механизм, способ абстрагироваться от окружающих её трудностей. Думала, что это временно. Я не знаю, как было с самого начала, но умирала Саманта точно веря в свои идеи. Она действительно видела свет в чёрной темноте, верила в то, что общество разлагается, и что единственный способ его спасти — это минимизировать наши запросы и желания что-либо приобрести. Её взгляды, а в особенности формулировки, были весьма радикальными, и я не всегда с ней соглашалась, но не могла не уважать её прямолинейность и упрямство. Она была такой единственной, — голос девушки начал дрожать и едва не срываться на протяжный вой. — Мисс Мэй, последний вопрос. У вашей сестры были с кем-либо романтические отношения? — Отношения были, вот только романтики в них никакой не было. Как я уже говорила, Саманта была крайне сложным человеком, и большинство людей просто не могло с ней говорить. Обычно, если Сэм и заводила интрижку, то всё строилось на сексе и каких-нибудь странных ритуалах, в которые Сэм не посвящала даже меня. Чаще всего это были творческие люди, немного психи, которые искали новые способы творить с помощью алкоголя и травки. Её последний партнёр, Тревис, был самым вменяемым из всех её парней, но от этого казался мне наиболее подозрительным. Он действительно был нормальным человеком, и я не могла понять, что он ищет в отношениях с моей сестрой. — Спасибо, мисс Мэй. Мы свяжемся с вами, если узнаем что-то новое. — Поднимем фляжки, — громогласно провозгласила Лив, неожиданно вынув флягу, наполненную виски, из сумочки. — Ох, этот терпкий вкус на языке. Как сладок яд, и ты во мне.       Глаза Джой моментально расширилась. Руками она схватилась за спинку кресла, ногами вскочила прямо на него и постаралась прижать каждую косточку своего тела к этому большому мягкому предмету, будто бы желая в нём утонуть и поскорее покинуть эту комнату. Вся она вдруг задрожала, как лист на ветру, глаза наполнились слезами. Девушка громко и оглушительно вскрикнула так, что к двери сбежались все находящиеся рядом офицеры с оружием наперевес. — Боже! Боже мой! Это ведь она так говорила! Господи! Сэм доставала фляжку, говорила эту фразу, что вот поднимем фляжку, а потом, а потом… потом пила виски и говорила о нём, как о яде, — в полном непонимании происходящего Джой залилась слезами, продолжая постанывать себе под нос.       Но Лив давно уже этого не слышала. В тот момент, когда Джой впервые вскрикнула, яркая вспышка блеснула перед глазами зомби, тело окутал жуткий, но до боли знакомый холодок, и вот оно…видение.       Джой вопит. Её руки плотно связаны верёвкой, которая свешивается откуда-то сверху. Девушка стоит в ванне, одетая в одно нижнее бельё. Бледные руки Саманты проводят ножом по руке сестры, оттуда фонтаном начинает брызгать кровь, и Джой вопит с ещё большей силой. «Осталось ещё немного. Всё будет хорошо» — хрипит голос Саманты, и Лив возвращается.       Зомби снова в этом мире, и он не кажется ей намного более красочным. Джой продолжает истерично орать, впиваясь пальцами в обивку кресла, а Клайв будто бы пытается разорваться между ними, перекидывая обеспокоенный взгляд то на одну, то на вторую. — Джой, вы испытывали со стороны сестры физическое или эмоциональное насилие? — ровным голосом спросила Лив, подсаживаясь на край стула.       Истерика мисс Мэй сошла на нет, как по щелчку пальцев. Крик прекратился, слёзы перестали струится по щекам. Она приняла более расслабленное положение в своём кресле и откашлялась. — С чего вы это взяли? — Свидетели утверждают, что слышали из квартиры вашей сестры крики, когда вы занимались так называемой «йогой», — безэмоционально и сухо продолжала она, надеясь, что напарник перестанет прожигать её столь удивлённым взглядом. — Джой, скажите честно, сестра ведь над вами издевалась? Это не заставит нас решить, что вы убили её. — Она…Саманта, она… — Джой резко вздрогнула и зажмурила глаза. Судя по всему, считала до десяти, чтобы успокоиться. — У Сэм были серьёзные проблемы. Я уже говорила, что этот «тёмный» образ в один момент стал ею самой. Она верила в искупление греха через страдания, а ещё имела большие проблемы с управлением гневом. Сэм не умела проявлять эмоции, все они копились в ней, пока не доводили её состояние до критической точки, когда ей хотелось вонзить нож кому-нибудь в голову. Я знала, что если не позволю ей выпускать пар на себе, то она станет выпускать его на других, — трясущимися руками Джой оттянула вверх рукав майки, кожа вся была покрыта шрамами и порезами. — Я любила сестру. Очень любила, поэтому не могла позволить ей совершить ошибку.       Внутри Лив что-то щёлкнуло. На мгновение к штурвалу управления подошёл её собственный мозг, и до девушки всё же дошло: Боже мой! Что за неуравновешенное существо поселилось в её голове! Нет, Мур, конечно, понимала, что это будет непростое расследование, но каждое слово, сказанное о Саманте Мэй заставляло её ещё больше боятся того, что она сделает, руководствуясь подобным сознанием. Уже сейчас она поняла, что пока Джой Мэй судорожно пыталась собрать болезненные кусочки воспоминаний, чтобы честно рассказать об отношениях с сестрой, она не испытывала по отношению к ней ни грамма эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Только представляла, как нацепит на эту девчонку наручники, ведь ясно же, что это её рук дело. Мотив ясен и понятен. Мур давно перестала быть человеком, но продолжала себя чувствовать им. Сейчас же это чувство медленно, но верно угасало. — Спасибо большое, мисс Мэй, что уделили нам своё время, — рабочим тоном сказал Клайв, беря руку Лив и утаскивая её в глубь коридора. — Что это было? — Я узнала важнейшие для расследования факты. То есть сделала твою работу, безмозглая сошка на поводке большого папочки.       Зрачки Клайва расширились. Он скрестил руки на груди и слегка покачиваясь стороны в сторону открывал и закрывал рот. Видимо, он пытался найти подходящие слова, и когда ему уже казалось, что он их нашёл, Бабино вновь сомневался и замолкал. — Прости, кто я? — Мелкая сошка на поводке большого папочки, сучка! — медленно, отчеканивая каждую букву прохрипела Лив. — Не помню, чтобы в первый раз ты называла меня сучкой. — Я прозрела. — Нет, с тобой невозможно работать! Сначала доводишь до нервного срыва родственницу погибшей, теперь это, — детектив становился всё злее. Но тут эмоция была направлена не столько на поведение Лив, сколько на страх непонимания того, что же с ней всё-таки происходит. — Я нарушаю всевозможные правила, позволяя принимать тебе такое активное участие в расследованиях, так что заслуживаю хотя бы подобия уважения с твоей стороны. Ты так не считаешь? — У меня это уважение из жопы лезет. И эта тварюга точно прибила сестру. Смерть. Боль. Крик. Стон. Лезвие ножа рвёт вены и скрижаль. Спаси меня от моей души, забери меня, брат, помоги, — на какие бы жестокие слова она не переходила, её голос был спокоен, и ни один мышц на лице не показывал реакции на происходящее. — Лив, я вот искренне благодарен за твою помощь в расследованиях, но говорю, как твой друг — ты меня достала. Тебе нужен отдых, так что к этому делу ты больше непричастна. Оно явно на тебя плохо влияет. Сделай всему участку одолжение и возьми выходной хотя бы до конца дня. Я сам допрошу парня Саманты.       Кайл глубоко выдохнул и ушёл. Что же, хотела Лив того или нет, но её план сработал. Саманте удалось довести всех до белого каления даже с того света. Теперь уже два её босса дали девушке выходной, и уже ничего не могло удержать её от визита в одно милое местечко, в котором ей давно хочется отдохнуть. В похоронном бюро, владельцем которого являлся её старый знакомый Блейн. Она уже решила, что ничто не сможет изменить её планы, как вдруг за спиной раздался голос того, кого она точно не ожидала увидеть в полицейском участке когда-либо. — Мисс Мур! Какая приятная встреча. Вас то я и искал, — сказал Блейн, расплывшись в хитрой ухмылке.