Заставь моё сердце биться

      Лив смотрела на нежданного гостя с плохо скрываемым презрением. Блейн же то ли наслаждался этим карающим взором, то ли искусно игнорировал его. Забавно, но то чувство отвращения ко всяким живым существам, присущее Саманте, смешалось в безумный жгучий коктейль с вполне обоснованной неприязнью Мур. Да, она определённо имела множество причин на него злиться, тем более, что теперь ещё очевидней стало то, что ДеБирс явно что-то затевает. Многие могли повестись на его рассказы о честной жизни бизнесмена, но только не Лив, и уж тем более не после его странного визита и того подозрительного видения.       Саманта Мэй была худшим человеком из всех тех, что могли посетить ее черпную коробку, когда дело хоть отдалённо касалось вопросов сердечных. Чтобы разумно анализировать ситуацию, нужно принимать во внимание многие её стороны. Под этими мозгами Мур и в голову не приходили мысли о том, что Блейн был искренен в своём признании или о том, что он просто напился до беспамятства, а потому нёс околесицу. Разум Сэм упорно давил на то, что этот мерзавец затевает что-то ужасное, и если сейчас же не принять жесткие меры, то все, кого она знает немедленно умрут самой мучительной смертью. Доверяй, но проверяй, и все в этом роде, но не в таких же масштабах! Нутро просилось перейти в «полный режим зомби», чтобы кожа побледнела, глаза загорелись огненно-красным, а сила и выносливость находились на пределе. Но всё же здравый смысл не позволял Лив разбивать людям головы об стену в полицейском участке, даже если речь шла о Блейне.       Лив не хотелось говорить. Стихи бы выдали самые сокровенные мучающие её мысли, а единственное, что она хотела сделать сейчас  — это забыть вчерашнее, как страшный сон. Вычленить из всей истории одну лишь куртку, засветившуюся в видении, докопаться до ответов, обходя те, что она знать не хочет, и преспокойно продолжить расследование. Зомби с силой сжала кулаки, вонзила ногти в кожу, один из которых сломался с тихим хрустом. Она искренне старалась держать самообладание, но разум Саманты вопил, чтобы та действовала, но в участке показывать свою натуру было нельзя. Совершенно нельзя. — Ты переходишь в «полный режим зомби» или просто рада меня видеть? — протянул Блейн, явно испытывающий гордость от придуманной шуткой. ДеБирс продолжил говорить, но чуть ушёл в шёпот. — Не то чтобы я был не в восторге находится здесь. Все знают, что полицейские — это рыцари нашего времени, — с лучезарной улыбкой он помахал полному полицейскому, который проходил мимо с коробкой пончиков подмышкой. — Но в этом здании слишком уж много людей на один квадратный метр немного со мной пройтись?       По участку эхом разнёсся сочный звук пощёчины. — Послушай меня, унылое зло. Уймись, мальчик, это тебе не «Оно». Меня тошнит от твоих лживых намёков, уваливай к черту, иначе будет очень херово! — хрипло прогремела Лив, не сводя глаз с Блейна. Тот выглядел, если не довольным, то уж точно заинтересованным, как и парочка зевак, высунувших головы из-за углов рабочих мест. Хотя, конечно, самолюбие ДеБирса было задето значительно, потому продолжил он разговор несколько более напористо и величественно. — Повезло же тебе сегодня с мозгами, Лив! Кстати, чёрный тебе к лицу, подозреваю, что это тоже не твоя личная инициатива, — он скосил глаза на волосы. — Теряюсь в догадках, кто это может быть. В любом случае, мне плевать. Ты пройдёшься со мной или мне отправиться в ваше царство мёртвых упрашивать доброго доктора составить мне компанию?       Лив нахмурилась. Ни один из мозгов не мог точно сказать, это была шутка, реальное конструктивное предложение или же угроза. Самым безопасным вариантом развития событий казалась идея пойти с Блейном. По крайней мере, он уже довольно давно никого публично не убивал, да и если бы он хотел избавиться от неё, то сделал бы это вчера или подослал бы одного из своих громил. Рано или поздно между ними должен состояться диалог, и совершенно не спасало ситуацию то, что с каждой секундой промедления Блейн казался ей всё более… сексуальным? Жажда до плохих парней и похотливых приключений Саманты заставило медленно циркулирующую кровь перелиться из головы в совершенно другое место. Сердце забилось быстрее, с болью било по грудной клетке, не привыкшему к большему, чем пара стуков в минуту. Теперь же Лив по медицинскому состоянию вполне могла бы сойти за тяжелобольную пациентку, но всё же не ходячую мертвечину.       Она прикусила губу, чтобы не испустить стон. От Блейна веяло силой, уверенностью, из мысли всё никак не уходили всякого рода фантазии. Он врывается к ней в квартиру, он так рассержен, так поглощён злобой и страстью, что она не в силах оказать сопротивление. Без предисловий Блейн скручивает ей руки за спиной и туго связывает верёвкой… — Извини, у тебя затянувшееся видение? Ты уже полминуты, как не шевелишься. Если я работаю в похоронном бюро — это не значит, что мне некуда торопиться, — с ноткой раздражения добавил он. Нельзя было не заметить, что слишком много офицеров стали на него поглядывать. Их лица тоже казались ему знакомыми. — Возьми меня крепче, обуздай мой прах. Милый грязный обидчик, ты ведь не дурак? — Мур подошла чуть ближе, ладонью упёрлась Блейну в грудь, и вся напряглась, от переполняющего её желания. — Боже, которого нет, дай мне сил, — на этих словах ДеБирс схватил Лив за руку и потянул за собой. Она, собственно, и не сопротивлялась, ведь плетясь сзади так удобно было рассматривать его задницу, облачённую в стоящие состояние джинсы. Она жадно вдыхала запах его одеколона, смешанного с чем-то близким к аромату старой книги, стоящей на полке у бабушки. Белые взъерошенные волосы манили к себе, заставляли хотеть запустить в них пальцы и больше никогда не отпускать. — Лив! — её окликнул знакомый голос, это Клайв разобрался с какими-то бумагами и с неуверенной смелостью подходил к парочке, почти покинувшей злополучный участок. — С тобой всё в порядке? — Ты отпустил меня в свободное плавание, Клайв! Не удивляйся, что я нашла тебе замену, — она глубоко выдохнула и демонстративно отвела глаза в сторону, обхватив Блейна за бок. Все рядом стоящие могли прочувствовать то, как в Клайве растворяется уверенность того, что вообще стоило их останавливать. Но раз уже взялся за дело, то стоит довести его до конца. — Мистер ДеБирс, что вас привело в полицейский участок? — спокойной спросил Клайв, перебирая в руках бумаги, будто он не сотрудничает с ФБР, лишь бы вывести этого мерзавца на чистую воду. — О, детектив Бабино, дела исключительно личного характера. Вы с подружкой так глубоко копаете под мой честный бизнес, что захотелось расставить точки над «и» в общении со старыми знакомыми, пока меня не заперли в стальной клетке, — для пущего эффекта своей речи, Блейн по-Гринчевски улыбнулся. Сейчас он был олицетворением благодетели и грязной лжи в одном лице, что не могло не возбудить Саманту в голове зомби. — Лив, пожалуйста, будь осторожна, — беспокойным, но старательно ровным голосом сказал Клайв, потирая переносицу. — Он очень опасен, будь начеку, — добавил он как-бы между делом и скрылся. Пытаться достучаться до Лив казалось затеей бессмысленной. Хотя, конечно, если бы он не знал, что девушка в лёгкую способна за себя постоять, то пытался бы вызвать к голосу разума до последнего. — Доброго дня, детектив! — на прощание Блейн махнул ему рукой. Раз уж ему не удалось осуществить визит скрытно, то пусть эти крысы хотя бы не найдут к чему прикопаться в его поведении, ДеБирс был сама душевность, хотя его и выдавали холодные глаза. Такие же, какие сейчас были у Лив.       Со стороны могло показаться, что эти двое маньяков идеальная пара. Только если Лив рано или поздно избавиться от надоедливого мозга, то у Блейна не намечалось прозрений на горизонте. Разговор с Клайвом подействовал чуть отрезвляюще, и за пеленой депрессивной тьмы стали просачиваться лучики света Лив. Они были весьма унылыми, ведь она вспомнила о вчерашней ночи, но были куда приятнее того, чем обычно «сверкала» Сэм. С любопытством Лив разглядывала ДеБирса. Мгновенно он стал столь галантен и изящен, что, она даже не заметила, как удалилась с ним из участка, держась под руку. Понимание того, как легко сейчас Блейн затуманил ей оба мозга, привело её в состояние негодования, смешанного с напряжением. — Что тебе надо, Блейн? — раздражённо спросила Лив, когда они вышли на улицу за пределы видимости всех находящихся в участке. — Извини, за этот спектакль, — вздохнул Блейн, вздёргивая воротник куртки. — Чувствовал себя парнем, забирающем девушку на выпускной, за которым наблюдает вся её вооружённая пистолетами семейка. Всё прямо, как во времена моей юности, — иронично добавил ДеБирс, развернувшись к Лив. — Мне очень нужно, чтобы ты… — Пока ты не начал, — торопливо перебила Лив, — сразу скажу, что я не собираюсь говорить с тобой о вчерашней ночи. Я хочу обдумать все твои слова, и мне совершенно не нужно, чтобы ты как-то пытался на это повлиять. — Прости, Лив, я не совсем… — Я уважаю твои чувства, но мне нужно время, потому что это всё очень странно. Договорились? В тебе есть хоть капля черноты, заполнившей сердце, что остановит от свершения правосудия холодной звезды? — как оказалось, пробуждение Лив было весьма недолгим. То было скорее затишье перед настоящей бурей. — А вот сейчас я совершенно не понял метафору, — чуть вздёрнув брови, сказал ДеБирс. — Но в любом случае, — он хлопнул в ладоши, — раз ты не хочешь говорить о вчерашнем, что бы там ни было, пускай! Мой отец учил меня, что нельзя спорить с женщиной, если она страстно чего-то хочет. Или в нашем случае — не хочет, — казалось, что он находится в довольно приподнятом настроении, но старается этого явно не демонстрировать. Или же находится в упадническом состоянии, но тонко изображает, что его хорошее настроение просто скрыто от людских глаз. — Тебе не составит труда прогуляться со мной? Хотел показать одно место. — Не унесёшь меня с собой в могилу, давно уже ты «не мой милый». — Извини, это надолго? — Время — лишь условность, созданная человеком, чтобы знать, когда принимать антидепрессанты. — Хорошо сказано. Очень хорошо. Поставлю себе в статус на Фейсбук, ты же не против? — Блейн глубоко выдохнул и уже потянулся за телефоном в карман, когда Лив схватила его за руку и прижала к себе. — А сейчас послушай меня, отродье переработанного мертвеца. Лучше тебе со мной дойти до конца. Моё видение ясно дало понять, что убийством легко будет твою тушу связать, — прохрипела она со злобой, после чего отпихнула от себя Блейна. — Насколько мне известно, ты не особо распространяешься о своём хобби приготовлении мозгов убитых, — теперь уже Блейн подошёл вплотную к Лив и с ухмылкой наговаривал ей слова. Со стороны они выглядели парочкой, которая вроде бы ссорится, но уже одной ногой в постели для примирительного секса. ДеБирс не помышлял о подобном исходе, но с наслаждением подыгрывал второй натуре Оливии, которая намного больше была падка на подобные игры в «кошки мышки». — Так что, лишь ты можешь меня как-то связать с убийством, а потому официального допроса не должно последовать, верно?       Лив нехотя кивнула. Саманта и Оливия могли быть диаметрально противоположными персонами, но была всё же черта, которая их объединяла. Обе они вначале действовали, а потом уже думали и обе терпеть не могли, когда противник понимал, что у них на руках весьма скверные карты. — То, что тебе что-то нужно вдвойне приятно на фоне того факта, что кое-что мне нужно от тебя. Ничего сложного Лив. Мы прогуляемся до одного места, я тебе его покажу, и ты задашь мне столько вопросов, сколько твоим мозгам угодно! Идёт? — лицо его так и кричало об уверенности в том, что он уже знает ответ.       Пошлая натура Саманты требовала схватить Блейна за плечи и позволить сделать своей, но Лив всё же не настолько поддавалась её влиянию. Всё можно было простить: стихи, депрессивные мысли, грубости близким, но уж точно не интрижку с Блейном. Особенно, на фоне его не совсем понятных заявлений. — Хорошо, ДеБирс. Кидай кости, строй свой волшебный терем. Я узнаю, какую игру ты затеял. — В этом я не сомневаюсь, — то ли с шуткой, то ли с угрозой процедил сквозь улыбку Блейн. — Прошу за мной.       Прогулка вышла даже более странной, чем Лив могла предположить. В главной степени из-за того, что они с Блейном вообще не говорили. Ни она, ни он, ни даже Саманта Мэй не изъявляли совершенно никакого желания становиться инициатором беседы. Они шли рядом, но будто бы не вместе, словно каждый брёл по своим личным делам. Лив вообще старалась лишний раз не обращать внимания на своего спутника, дабы не напоминать себе о своей же глупости. Что она делала? Куда шла? Лишь изредка она поглядывала на Блейна, чтобы успевать следовать за его уверенным шагом. Он явно знал, зачем пришёл и какой цели добивается. Лив перекривилась, в ней вскипела лёгкая зависть. Так давно, что это уже даже печально, она не находилась в состоянии, когда точно знает, куда и зачем идёт. Она путница, потерявшая компас, не способная самостоятельно выйти к дороге, ведущей к загадочному месту назначения.       Раз уж светских бесед на горизонте не намечалось, Лив приняла решение погрузиться в изучение города. Каждый новый мозг дарил зомби новые краски, новые образы, так что всё старое казалось чем-то новым и необычным. Мозг музыканта будет цепляться за уличных артистов и магазины с винилом, мозг художника заставит все краски на стенах и фасадах стать ярче и насыщенней, а мозг заядлой модницы сконцентрирует внимание на образе каждого прохожего и будет с неистовой силой тянуть тебя в магазин одежды. Было крайне интересно открывать знакомые места с новой стороны, рассматривать их под новым углом. Так что же Саманта могла внести своего в солнечный Сиэтл? Конечно же, мрак.       Ничего нового она не ощущала. Каждая милая кофейня казалась опостылевшей, а люди на улице назойливыми. И если своим собственным разумом Лив понимала, что на улице появилось нечто новенькое, в сравнении с её прошлым посещением, ум Саманты упивался тем, что и это новое место ей омерзительно, потому как оно ничем не отличается от прочих. Да, и вообще, проклятые капиталисты обкрадывают нас, как последних тупиц, а нам на это плевать! Серьёзно, неужели никого не беспокоит в какую ловушку потребления мы все с вами попали? Игрушки с витрин магазина взирали уныло, Лив в большей степени видела лишь их ценники, и образы из детства разбивались в щепки, как судно о скалы, когда она в полной мере осознавала, что эта цветастая пластмасса никак не тянет на сто долларов. Из спортзала выходили довольные собой подтянутые парни и девушки, глупые пустышки, порабощенные очередной корпорацией. И даже если бы сейчас на небе появилась ярчайшая в истории радуга, то совершенно бы не заставила Лив хотя бы изобразить эмоциональное потрясение. Оказалось, что Саманта приносит тёмные цвета не только в свой гардероб.       Окончательно отчаявшись получить от мисс Мэй хоть грамм чего-то хорошего, Лив приняла волевое решение погрузиться в свои мысли, следуя за Блейном на полном автомате. Он хочет показать ей какое-то место, что бы это ни было, расслабляться никак нельзя. Даже, если это очередная мелкая уловка или идиотская шутка, то за ней последует разговор, идея которого Лив совершенно не будоражила — допросить Блейна по поводу куртки, особенно не вдаваясь в тот факт, что вчера он побывал в её квартире. То были почти взаимоисключающие аспекты беседы, ведь именно их вчерашняя встреча продемонстрировала Лив куртку из её видения. Эта ночь ведь не Волдеморт, чтобы помечать её, как «то, что нельзя называть». Наверное, стоит упомянуть куртку, как нечто само собой разумеющееся, задавить этого скользкого гробовщика своей уверенностью в том, что ей не нужно ничего объяснять. — Мы почти пришли, ещё пара минут, — прервал мысли виновник торжества. Лив уже почти забыла, что он ещё здесь. — Путь — это лишь очередная точка в бессмертной толпе. Не пройти его до конца, ни мне, ни тебе. — Слушай, ты меня бесишь. — Господи, господи! — послышался истеричный крик за спиной. Блейн с Лив нехотя обернулись. Перед их глазами стояла худенькая маленькая девочка лет тринадцати, вся в чёрной одежде. По её щекам текли слёзы, смывая с лица густо наложенный макияж. Дрожащие руки, сжимали смартфон. — Боже! Вы зомби! Вы живой мертвец! Комментаторы были правы!       Блейн с Лив переглянулись и глаза их сказали больше слов, чем они услышали друг от друга за весь сегодняшний день. Их лица застыли в гримасе раздражения с капелькой беспокойства. Молчаливый диалог, начавшийся с фразы «Какого чёрта?», впрочем, этой фразой и закончился. А раз мы пришли к тому с чего начинали, то можно опустить тот путь, по которому мы пришли обратно. — Что тебе нужно? — первым не выдержал и рявкнул Блейн. — Какие к чёрту зомби? — Но это же сама Саманта Мэй! Убитая Саманта Мэй! — она вся тряслась выдавливала каждую букву, будто пытаясь пробить ими Блейну голову. — Весь Твиттер был завален фотками её оцеплённого дома. Я слышала, как она читала вам её стихи, и выглядит она, как Саманта… Боже, мы знали, что вы так просто не сдадитесь! — Малышка, я не… — Моя подруга не Саманта Мэй. Поверь мне, и убирайся, — Блейну не очень-то хотелось влезать в эту историю. — Что? Правда? — девчонка поникла. — Но вы так похожи на неё. Походка, голос. Вы её последовательница? — девочка тряслась, как заведённая, обращалась к Лив со смесью ужаса и слепого благоговения.       Мур чуть подождала с ответом. С трудом проглотила назревшее громоздкое стихотворение и всё же смогла односложно ответить. — Да. — Вау, это очень здорово. Видно, что вы следуете всем её правилам. Смотрите! — в состоянии абсолютного счастья девочка закатала рукава чёрной водолазки. Тоненькие, бледные руки были вдоль и поперёк покрыты свежими и не очень шрамами. На коже не было ни одного живого места, всё изрезанное, раздражённое. Хуже всего, что девочка взирала на результат своих стараний с явной гордостью. С присущим и ранее трепетом она ждала реакции от старшей приверженцы «правил». — Я подвергаю себя испытанию болью каждый день, — голос зазвучал не по детски серьёзно. — Только так мы можем оторвать себя от прочих грязных свиней и возвыситься над массами. Поначалу было сложно, но теперь мне необходимо этим заниматься. Боль вошла в привычку. Скоро перейду на плечи, потом на грудь.       Сэм в сознании Лив тихонько застонала от удовольствия. Мур присела на колени и дрожащей рукой дотронулась до грубой кожи. Кончиком пальца она провела от кисти девочки до локтя, ощущая кожей каждый след, оставленный шрамом, каждую неровность. В глазах Саманты — это была картина истинной красоты, картина, политая слезами, пропитанная отчаянием. Ведь насколько нужно быть на грани, чтобы поверить в исцеление через страдания. Как завороженная Лив обхватывала руки девочки ладонью и тяжело дышала. Всё это происходило на глазах то ли уставшего, то ли ошарашенного Блейна. Он давился от смеха при виде Лив в подобном образе, но при этом слегка побаивался того, что же она может натворить под влиянием такого мозга. — Девочка моя, ты храбрейшая из воительниц. Надеюсь, что нам ещё посчастливится свидеться. Помни, что ты на верном пути. Помощи от других никогда не проси.       Девчонка чуть ли не завизжала от восторга, она тряслась от переизбытка эмоций и её рыжие кудри забавно прыгали на плечах. Она закатала рукава обратно и вбежала Лив в объятия. Маленькие сильные руки обхватили талию и были такими тёплыми, такими живыми. Мур неуверенно ответила взаимностью. Чуть обхватила узкие плечи. Ещё никогда она не чувствовала, чтобы её обнимали так сильно, как обнимает спасательный круг утопающий. — Скоро я покрашу волосы в чёрный, а когда мне исполнится восемнадцать, то сделаю татуировку, — она хлюпала носом, уткнувшись лицом в ткань чёрного платья. — Будем вместе продолжать дело Саманты Мэй, да? Она будет жить в нас всех и после своей смерти, да?       И тут в голове Лив что-то щёлкнуло. Нет, не щёлкнуло, там произошла самая настоящая оглушительная авария, от которой мысли Мур прояснились, и Саманта несколько отступила. Ох, Саманта. Лив живёт с ней всего полдня, а уже всем сердцем ненавидит. А это оказывается не конец истории, оказывается планируется, что эта ненормальная будет жить в этом мире вместе с бедными детьми, которым она запудрила мозги! На такое Мур пойти не могла. Ох, а эти шрамы! Как она могла минуту назад ими восхищаться, смотреть, как на романтичный символ верности идее, с упоением трогать их рукой? Это бред! Это какой-то бред! Это безумие! — Нет, Саманта не должна жить, — Лив чуть сильнее взяла девочку за плечи и отодвинула от себя, потом наклонилась к ней. — Что вы такое говорите? — она постаралась незаметно стереть слезу, как бы поправляя чёлку. — Поверь мне, я очень хорошо знала Саманту. Как саму себя. Так что, да, со стороны она могла показаться умной и завораживающей, но на деле она была больна, ты понимаешь? Она ненавидела этот мир, она мучилась каждый день своей жизни, пока не умерла в мучениях, и ты не должна следовать её примеру. У тебя впереди вся жизнь, яркая, великолепная, смотри на неё с радостью, не с сожалением! И самое главное, — Лив обратно подняла рукав водолазки, девочка даже не сопротивлялась, лишь смотрела на неё остекленевшими глазами. — Это не что-то прекрасное. Это грустно. Ты сильная девочка, я верю в это, но то, что ты способна себя покалечить — это не признак твоей силы. Ты должна бороться с тем, что заставляет тебя браться за лезвие. Это настоящая борьба, которую тебе необходимо выиграть. — Лив выпрямилась и ладонью постаралась стереть с лица макияж, испачканной рукой она тоже закатала рукав. На руке, почти у самого плеча, была пара больших шрамов и парочка не таких глубоких рядом. — Я знаю, что это будет сложно, но ты справишься.       Девочка не ответила. Она смотрела на Лив, как смотрят на опасную предательницу. Словно они были в католической школе, а Мур сорвала с себя крест и станцевала совершенно раздетой посреди церкви. Она поджала губы, румянец её щёк проступил через бледную пудру, всё её детское личико тряслось, чтобы не заплакать снова, напряглась каждая мышца. Теперь она уже не доверяла Лив настолько, чтобы та видела её слезы. Она убежала так же быстро, как и пришла. Лив только оставалось смотреть, как девочка скрывается за поворотом, понимая, что она уже никогда не узнает о том, что случится с ней в будущем. Блейн подошёл ближе, принялся внимательно рассматривать шрамы на коже Лив. Она ещё пару секунд не могла оторвать взгляда от того поворота, за которым скрылась девочка без имени. Её голос эхом отдавался в закоулках сознания Мур. Выйдя из состояния транса, Лив поспешила вновь скрыть шрамы и опустила рукав. — Ты ведь понимаешь, что ничего не изменила? — спокойной, без тени иронии спросил Блейн. — А даже, если эта девчонка и оказалась столь легко внушаемой, что с первой проповеди от девушки с улицы пересмотрит всю свою жизнь, то другим сотням таких же, как она, ты никак не поможешь. — Да, я знаю это, — Лив не хотела это принимать, но она это действительно знала. — Саманта Мэй будет жить и после своей смерти, и после того, как из меня выветриться последний кусочек её мозга. Хочу я этого или нет. — Ладушки, с этим разобрались. Идём дальше. — Я чудовище. — Давно установлено, что чудовище — это я. Ты отняла у меня столько всего, так хоть не отбирай мой единственный устоявшийся титул.       Лив очень старалась не засмеяться, но у неё всё же вырвался предательский смешок. Образ девочки со шрамами не хотел покидать головы. Гнев кипевший в ней долгие месяцы достиг апогея, больше она терпеть точно не могла. — Тебе не понять моих чувств. Ты и правда чудовище. Ты вообще не человек, в тебе нет ни капельки живого, хотя твоё сердце и бьётся! Ты находил детей, которые были никому не нужны и убивал их, забыл?! — вся злость, которую она хотела вылить на Саманту, на этот безумный бир, Лив отправила к Блейну. Тот принял её не дрогнув, усмиряя ледяным задумчивым взглядом. — Мой отец был тираном. Он хотел вырастить наследника своей империи, а я хотел стать музыкантом. Моя мать купила мне втайне гитару, но он нашёл её и разбил об мамину спину, тогда она впервые попала в больницу. Ему всё сошло с рук. Как обычно. Мы были безумно богаты, но я мало питался и носил обноски, потому что он вечно таким образом меня наказывал. Лишая еды, запирая в чулане. Если мама как-то нарушала его приказы, давала денег, то он избивал её у меня на глазах. Не удивительно, что она так рано умерла. Больше никто меня в семье не поддерживал. Ещё дедушка, но отец не давал мне с ним видеться. Как-то раз я украл у отца денег, чтобы купить девочке, которая мне понравилась, подарок на День рождения. Он выбросил всю мою коллекцию пластинок в колодец. Тот самый, в который я бросал монетки и желал, чтобы он наконец-то сдох. Я поступил в колледж, в который он хотел, чтобы я пошёл, иначе он грозился лишить меня даже крох от своих заработков. Тогда я уже подсел, деньги мне были необходимы. За продажу наркотиков меня выперли из колледжа, и весь мир дал мне под зад. Много лет я падал всё глубже на дно. Стал жалок. А потом превратился в зомби. И наконец-то получил силу, и власть. Очень тяжело было ею не воспользоваться. Я не отрицаю, что я чудовище. Но я больше человек, чем ты думаешь, — за весь рассказ казалось, что на его лице едва шелохнулась хоть одна морщинка. Будто говорил не он, а безжизненная маска. — Блейн… — голос Лив дрожал. — Блейн, почему ты никогда это не рассказывал? Почему… — Это как-то оправдывает то, что я сделал? То, что продолжаю делать? — резко оборвал он. — Но послушай, это ведь всё… — Я спросил, это как-то оправдывает то, что я сделал?! — Мне важно… — Лив, это оправдывает то, что я сделал или нет?! — на его лице отражалась нечеловеческая злоба. — Нет, но после этого… — А раз это никак не оправдывает меня, то это не имеет ровно никакого значения. Пойдём, у меня сегодня есть и другие дела, — и он снова продолжил идти, будто ничего не случилось.