Первый день весны

460 лет спустя       Леголас с тяжёлым вздохом оторвался от созерцания ныне спокойной и тёмной глади Зеркала и встретился взглядом с лесной колдуньей.       Галадриэль с нежностью посмотрела на юного принца и погладила его по бархатной щеке. Она помнила его ещё совсем мальчишкой, а теперь он был уже взрослым. Годы и страдания, что выпали на его долю, наложили на этого светлого и доброго юношу неизгладимый отпечаток. Леголас изменился, как изменился сам мир. Она чувствовала это в воде, чувствовала в воздухе, ощущала в земле… И всё-таки тот наивный мальчик, который верил в добро и упрямо шёл к своей мечте, всё ещё жил внутри этого взрослого красивого мужчины.       — Ты нашёл ответы, которые искал в глади моего Зеркала, дитя сумерек?       — Я не знаю, что я нашёл, леди Галадриэль. Раньше я чётко видел путь и шёл по нему, не оглядываясь назад и не терзаясь сомнениями, а теперь… — Леголас отвёл взгляд и посмотрел куда-то во мрак. — Теперь я уже не так уверен. Раньше я думал, что любой может изменить своё будущее, если захочет, что я могу сам выбирать свой путь, что надеяться — значит победить. Но мы блуждаем в темноте, как слепые котята. Этот мир гибнет, а мы — в самом его сердце, и нам не спастись.       — Каждый из вас, сам того не заметив, уже начал тот единственный путь, что предназначен ему судьбой. Твой путь — у тебя под ногами, принц. Ты увидишь его, когда придёт время, — уклончиво ответила Галадриэль. — Не поддавайся отчаянию, сын Трандуила. Любовь сильнее тьмы. Свет надежды ещё не угас.       — К любви теперь всегда примешивается горе, — тяжело вздохнул принц.       Вот уже в третий раз он заглянул в Зеркало, но оно породило больше вопросов, чем ответов. Эльфы покидали смертные Земли, не в силах выдержать то зло, что расползалось из Мордора. Это была их последняя встреча с Владычицей Галадриэль под сенью золотых маллорнов. А, возможно, последняя в принципе. Девять отчаянных храбрецов шагнули в ловушку с открытыми глазами, собрав остатки мужества в кулак. Они были последней надеждой Средиземья в битве со злом. Но для них самих надежды почти не осталось. У всего в этом мире есть цена. И Галадриэль, и Леголас знали, что для девяти путников, выступивших из Имладриса, это дорога туда без обратно.       — Мы не выбираем времена, мы можем лишь решать, как жить во времена, которые выбрали для нас. Нет такого места, где любовь не была бы омрачена горем, но не становится ли она от этого только сильнее? — погладила юного эльфа по волосам Галадриэль.       Леголас грустно улыбнулся ей и медленно побрёл прочь, туда, где сотня голосов сливалась в безумно красивую и печальную мелодию.       Леголас чувствовал ЕГО присутствие каждой клеточкой тела и знал, что другие тоже ощущают это ЗЛО. Оно шептало, путало мысли, извращало добрые и светлые воспоминания, подменяя их своими — лживыми. Кольцо обещало исполнить сокровенное желание, несбыточное и оттого ещё более притягательное. Что оно шептало другим? Кто знает…       Приключение младшего из принцев Эрин Гален на деле оказалось вовсе не таким, как он себе представлял. Наверное, так думают все, на чью долю выпадает подобное. Он словно очутился внутри легенды, одной из тех, что берут за душу. В легендах, которыми Леголас зачитывался в юношеском возрасте, герои должны были превозмочь свои страхи и низвергнуть демонов во мрак, преодолеть множество опасностей на своём пути, но в конце их обязательно ждало что-то хорошее. Вот только, как всё снова сможет стать хорошо, когда всё просто хуже некуда?       Каждый раз, когда судьба заносила Леголаса в Золотой Лес, на маллорнах распускались малиновые цветы. Вот и сейчас королевский сад утопал в буйстве красок и запахов. Но юный принц перестал видеть красоту мира, что окружал его. Что-то внутри него умерло безвозвратно. Ему бы прислушаться к мудрым словам верного друга и выбрать иной путь, но он был слеп и самонадеян. Как подобрать нити прежней жизни? Как продолжать жить, когда сердцем ты начинаешь понимать, что пути обратно просто нет?       А жизнь в Золотом Лесу текла так же медленно и неспешно, как и прежде. Она казалась Леголасу слишком размеренной, ненастоящей, оторванной от реальности. Война приучила его действовать почти не размышляя, потому как каждая минута промедления была чревата смертью. Старая карга следовала за ним по пятам; она была лихим игроком и ежесекундно на карту ставилась высшая ставка. Это научило юного Синда жить лишь настоящим моментом, но напрочь лишило способности радоваться простым и обыденным вещам, и теперь он остро чувствовал свою неуместность в этом мирном и спокойном уголке. Между воинами, что решили отдать дань канувшему в небытие союзу эльфов и людей, и не воинами, что готовились отплыть в Валинор, разверзлась непроходимая пропасть. Улыбающиеся беззаботные эльфы, что сновали вокруг, были не в силах понять его, и даже любовь самого красивого и сильного эльфа во всём Средиземье не могла снять тяжкий груз с его сердца. Глорфиндел был за много сотен миль отсюда, а он был нужен ему сейчас как воздух.       — Когда ты в последний раз ел и спал, эльфёнок? — Халдир как всегда подкрался сзади, застав Леголаса врасплох.       — Я не помню, — печально улыбнулся принц. — Неделю назад. Или две. Пещеры Мории не располагают ко сну и нормальному пищеварению.       — Пойдём! Вино не то, что тебе сейчас нужно, — Халдир бескомпромиссно забрал кубок из рук Леголаса и поставил его на стол. Этот властный, не терпящий возражений тон, требующий беспрекословного подчинения…       Леголас с такой тоской посмотрел на лорда-командующего галадрим, в надежде увидеть на его месте кого-то другого, что тот не сдержался и прилюдно погладил юного принца по щеке. Слишком интимная и запретная ласка для того, кого носит чужое кольцо на указательном пальце.       — А что мне нужно? — вспыхнул Леголас.       — Тебя всё ещё так легко смутить. И это после… — засмеялся Халдир и задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Сколько там лет ты уже живёшь с Глорфинделом? Четыреста? Пятьсот?..       — Четыреста шестьдесят, — смущённо заметил Леголас и покраснел до кончиков ушей.       — Четыреста шестьдесят… — удивлённо промурлыкал галад, а сердце Леголаса пропустило удар. На руке Халдира красовалось его кольцо. Две змеи с зелёными глазами, сплетённые воедино, и корона из цветов: одна из змей защищает корону, другая пожирает. Вкрадчивый насмешливый голос прошептал оцепеневшему принцу на ухо. — Ну чего расселся? Подъём! Ты в моём полном распоряжении на всё время вашего пребывания в Лориэне, Ваше Высочество. Теперь все ночи ты будешь проводить в объятиях того, кто знает, как с тобой обращаться, roch-neth.       — Но… Я замужем! Мой лорд… — робко мяукнул Леголас, но вспыхнувшие недобрым светом синие глаза заставили его умолкнуть.       — Я не твой лорд, — пророкотал Халдир. — Называй меня Мастер.       — Да, Мастер, — принц чуть сознание не потерял от тёмного восторга и ужаса, охвативших всё его существо. Леголас бы непременно рухнул на землю прямо на глазах у всех вельмож Лотлориэна, поставив тем самым и себя и своего лорда в неловкое положение и дав злым языкам очередной повод для сплетен, если бы сильные руки не подхватили его и не прижали к мускулистой груди. Со стороны всё выглядело так, как будто два друга обнимались после долгой разлуки.       Должно быть, Леголас всё-таки застонал, потому как Халдир засмеялся и прошептал ему на ухо:       — Маленький принц, ну не здесь же… Давай не будем шокировать человека из Гондора, гнома и хоббитов. Следуй за мной.       — Да, Мастер, — еле слышно прошептал Леголас. Тяжкий груз забот и волнений упал с его плеч, и он чуть ли не вприпрыжку побежал за Халдиром к его талану.        Галад вошёл в своё скромное жилище первым и знаком приказал юному Синда встать посередине комнаты.       — Раздевайся, — приказал Мастер. Леголас бросил на мужчину испуганный взгляд, но подчинился.       Тонкие пальцы принялись нервно расшнуровывать кожаные завязки на груди. На полу — с почтением и аккуратностью, присущими всем опытным воинам — оказался разложен целый арсенал: колчан со стрелами, лук из маллорна, два парных кинжала, ещё один чуть поменьше и облегчённый серебряный меч. Халдир усмехнулся.       — Ты всё ещё пользуешься моим подарком, маленький принц? Тебе нужен новый лук, который бы не уступал мастерству самого меткого и искусного стрелка во всём Средиземье.       — Меня вполне устраивает мой старый лук, Мастер. Он служил мне всё это время верой и правдой и не раз спасал жизнь мне и… моим друзьям, — рука принца застыла на краткое мгновение, что не ускользнуло от внимательных синих глаз.       Медленно, пуговица за пуговицей, нательная рубашка открывала взору Халдира сокровище, что было сокрыто под ней. Когда белоснежная ткань упала на пол, присоединившись к изысканной тунике, сшитой портными королевской семьи Лориэна, Леголас задрожал как листик, в честь которого был назван.       — Мягкая, как бархат, — Мастер в благоговении погладил юного Синда по спине, словно успокаивал норовистого, совершенного в своём великолепии жеребца.       Шершавые пальцы лучника очертили безупречные изгибы тонкой поясницы и плеч, оказали должное почтение красивым ключицам и длинной шее, и спустились ниже, боготворя стальные кубики на дрожащем — от страха или желания, а, может быть, от того и другого — животе.       Внезапно пальцы замерли и безжалостно надавили на свежую рану от вражеской стрелы, заставив Леголаса зашипеть от боли.       — Когда ты покидал Имладрис, то пообещал своему лорду беречь себя. Так ты держишь слово? Что скажет твой лорд, когда узнает, что его бесценное сокровище пренебрегает услугами лекаря и так безрассудно относится к его собственности? Почему ты не обратился к Эстелю за помощью?       — Но я… — возразил Леголас и бросил на Халдира негодующий взгляд. Он же не смертный какой-нибудь, чтобы обращаться к целителю по такому пустяку, как дыра в плече. Само заживёт! Он же эльф, в конце-то концов! Но одного взгляда на галад было достаточно, чтобы понять, что тот не разделяет его взглядов на способность эльфов к регенерации. — Простите, Мастер. Мне очень жаль.       — Я так не думаю. Но ты пожалеешь. Ты очень пожалеешь о столь легкомысленном отношении к своему телу, когда не сможешь сидеть ближайшие две недели, — Леголас тяжело сглотнул и возмущённо уставился на Халдира. Он же типа ранен! Но лорд-командующий лишь мрачно усмехнулся в ответ. — Если дыра в плече тебя не беспокоит, то и парочка красных рубцов на заднице не доставит особых неудобств. Всего несколько недель прошло с тех пор, как Братство покинуло Имладрис, а ты уже умудрился довести себя до такого состояния, что без слёз не взглянешь! Кожа да кости, синяки по всему телу, ссадины и необработанные раны от стрел гоблинов! Меньше месяца прошло, а ты совершенно отбился от рук, roch-neth! Но ничего, я наведу порядок в твоей голове!       — Простите, Мастер, — проблеял Леголас и покраснел как варёный рак. Миндалевидные синие глаза, окаймлённые длинными ресничками, наполнились невыплаканными слезами, нежные пухлые губы предательски задрожали, чёрные, идеально очерченные бровки сошлись домиком, а на высоком лбу проступила складочка.       Но вот незадача, на лице Мастера даже мускул не дрогнул!       — Я не твой лорд. Можешь так не надрываться, — насмешливо хмыкнул Халдир и опасно сощурился. Леголас печально вздохнул и опустил глаза долу. — Глорфиндел совсем тебя распустил. Дисциплина хромает, почтения к старшим ни на грамм. Не удивлюсь, если он затруднится вспомнить, когда наказывал-то своего roch-neth в последний раз.       — Мой лорд регулярно меня наказывает, Мастер, — возразил принц и залился краской. Ах, как же он соскучился по наказаниям Глорфиндела!       — Неужели? — выдохнул Халдир ему в ухо и очертил большими пальцами чувствительные соски юного божества. Те тут же откликнулись на ласку и встали торчком. Леголас сладко застонал и бессознательно откинулся на грудь мужчины, что стоял позади него. Мастер довольно засмеялся и легонько шлёпнул юношу по аппетитной заднице. — Тогда где те побрякушки, которые твой лорд тебе подарил? Не помню, чтобы он разрешал тебе их снимать.       — Простите, Мастер. Я, кажется, забыл надеть их, когда принимал ванну, — побледнел как полотно Леголас и метнулся к походной сумке, что носил на боку. Порывшись в своей сокровищнице, дракончик со вздохом облегчения продемонстрировал Халдиру два мифриловых колечка.       — Как ты только обручальное кольцо ещё не потерял, просто диву даюсь! — цокнул на него Мастер. Леголас смутился и поспешил вернуть колечки на их законное место. Халдир коротко кивнул и брезгливо ткнул пальцем в леггинсы. — Сними эти тряпки!       Леголас вздрогнул, как от удара кнута. Замшевые ботфорты и леггинсы пали, а с ними и спокойствие юного Синда. Принц не знал прикосновений, кроме прикосновений руки Глорфиндела. Нет, конечно, во время беременности его регулярно осматривал Элронд, но Владыка всегда это делал в присутствии старшего мужа и прикосновения целителя не были волнующими и запретными! Принц вспыхнул как нецелованный девственник и прикрыл срамное место ладонями.       — И чего ты стесняешься, позволь узнать? — засмеялся Халдир и приподнял подбородок Синда пальцем, на котором блестело кольцо Глорфиндела. — Что нового, по-твоему, я могу там найти для себя?       Леголас отвёл глаза, страдальчески закусил губу, открывая взору Мастера то, что те так ревностно пытались спрятать. По низу живота проходил аккуратный маленький шрамик в форме полумесяца. Его можно было бы назвать милым, если не знать, что шрамы на теле эльфов остаются лишь после использования магии.       Халдир нежно провёл по белоснежному рубцу на совершенном теле. Леголас задрожал как листик на ветру, отпрянул назад и забился в угол, как раненный зверь, что ищет укромное местечко, в котором можно было бы спокойно издохнуть. В синих миндалевидных глазах застыла дикая боль, а розовые губы плотно сжались, проглатывая невыплаканные слёзы. Принц уже успел позабыть, когда в последний раз позволял себе такую роскошь. Наверное, каждому из нас отмерена определённая мера слёз. Леголас считал, что он свою уже израсходовал.       — Тише, roch-neth. Я строгий Мастер. Гораздо строже, чем твой лорд. Я буду требовать от тебя безоговорочного подчинения моей воле и абсолютной покорности, но об этом ты расскажешь сам, когда будешь готов. Если захочешь, — синие родные глаза смотрели на Леголаса с теплотой и нежностью.       Принц кивнул, но боевые позиции не сдал. Юный Синда забился в угол, как затравленная лисичка, и нервно теребил золотое колечко на пальце.       Халдир тяжело вздохнул и упёрся руками в стену, отрезая строптивцу все пути к отступлению. Сердце Леголаса пропустило удар, а синие глаза в ужасе зажмурились.       — Посмотри на меня.       Принц замотал головой, отказываясь подчиняться. Всё его существо восстало против чужого мужчины, чужих рук, чужих прикосновений, чужого голоса!       — Я не могу! Я не могу! — прошептали бескровные губы.       — Что ты не можешь, Леголас? — спросил спокойный, обволакивающий, словно тёплое одеяло, голос.       — Я не могу быть с другим мужчиной. Я его, а он мой! Всё это… Это неправильно! — пролепетал Леголас. Синие глаза затравленно уставились на Халдира. — Я знаю, что это его воля, но я не могу!       — Ты — настоящее сокровище, Леголас, — нежно улыбнулся Мастер и погладил юного Синда по бледной щеке. — Не бойся, я не потребую от тебя того, что принадлежит лишь твоему лорду. Я дам тебе то, что тебе нужно, но ничего не возьму взамен. Это мой тебе подарок, маленький принц. У тебя ведь сегодня день зачатия.       — Спасибо, Мастер, — всхлипнул Леголас и затих.       Халдир улыбнулся и сделал два шага назад, возвращая Леголасу его личное пространство.       — Тем не менее, ты должен меня во всём слушаться и служить мне. Я жду того же уважения и почтения к моей персоне, которое ты оказываешь своему лорду. Глорфиндел хорошо тебя обучил, не опозорь его, — строго заметил Мастер и грозно сверкнул глазами, в подтверждение того, что он абсолютно серьёзен.       — Я буду послушным! Я буду хорошо вам служить, Мастер! Клянусь! — с горячностью, присущей всем юным созданиям, выпалил Леголас.       — Кажется, я начинаю понимать, что так привлекает в тебе Глорфиндела, — расхохотался галад. — Ты и в постели себя так же ведёшь? Отзываешься на каждое прикосновение своего надменного и самовлюблённого лорда томным стоном и криком, дрожишь, как идеально настроенный инструмент, и смотришь на него этими глазками лани с раболепным поклонением и восхищением, как на Эру, когда он трахает тебя? Да ты маленькая подлиза, roch-neth, вот ты кто!       Леголас открыл было рот, чтобы возмутиться, но проклятый галад был прав, Моргот бы его побрал! Принц покраснел до кончиков ушек, закусил губу и принялся смущённо разглядывать убранство дома лорда-командующего галадрим. Халдира это зрелище изрядно позабавило, потому как он засмеялся так громко, что стены талана зашатались.       Леголас обиженно надулся и тихо пробубнил себе под нос:       — И вовсе я не подлизываюсь! Мой лорд — само совершенство!       — Никто не совершенен, маленький принц. Ни ты, ни я, ни даже твой обожаемый лорд, — печально усмехнулся Халдир. — Просто ты любишь его, а когда любишь кого-то, то недостатки начинаешь воспринимать как достоинства. Но мы отвлеклись. Почему ты не обработал рану, как полагается, раз уж твоя наследственная гордость или врождённая глупость не позволили тебе прибегнуть к помощи Эстеля? Ты забыл всё, чему тебя учил Таларон? Где целебные травы, настойки и мази, которые Элронд дал тебе с собой?       — Я их потерял, — виновато пролепетал Леголас. — На нас напали гоблины. Очень много гоблинов. Армия гоблинов и…       — Понятно, — остановил невнятный поток слов Мастер. — Но хотя бы что-то ты мог сделать? Собрать травы в лесу, например, попросить заживляющую мазь у Эстеля или гнома.       — Я не буду просить камнееда о помощи! — взорвался Леголас и сжал руки в кулаки. Но, поняв, кому он только что нагрубил, виновато прижал ушки и тихо прошептал: — Да, Мастер. Вы правы. Это было глупо с моей стороны.       — Стрела могла быть отравлена. Ты бы не умер, конечно, но твоим спутникам пришлось бы волочить тебя на себе, что значительно замедлило бы их передвижение. А учитывая то, что отряд орков следовал за вами по пятам, это могло стоить им всем жизни. В том числе, твоему любимому Эстелю, из-за которого ты и ввязался в этот самоубийственный поход.       — Я промыл рану и убедился, что гоблинская стрела не отравлена, — пробухтел Леголас и бросил на Халдира взгляд исподлобья. — Арвен любит его. Если умрёт он, то и она угаснет. Кто-то же должен прикрывать его спину!       — Глупый эльфёнок, — ледяной голос огрел не хуже кнута. — Арагорн — Дунэдайн, но от старости, болезни или меча он умрёт. Их души никогда не встретятся в Чертогах. Для Арвен и Арагорна нет и не будет конца «жили долго и счастливо». Это ты понимаешь?       — Всё я понимаю, я уже не маленький, — горько прошептал пристыженный Леголас. На него было жалко смотреть. Сгорбленные плечи, как у старичка, голова опущена вниз, прокушенная до крови губа. Юный Синда еле слышно спросил: — Но разве сто лет в любви не лучше, чем вечность в одиночестве и сомнениях?       — Лучше. Но за всё в этой жизни нужно платить, эльфёнок.       — Я это знаю, как никто.       — Что ж… О твоём наказании мы поговорим чуть позже. А сейчас давай-ка нарастим немного мясца на эти кости, чтобы я не боялся сломать тебя. Накрой на стол и налей мне вина.       — Да, Мастер, — Леголас бросился к одежде, что валялась на полу, и попытался натянуть на себя леггинсы.       — Никакой одежды. Ты будешь прислуживать мне нагим, — строго цокнул на него Мастер. — Может это научит тебя знать своё место и слушаться старших?       Леголас с печальным вздохом уронил одёжку на пол и сдвинул бровки домиком. Халдиру даже пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться.       — Ты будешь усладой для моих уставших глаз и украшением моего скромного жилища. Ты очень красивый, Леголас.       Принц споткнулся на ровном месте, направляясь на кухню, чем ещё больше позабавил её хозяина.       На кухонном столе обнаружилась тарелка сезонных фруктов и овощей, сладкая земляника, немного сморщенных яблок, масло, буханка пшеничного хлеба и небольшая головка сыра, а также разные копчёности и колбасы.       — Справишься или тебе нужна помощь, roch-neth? — насмешливо изогнул бровь Халдир, заметив, как принц растерянно вертит в руках сыр, не зная, с какой стороны к нему подступиться.       — Вернитесь, пожалуйста, в гостиную, Мастер, — обворожительно улыбнулся Леголас, строгая колбаску и представляя, что это член Халдира. — Я принесу вам бокал вина, чтобы вы могли отдохнуть и расслабиться после тяжёлого дня.       — Кто мне этот тяжёлый день устроил? — расхохотался Халдир и величественно прошествовал в гостиную. В его словах была доля истины. Братство Кольца привело за собой хвост, обрубать который пришлось отряду Халдира.       Пока Синда хозяйничал на кухне, откуда изредка доносились отборные ругательства, которые не подобало произносить всуе особе королевской крови, галад разжёг камин, убрал одно кресло в дальний угол и расстелил шкуру благородного оленя на полу, чтобы Его Высочество не натёрло коленки.       — Ты там живой? — поинтересовался Халдир, когда на кухне что-то упало на пол с оглушительным грохотом.       — Да, Мастер, — раздался озорной голосок. — Всё в полном порядке. Просто кое-что пошло не совсем… по плану.       Через минуту из кухни выползло чрезвычайно довольное собой белобрысое чудо и, покраснев как девственник в первую брачную ночь, грациозно поставило на кофейный столик у камина бокал красного вина и тарелочку с шоколадной конфеткой. Где чудо нашло конфету в его холостяцкой берлоге, Халдир понятия не имел.       — Тебе бы слугой родиться, а не принцем, — усмехнулся Халдир, обгладывая обнажённое совершенное тело голодным взглядом, желая запечатлеть его образ в памяти навечно. — Всю жизнь бы любовался, как ты еду и напитки подаёшь. Если бы ты ещё и готовить умел так же хорошо, как бёдрами вилять, я бы на тебе точно женился.       — Я не эллет, Мастер, — зарделось белобрысое чудо. — Мои таланты простираются несколько в другой плоскости. Я принесу закуски, если вы не возражаете.       — Неси уже, горе луковое, — вздохнул Халдир и с блаженством опустился в любимое кресло. Языки пламени обгладывали поленья, а желудок мужчины пожирал сам себя.       Наконец, обольстительная бестия соизволила нарисоваться на горизонте с тарелкой всевозможных вкусностей, затейливо разложенных изысканным узором в духе королевских кушаний, что подавали на званных ужинах, которые так любила устраивать леди Галадриэль. С гордым видом Леголас поставил произведение искусства из простых и незатейливых продуктов на столик и исподтишка покосился на Мастера, пытаясь понять, угодил он ему или нет. Леголас прекрасно знал вкусы своего лорда, но вот Халдир был для него неразгаданной загадкой.       — Очень хорошо, маленький принц… — мужчина похвалил юного Синда и тот засиял как солнышко. — На колени.       Принц с врождённой грацией опустился на колени у ног Халдира и уставился в пол. Сердечко билось как сумасшедшее, а длинные чёрные реснички трепетали как крылья ласточки на ветру. Образец покорности и смирения.       — Тебе ведь очень нравится угождать и прислуживать, не так ли? — мягко отметил Халдир. Леголас тихо вздохнул и кивнул. Глорфиндел не часто просил его о такого рода услугах. — Ты рождён, чтобы быть идеальным нижним. Покорным и ласковым. Глорфинделу даже не нужно было тебя ломать, ты сам покорился бы ему. По собственной воле.       Халдир взял с тарелки сладкую землянику и протянул её Леголасу. Принц аккуратно принял ягоду из руки Мастера, боясь ненароком задеть его зубами. Мужчина погладил искушение во плоти по гладким, как шёлк, волосам, провёл ладонью по нежной, как бархат, щеке. У Леголаса была тонкая полупрозрачная кожа, как у эльфёнка. Влажные глаза беспомощной лани с длинными пушистыми ресницами. Идеальные розовые губы, которые рождали порочные мысли и требовали раздавить их в поцелуях.       — Мастер, я могу вас спросить кое о чём? — отвлёк Халдира от изучения манящих розовых губ мелодичный голосок.       Мужчина кивнул.       — Вы когда-нибудь думали, что бы было, если бы вы первым предъявили на меня право тогда... в лесу моего отца?       Халдир улыбнулся краешками губ и сжал подбородок Леголаса пальцами.       — Я бы убил тебя, сын Трандуила. Я бы убил тебя и жалел бы об этом до конца моих дней, потому что ты — чудо. Не знаю, какая сила кроется в этой милой мордашке, но ты даже меня смог соблазнить, хотя я предпочитаю совершенно иной тип любовников. Мне нравятся строптивые жеребцы, которых нужно приручать и ломать, а не покорные и ласковые кобылки. Я люблю, когда в постели как на войне, а на войне как в постели. А тебя нужно холить и лелеять, трахать до звёздочек в глазах и держать в ежовых рукавицах. Ты создан для Глорфиндела. Ты идеальный питомец для него: он любит тебя баловать, наряжать в шелка и бархат, украшать твоё тело мифриловыми побрякушками, развращать. Признаю, в этом есть свой определённый шарм. Но я не семейный тип, в отличие от твоего лорда. Я не представляю себя отцом большого семейства, сидящим у камина и рассказывающим своим детишкам легенды о подвигах героев древности. Моя судьба — сложить голову на баррикадах за какую-нибудь высокую идею и стать частью тех легенд, которые ты будешь рассказывать своим эльфятам с золотыми локонами. Кстати, об эльфятах… — Халдир нахмурился и угрожающе сверкнул глазами в полумраке. Синда судорожно сглотнул и поёжился. — Как так получилось, что Глорфиндел отпустил своё бесценное сокровище в этот самоубийственный поход? И как мамочка-наседка смогла оставить своих «беспомощных малышей» одних в такие неспокойные и опасные времена?       — Мои мальчики не одни, Мастер, — виновато прошептал Леголас и уставился на свои ладони. — Гилрион уже взрослый, и ни я, ни Глорфиндел ему не указ. Он пожелал сражаться за Эрин Гален плечом к плечу рядом с Трандуилом и Келейдуром. Галурон обещал, что Келеборн придёт на помощь в час нужды. А близнецы… — Леголас тяжело вздохнул. — Будь их воля, они бы уже скакали в Эрин Гален к брату на подмогу. Но их место в Имладрисе рядом с отцом! Они сильные хранители и черпают магию друг из друга. Владыка Элронд не в силах защитить и Имладрис, и последние из оставшихся кораблей в Серой Гавани, чтобы оставшиеся в Обители эльфы смогли уплыть в Валинор, если наш поход обернётся неудачей. Но близнецы могут. Если Имладрис падёт, Глорфиндел заставит их сесть на корабль и увезёт в Валинор, а меня… они не слушаются лет с пяти… — смущённо признался принц.       — Но это не объясняет, как ты оказался так далеко от дома, roch-neth, — нахмурился Мастер и сделал глоток вина, не сводя глаз с Синда, который провалился бы под землю от стыда, если б только мог.       — Я ослушался приказа моего лорда… — еле слышно прошептал принц и потупил глазки. Халдиру всегда было достаточно одного взгляда, чтобы прочитать его как открытую книгу. Вот и сейчас, мужчина задал вопрос, но тот был риторическим. Мастер уже знал ответ. Но Халдир терпеливо ждал, пока он признается в содеянном, и Леголас сквозь плотно сжатые зубы прошептал: — Я должен был провести отряд через Мглистые Горы и вернуться в Имладрис. Но всё пошло не по плану. Я не могу повернуть назад сейчас! Я не могу бросить моих друзей в беде! Больше никогда…       — Как твой лорд обычно тебя наказывает за непослушание? Говорят, он мастер кнута и плётки, — остановил поток возвышенных юношеских излияний Халдир и многозначительно кивнул на стену талана. Там, над изголовьем огромного ложа, висел устрашающего вида кнут из чёрной кожи. Работа настоящего мастера своего дела.       Принц сглотнул комок в горле. Два испуганных синих глаза с немой мольбой уставились на Мастера.       — Прошу вас. Только не кнут.       — Боишься, малыш? — Леголас закивал как болванчик. — Хорошо… Расскажи мне, чем обычно твой лорд наказывает тебя?       — Рукой, — смущённо склонил голову Леголас.        — Давай поставим вопрос иначе, — задумчиво пригубил вино Халдир. Слишком уж дикой была его догадка. Стоило убедиться, чтобы развеять все сомнения. — Как обычно тебя наказывает твой лорд?       — Мой лорд кладёт меня на колено и шлёпает, пока ему не надоест, — признался бордовый, как спелая вишенка, Леголас. — А когда я себя очень плохо веду, он наказывает меня тонким ремешком или розгой.       — Он шлёпает тебя? — не веря своим ушам, выдохнул Халдир и захохотал так, что у Леголаса уши заложило. — Валар, ты это серьёзно? Шлёпает по попе как эльфёнка? До сих пор? Поверить не могу, что из всех возможных вариантов ты выбрал самый позорный, маленький принц! Он шлёпает тебя, — взрослого и сильного воина, — как неуправляемого эльфёнка! Глорфиндел — самый жестокий и строгий Мастер во всём Средиземье — шлёпает своего питомца по попе ладошкой!       Леголас не знал куда себя деть от стыда. Синие глаза виновато уставились на Мастера. Наверное, теперь Халдир не захочет с ним играть, ведь он не отвечал его высоким запросам. А ведь он так старался ему понравиться!       Синда понуро опустил голову и закусил губу. Даже питомец из него вышел никудышный…       — Я ошибался на твой счёт, — приподнял его подбородок пальцем Мастер. — Ты не любишь боль, не любишь прислуживать хозяину, ты любишь, когда тебя унижают. Поэтому ты ешь с моих рук, поэтому стоишь передо мной на коленях, поэтому ты дал себя потрогать везде, где мне только вздумается, хоть и дрожал как девственник, которого ни разу не касалась рука мужчины.       — Прошу вас, Мастер, — взмолился Леголас. — Не надо…       — Но это же правда, разве нет? — с ледяным спокойствием заметил Халдир.       Принц склонил голову в молчаливом согласии. Пальцы Мастера погладили Синда по щеке и положили кусочек яблока в рот, который он с покорностью принял и проглотил, как будто Халдир и не высмеивал его раболепное подчинение доминантным самцам всего секунду назад.       — Я приму это к сведению, когда буду решать, как лучше тебя наказать, roch-neth, — Халдир сделал глоток и поднёс кубок к губам склонившегося перед ним прекрасного и обнажённого божества. Прятать такую красоту под одеждой было настоящим преступлением.       Леголас пригубил вино, но Мастер наклонил кубок, заставляя выпить всё до последней капли. И принц пил, и пил, и пил… Багровые капли стекали по белоснежной коже, рождая прохладный контраст по сравнению с обжигающим взглядом хищника.       — Я думал, этот ротик в состоянии проглотить гораздо больше, — пожурил его Халдир. Плотоядная улыбка скользнула по губам мужчины. Длинный палец повторил путь, что проделала бордовая капелька, дерзнувшая уснуть на идеальной, словно высеченной из цельного куска мрамора, груди. Подцепив нахалку подушечкой пальца, Халдир поднёс её ко рту принца, и тот инстинктивно обвился вокруг него нежными влажными губами.       — Какая милая, хорошо выдрессированная зверушка, — хищно ухмыльнулся Мастер и вытащил палец изо рта Леголаса, но лишь для того, чтобы положить в свой и слизать его вкус с него.       Принц покраснел. Если бы можно было умереть от стыда, то он бы уже валялся хладным трупиком у ног Халдира. Мужчина расхохотался и потрепал смущённого принца по щеке.       — Принеси мне вина. Ты милый и покорный, но это тебя от наказания не спасёт, а ты ведь ещё даже не поел как следует.       Наполнив кубок вином, принц склонился перед мужчиной и робко протянул ему терпкий напиток, как подношение жестокому богу.       — Прошу, не делайте мне больно, Мастер, — Леголас помнил о тех жутких шрамах, что оставила рука этого жестокого и властного мужчины на красивой спине Эллонура.       — Хорошая попытка, roch-neth, — плотоядно улыбнулся Халдир. — Но я накажу тебя. Как иначе ты усвоишь урок, который я собираюсь тебе преподать?       Леголас пустил в ход смертельное оружие. Синие глаза наполнились слезами отчаяния, чёрные ресницы трепетно задрожали, розовые губы соблазнительно приоткрылись, а кончики тонких пальцев робко коснулись бедра мужчины.       Халдир строго цокнул на юного обольстителя, и тот отдёрнул руку, испуганно прижав ушки.       — Ты не дождёшься от меня снисхождения, маленький принц! Когда я с тобой закончу, ты будешь рыдать и раскаиваться в содеянном. Искренне! А потом ты меня поблагодаришь. И если ты не хочешь, чтобы твоя белоснежная спинка познакомилась с ним, подлиза, будь паинькой.       Леголасу даже смотреть было не нужно на ужасное орудие наказания, на которое указывал палец Мастера. Принц склонил голову и поцеловал колено мужчины, вымаливая прощение. По этой же причине он безропотно проглотил всё, что Халдир положил ему в рот, периодически сдабривая всё это хорошим глотком терпкого вина. К тому времени, как они закончили, юноша был сыт и немного пьян.       — Хороший мальчик, — похвалил его Халдир. Леголас зарделся от похвалы или от выпитого вина. Сложно было сказать наверняка. Но следующие слова, слетевшие с губ мужчины, заставили его сердце пропустить удар. — А теперь подъём и марш на кровать! Нельзя же откладывать твоё наказание до бесконечности.       Леголас нервно сглотнул и, с опаской оглядываясь на Мастера, медленно поднявшегося из кресла, посеменил в направлении огромного траходрома, занимавшего добрую половину талана. Юное сердечко замирало от дикого безудержного восторга и в то же время сжималось от страха. Что уготовил ему Халдир? Галад вполне мог использовать кнут, ведь Леголас натворил дел: ослушался своего лорда, подверг опасности отряд, потерял все мази и целебные травы, пренебрёг своим здоровьем и не выпил лекарство.       Взгляд Леголаса невольно упал на плетёный ремень из сыромятной кожи, жёсткой и грубой, толщиной в два его пальца. Даже тот монстр, которого подарил Глорфинделу его ada, выглядел менее… внушительно.       Леголас споткнулся и чуть было не рухнул на пол, но сильная рука вовремя подхватила его и прижала к горячей, как раскалённый песок, груди.       — Нет… Прошу вас, Мастер. Я не могу…       — Да ты и вправду боишься! — удивлённо воскликнул Халдир. — Почему тебя так пугает кнут? Ты же рожал эльфят, а это во сто крат больнее. Чего же ты так боишься?       Принц заглянул в синие беспристрастные глаза, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но осёкся на полуслове и умолк, стыдливо опустив глаза в пол.       — Ты не кнута боишься, — Халдир безапелляционно приподнял его подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — И не боли. Ты боишься… клетки, так ведь?       Глаза юного Синда потемнели, а полноватые губы сомкнулись в напряжённую узкую полосочку.       — Меня пугают замкнутые пространства… — признался эльф. — А где кнут, там уздечка, седло и клетка. Лошади умные, добрые, свободные и красивые. А роххирим ломают их волю кнутом и запирают в загоне, вместо того, чтобы приручить и попросить служить им по доброй воле. Я подчиняюсь моему лорду не из страха, а потому, что люблю его и свободу, которую он мне дарит, когда подчиняет себе. Я понимаю, это глупо, но…       — Ничуть, — нежно улыбнулся мужчина и погладил юношу по щеке. — Не бойся, roch-neth. Я никогда не посажу тебя в клетку. Ты рождён, чтобы бегать на свободе, а не сидеть на цепи.       Леголас улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица, когда Халдир опустился на кровать и похлопал по колену, приглашая его занять нужную позицию.       — Кажется, последний раз я это делал, когда Румилю было столько же, сколько тебе сейчас, и этот малолетний недоумок отправился в Эрин Гален поохотиться с друзьями. Но предчувствие подсказывает мне, что пороть тебя мне понравится гораздо больше, чем мелкого спиногрыза.       Леголас сделал шаг вперёд и два назад.       — Иди сюда, маленький принц. Сейчас же, — стальные нотки промелькнули в голосе лорда-командующего. Должно быть, таким же тоном он отдавал приказы своим солдатам.       Леголас повертел головой по сторонам в поисках пути к отступлению.       Халдир нахмурился и строго прикрикнул на строптивого жеребца:       — Лаэголас!       Принц вздрогнул, как от удара хлыста, и мигом оказался на коленях галад. Тяжёлая рука медленно огладила белоснежное стальное бедро юноши и похлопала по упругой попе. Прикосновение было лёгким и нежным, но вот руки другими — лучника, не мечника. Испуганный вскрик вылетел из горла принца, хоть он и дал себе слово молчать, как партизан на допросе. А между тем, рука чужого мужчины безжалостно пробиралась к самому сокровенному, и розовый бутончик мышц испуганно сжался, стоило пальцам раздвинуть половинки дрожащей попы.       — Кажется, я начинаю понимать, почему твоему лорду так нравится наказывать тебя как неуправляемого эльфёнка! — Халдир сжал упругую ягодицу, оставив на ней отпечатки своих пальцев, и расхохотался, когда член Леголаса радостно встрепенулся, откликаясь на его прикосновения. Мысль о том, какое обращение предпочитает младший сын короля Трандуила, его изрядно забавляла. — Уверен, каждое такое наказание заканчивается тем, что ты пачкаешь своему лорду леггинсы, а он в отместку накачивает твою дырочку или ротик спермой. Я прав?       — Да, Мастер, — прошипел Леголас сквозь плотно сжатые зубы и покраснел как варёный рак. Халдир рассмеялся и с чувством пожмякал упругую попу.       — Так и знал… Глорфиндел тебя разбаловал. Но я тебе подобной вольности не спущу — обкончаешь мне леггинсы, познакомишься с кнутом. А перед этим приберёшь за собой этим талантливым розовым язычком, — пригрозил Халдир и был вознаграждён испуганным вскриком, невольно сорвавшимся с губ принца. —Можешь кричать и плакать сколько влезет. Здесь тебя никто не услышит.       Сильная рука в последний раз огладила и сжала поджарую ягодицу и нанесла сокрушительный шлепок. Но на деле то был не более, чем укус пчелы. Леголас же закричал как резаный скорее от шока, чем от боли. Шлепки сыпались на многострадальную попу без остановки, а член-предатель просил добавки.       — По-моему, тебе слишком по душе твоё наказание… — усмехнулся Халдир, довольно осматривая плоды трудов своих. Попа принца приобрела розоватый оттенок, а аккуратный небольшой член стал каменным и теперь дырявил его бедро. — Давай-ка сотрём эту довольную улыбочку с твоей мордашки и послушаем, как принц рыдает и кричит от боли.       Рука у Халдира была столь же тяжёлая, как и характер. Жалящие и кусающие, обжигающие и лёгкие, как дуновение ветерка, с оттяжкой и по центру попы, по низу ягодиц, по левой половинке и по правой, методичные и разрозненные, систематичные и хаотичные, жестокие и милосердные… Леголас познал и прочувствовал их все до единого. Порол Халдир со знанием дела, сразу чувствовался богатый опыт в воспитании подрастающего поколения. К концу экзекуции багряно-красная попа носила отпечатки широких ладоней мужчины, а местами проступили синяки.       Принц, первое время пытавшийся сдерживаться, наматывал сопли на кулак и рыдал в три ручья. А вот его члену всё очень даже нравилось. Эта часть его тела была в восторге от талантов Халдира по части воспитания непослушных мальчиков.       — Полагаю, урок усвоен, — всезнающе усмехнулся Халдир и в последний раз смачно шлёпнул по своему шедевру, наслаждаясь истошными воплями юного принца. — Свободен.       Леголас со стоном соскользнул на пол и свернулся у ног хозяина как побитая собачка. Наказание уже давно закончилось, но принц безутешно рыдал, прикрывшись белоснежными волосами как щитом.       — Рыдаешь как девчонка, — жестоко ухмыльнулся Халдир. Но голос его, напротив, был нежным и мягким, никакого намёка на привычную холодность или насмешку. — За что ты был наказан, roch-neth?       — Я… — горько всхлипнул принц. — Я подвёл моих друзей. Они могли погибнуть из-за меня. Из-за моей глупости, как Файрион и Лайндир… Это я виноват. Я пожалел это существо и выпустил его подышать свежим воздухом. Но оно было таким несчастным, а Митрандир просил быть с ним добрее. Если бы только Митрандир сказал, насколько большую ценность представляет этот маленький изгнанник… Орки выследили его и напали на нас. Их было так много… Файрион и Лайндир закрыли меня своими телами от лавины орочьих стрел, что обрушилась на нас, а я…       За окном талана лилась всё та же грустная мелодия. Плач по Митрандиру был слышен во всём Лориэне. Принц повёл ушами в сторону окна и разревелся во весь голос.       — Похоже и утешать тебя нужно как девчонку, — тяжело вздохнул Халдир и раскрыл объятия. — Иди сюда, блондиночка ты моя недалёкая.       Несмотря на ненавистный эпитет, коим его наградил Халдир, Леголас послушно вскарабкался к мужчине на колени и завыл как эльфёнок. Громко, безутешно и до икоты.       — Файрион и Лайндир были храбрыми и благородными воинами. Их обязанностью было защищать тебя, и они исполнили свой долг. Они отдали свои жизни за то, во что верили, за тех, кого любили. Всем сердцем. За тебя и Глорфиндела. Они ушли с честью и вместе, как и хотели. А смерть… Все мы встретимся со старой каргой, рано или поздно. Мы бессмертные, но не вечные. Ты ещё встретишься с этой сладкой парочкой в Валиноре.       — Скорее уж в Чертогах… — всхлипнуло белобрысое чудо, зарывшись лицом в сильное плечо. — Сначала Файрион с Лайндиром, а потом ещё и Митрандир… У Саурона Назгулы, Саруман, армия орков, гоблинов и наёмников, даже звери и птицы шпионят для него, а что можем противопоставить ему мы?! Надежду? У нас нет ни единого шанса! Люди не смогут выстоять против него в одиночку. А ещё это проклятое Кольцо шепчет без конца. Оно показывает мне страшные вещи, Мастер! Эрин Гален в огне, Имладрис и Лотлориэн в руинах и все, кого я люблю, мёртвые, с остекленевшими глазами.       — Слушай мой голос, а не его, Леголас, — Халдир погладил юного эльфа по волосам. — Оно не сможет причинить тебе зло, ведь я рядом. Я всегда буду рядом, чтобы тебя защитить. Твои мальчики в безопасности, как и твой лорд. Тьма рассеется, и наступит новый день. Ты вернёшься к своему лорду и уплывёшь с ним в Аман, где родишь ему ещё много хорошеньких эльфят с золотыми локонами. А твоё сердечко будет замирать от страха, лишь когда твой лорд соберётся поохотиться на кабана.       — Я больше не могу дарить жизнь, Мастер, — еле слышно прошептал Леголас, положив голову мужчине на грудь, туда, где гулко билось сердце. — Я потерял нашего эльфёнка из-за моей мечты стать воином. Мой сын умер, даже не увидев, как прекрасен этот мир. Пуповина обвилась вокруг его маленькой шейки, и он задохнулся. Я думал, что смогу обмануть судьбу. Мой отец предупреждал меня, что если я буду убивать, Валар обратят мой дар в проклятье, а я не послушал его, и теперь мой малыш, который и не жил вовсе, лежит в земле, а я живой… Это неправильно. Родители не должны хоронить детей.       — Этот шрам на твоём животе?.. — тяжело вздохнул Халдир и крепко обнял хрупкого Синда.       Леголас кивнул, смахнув слезинку со щеки.       — Элронд пытался спасти малыша, но не смог. А ada спас меня, вместо того, чтобы спасти его. Это мой сын должен был жить, а не я.       — Глорфиндел винит тебя в смерти сына? — осторожно ступил на тонкий лёд Халдир.       — Нет, Мастер! Никогда! — воскликнул Синда и сжал руку мужчины. — Но мой лорд… — Леголас горько вздохнул. Одинокая слезинка скатилась по белоснежной щеке. — Глорфиндел больше не хочет эльфят от меня. Мой лорд хотел большую семью, а я его подвёл. Я плохой отец и никудышный младший муж. От меня нет никакого толку!       — Послушай меня, маленький принц, — Халдир обнял красивое личико ладонями, заставляя принца посмотреть ему в глаза. — Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через подобное, малыш. Но это не твоя вина. Ты замечательная мамочка. У тебя трое прекрасных взрослых сыновей, которые любят тебя больше жизни, и муж, который в тебе души не чает. Глорфиндел просто боится потерять тебя, а Трандуил поступил так, как поступил бы на его месте любой другой отец. У тебя ещё будут эльфята. Но ты сам должен перестать бояться и захотеть этого.       — Но как же… — всхлипнул Леголас, Халдир положил палец ему на губы, заставляя умолкнуть.       — Что стало с тем маленьким воином, которого я имею честь знать? Для него не существует никаких «но». Он просто идёт к своей цели напролом, для него не существует преград, он смеётся в лицо смерти и не пасует перед трудностями. Одна неудача, и ты уже сдался? Где тот эльфёнок, который вызвал на дуэль капитана галадрим, покорил сердца моих солдат и поставил на колени их капитана?       — Но я же не победил тебя, — вспыхнул Леголас и отвёл глаза. — Ты мне жопу надрал.       — И надеру ещё раз, если ты будешь упиваться своим горем, вместо того, чтобы жить и радоваться тому, что у тебя есть! — Халдир вернул зарёванную мордашку на место, грубо развернув её на себя. — Пока ты жив, всегда есть надежда. Ты всегда можешь попробовать снова. Если ты хочешь ещё одного эльфёнка, просто возьми и роди его!       — Но Глорфиндел категорически против!       — И когда пара рубцов на попе тебя останавливала? — заговорчески ухмыльнулся Халдир. Леголас озорно улыбнулся сквозь слёзы. Халдир нежно вытер серебряные капельки со щёк юного Синда и поцеловал его в бровь. — Засыпай в моих руках, маленький принц. Здесь тебе нечего бояться, я рядом.       Неожиданно Леголас вывернулся в его руках, как змея. Синие глаза, в которых можно было утонуть, гипнотизирующе уставились на мужчину. И столько нежности и тепла было в них, что Халдир оцепенел, как кролик, что посмотрел в глаза удаву. Роковой красавец подался вперёд и накрыл губы мужчины своими. Галад забыл как дышать и думать в этот момент. Всё, что он чувствовал сейчас, так это дерзкий язычок, который насиловал его губы, ища путь в его рот, горячее дыхание, опалявшее его кожу, мягкие влажные губы, касавшиеся его, как крылья бабочки… Леголас не был так искусен в этом мастерстве, как Эллонур и другие его многочисленные любовники, но этот поцелуй стал лучшим за всю его долгую жизнь. Наверное, потому, что Леголас вложил в него душу. Этот странный Синда всё делал от души: любил, страдал, плакал, смеялся, дрался… Он горел ярче Эарендила, который так почитали Нолдор.       — Всегда хотел это сделать! — с невинной улыбочкой заявило чудо, оторвавшись от губ оцепеневшего мужчины. — Если мне суждено сложить голову в этой войне, то я не хочу жалеть о том, чего не сделал!       Халдир опасно улыбнулся, и в тот же миг Леголас оказался подмят под телом галад. Жар его тела опалял даже сквозь множество слоёв плотной ткани, а глаза парализовали, лишая возможности двигаться и мыслить здраво. Принц затерялся в омуте синих глаз, которые смотрели на него с такой нежностью и страстью, что замирало сердце. Хищник ворвался в его рот без предупреждения, он брал, покорял, доминировал, подчинял своей воле. От всеобъемлющей страсти, которую Халдир обрушил на него, как торнадо, принц томно застонал, затерявшись где-то между сном и явью, растеряв остатки контроля. Серебряные капельки окропили стальной живот, а сам Синда забился в агонии под самодовольно ухмыляющимся мужчиной. Халдир медленно собрал длинным пальцем следы падения Леголаса в пучину разврата и с наслаждением облизал его.       — Всегда хотел это сделать! — с язвительной улыбочкой промурлыкал кошак, наблюдая за сотрясавшимся в конвульсиях оргазма юношей.       — Ты… грубое… похотливое… животное… — задыхаясь, прошептал поверженный Леголас.       — Да, — не стал отрицать мужчина и резко поднялся с кровати.       Краем уха Леголас слышал, как тяжёлая одежда падает на пол, как туда же летят небрежно сброшенные сапоги…       Юноша в ужасе натянул на себя одеяло по самые ушки и затих, боясь вдохнуть лишний раз.       Матрас прогнулся под весом мужчины, когда тот вернулся в кровать. Властная рука стянула одеяло с мальчишки и притянула оцепеневшее тельце к себе. Мужчина был горячим, как пламя костра, и Леголас невольно вздрогнул, дёрнувшись испуганной пташкой в когтях хищника.       — Успокойся, эльфёнок. Я не собираюсь посягать на твой священный Грааль, — насмешливо промурлыкал Халдир. — Это всего лишь поцелуй. Один поцелуй и только…       — Но я… Я ведь… — пролепетал совершенно сбитый с толку собственной распущенностью Леголас.       — Ты кончил, когда я тебя поцеловал, — довольно ухмыльнулся Халдир.       — Я не хотел. Я просто… Валар, я изменил Глорфинделу! Я… теперь грязная шлюха, — в ужасе прошептал Леголас.       — Леголас, — устало вздохнул Халдир, насильно развернув юношу к себе лицом. — Ты лгунишка, а не шлюха. Тебе стыдно, потому что ты не жалеешь о том, что сделал, а не потому, что ты это сделал.       Леголас заскрипел зубами от злости. Халдир залезал к нему голову, как к себе домой, и доставал из неё всё то, что принц предпочёл бы запрятать куда подальше.       — ДА! — прошипел принц сквозь плотно сжатые зубы. — Но это измена! Я лежу голый в постели с другим мужчиной!       — Эльфёнок, — поморщился, как от зубной боли, Халдир. — Спать вместе — не есть переспать. А измена — выдуманное слово. Измены в любви не может быть. Ты любишь Глорфиндела?       — Люблю! — выдохнул принц.       — Вот видишь… Любовь либо есть, либо её нет. Кроме того, любовь неповторима. Со мной ты один, а с ним другой. Измена была бы, если бы можно было повторить одну и ту же любовь, но с другим эльфом. То, что было моё, останется со мной и не повторится.       — Но разве можно любить двоих?! — смутился Леголас.       — Это ты мне расскажи, — усмехнулся Халдир. — Я влюблялся лишь однажды.       Порой Леголасу казалось, что всё, что другие говорят или делают, имеет какой-то скрытый подтекст, и только он упорно ничего не видит дальше своего носа или не хочет видеть.       — ТЫ БЫЛ ВЛЮБЛЕН?! — опешил Леголас. В его голове не укладывалось, что галад может любить. Покорять, доминировать, трахать — да, но любить… — В КОГО?!       Галад с насмешливой улыбкой посмотрел в синие удивлённые глаза.       — Я и сейчас люблю. Далёкую и прекрасную звезду, не дотянуться, не прикоснуться.       — Но это же ужасно, любить кого-то и не сметь прикоснуться!       — Ты влюбился без памяти в первого же мужчину, которого встретил, — снисходительно улыбнулся Халдир. — Но так бывает редко. Большинству из нас требуется время, чтобы найти своего единственного. Любовь она как кофе. Вот ты любишь кофе?       — Со сливками и корицей, — мечтательно зажмурился Леголас. Этот божественный напиток привозили из далёкого Кханда, и он влюбился в него, как и в Глорфиндела, едва почуяв этот незабываемый бодрящий аромат. Глорфиндел его страсти не разделял, но иногда баловал своего мальчика «чёрной жижей».       — Я так и думал… — всезнающе усмехнулся Халдир. — Есть множество сортов кофе и способов его приготовления. И нигде ты не найдёшь двух одинаковых по вкусу сортов кофе. Как нигде не найдёшь двух одинаковых по своей природе мужчин. При этом стоит отметить, что и одно, и другое может вызвать привыкание, тонизировать или заставлять чувствовать сонливость в итоге. А ещё кофе порой надоедает и попросту, как говорится, «не идёт»… Можно перепробовать массу сортов кофе и найти для себя один. Любимый сорт. Некоторым везёт найти сразу же то, что им по вкусу. А другим приходится пробовать все сорта и разновидности: разной степени крепости и сладости, с молоком и без, дешёвые и дорогие, со сливками, мороженым, уймой разнообразных специй и пудр… Но, в конечном счёте, на свете столько великолепных вкусов кофе, что один из них, несомненно, станет любимым. Правда, сразу стоит отметить, что ты должен предпочитать кофе, а не тот же чай. В случае, если ни первое, ни второе не приносит должного удовольствия, а наоборот, ранит организм кофеином, то крайне желательно воздержаться от подобного какое-то время. У всех нас иногда болит сердце… из-за кофе… И всё же как ни крути, а жизнь без чарующего аромата кофе была бы скучна. Вот и с безответной любовью так же. Нет ничего более живучего, чем безнадёжная любовь. Взаимная любовь может наскучить. Любовь страстная перейти в дружбу или ненависть. Но любовь неразделённая никогда не покинет сердце. Это больно, но с другой стороны, я чувствую себя живым. И к тому же односторонняя любовь самая правильная, как по мне. Не нужно бояться, что что-то пойдет не так…       Халдир посмотрел на Леголаса и с удивлением обнаружил, что тот тихо плачет на его плече.       — Ну что опять стряслось, горе луковое?!       — Я так скучаю по моему лорду и мальчикам, — всхлипнуло белобрысое чудо, размазывая солёные слёзы по лицу. — Он, наверное, очень злится на меня и не понимает, почему я бросил его и наших эльфят. Но я должен был…       — Глорфиндел тебя очень любит, — серьёзно посмотрел на юного Синда древний эльф. — Любовь как ртуть: можно удержать её в открытой ладони, но не в сжатой руке. Поэтому он позволил тебе уйти, по этой же причине он разрешил мне сейчас быть рядом с тобой и по той же причине он позволил мне тебя поцеловать. А сейчас засыпай, и пускай тебе приснится твой лорд и ещё один малыш с золотыми кудряшками. Спи, эльфёнок, пока я рядом, ни один демон не потревожит твой сон.

***

      Через два месяца синие насмешливые глаза навсегда закрылись. Леголас был рядом и держал древнего эльфа за руку, ведь душа не должна уходить в одиночестве. Халдир умер так, как и хотел: на баррикадах, защищая то, во что верил, того, кого любил. Больше жизни.       Лорда-командующего галадрим похоронили на холме возле Хельмовой Пади с первыми лучами солнца. Леголас так и не смог заставить себя прийти на похороны. Орофин и Румиль его за это не осуждали. Что-то недоступное их пониманию связывало этих двоих. Но на закате, когда отряд уцелевших в мясорубке галадрим покидал земли рохиррим, Орофин мог поклясться, что видел, как Леголас поставил чашечку кофе — крепкого, без специй и сливок, с шоколадной конфеткой — на могилу его старшего брата и лёг рядом, устремив взор в ночное небо, где сияли далёкие и прекрасные звёзды.       Где Леголас раздобыл кофе и шоколадные конфеты в мире, объятом хаосом, так и осталось для Орофина неразгаданной загадкой.