Глава 10. На распутье
25 февраля 2020 г. в 23:30
Как и предсказывал один древний эльф, тьма рассеялась, и наступил новый день.
Галурон и Галадриэль смогли сдержать наступление орков на Лориэн. Благодаря магии Лесного Короля, Келейдура и Гилриона, а также мужеству лесных эльфов орки из Дол Гулдура не смогли присоединиться к своему Повелителю в час решающей битвы в Королевстве Мордор.
Когда же беда постучала в ворота Лихолесья, Владыка Келеборн откликнулся на зов и пришёл на помощь своему родственнику из северного леса. Войска галадрим и Нандор встретились посередине Эрин Гален, чтобы навсегда зарыть топор войны и разрушить Дол Гулдур до основания.
Исилрион и Анорион во главе с Владыкой Элрондом попросту скрыли Имладрис от глаз Тёмного Повелителя и его слуг. Правда, близнецы были в бешенстве, потому что Глорфиндел не пустил их на передовую, и всю войну они безвылазно просидели в долине до самого возвращения их любимого ada, которого они ждали с нетерпением. Во многом потому, что без него их жизнь превратилась в кромешный ад. Лишь с исчезновением ada они поняли, сколь невыносимым, требовательным и вспыльчивым может быть их благодушный и отходчивый тиран atto. Больше, чем своего грозного atto, подростки боялись разве что Элронда, и в его присутствии вели себя тише воды и ниже травы. Когда родители рыжих бестий пытались вывести его на чистую воду, манипулятор лишь загадочно улыбался и отвечал, что у него «просто богатый опыт общения с неуправляемыми близняшками».
После падения Саурона земли под властью Трандуила стали называться Эрин Ласгален — Лес Зелёных Листьев, в память о мужестве одного отчаянного эльфёнка, который смог положить конец междоусобной войне, продлившейся долгих пятьсот лет, и объединить враждующие эльфийские племена. Когда же Владыки Лориэна отправились в Валинор, Золотой Лес снова обрёл Короля. Двуглавый Амрот был оскорблён до глубины души, что его мнения никто не спросил, но так как на его скромные владения никто особо не притязал, смирился с новым положением вещей и частенько забирался на свой каменный трон, надеясь, что прекрасный принц передумает и подарит ему обещанный поцелуй.
Леголас вернулся в Имладрис, и какое-то время в семействе Глорфиндела было всё спокойно. Но сердце юного принца осталось в Белом Городе, которым теперь правил его «маленький» Эстель, который ныне был самым могущественным и почитаемым из королей людей. Но юный Синда по-прежнему волновался, как там его «маленький мальчик с непослушными чёрными волосами», хорошо ли он кушает и тепло ли одевается. После череды душещипательных ссор и не менее громких примирений, влюблённые всё-таки смогли прийти к компромиссу. Леголас отправился в Итилиэн «помочь с восстановлением Гондора» в компании четырёх своих любимых мужчин и как минимум двухсот лесных эльфов, «внезапно» пожелавших отправиться с ним.
Вот так, нежданно-негаданно, младший принц обрёл корону, которой никогда не желал, и стал предводителем небольшого княжества эльфов. А так как юный Синда во всё, за что брался, вкладывал душу, то Итилиэн стал прекраснейшим краем в восточных землях. Корону Леголас не носил принципиально, потому как терпеть не мог, когда его называли «Его Величество». Он был Леголасом из Дома Золотого Цветка, лучником Его Величества Трандуила, младшим мужем легендарного Глорфиндела, непутёвым сыном Лесного Короля на худой конец. Когда кто-то начинал восторгаться его «великими свершениями», Синда удивлённо хлопал ресницами и переводил все стрелки на маленького хоббита с грустными глазами по имени Фродо Бэггинс. Вот он-то был настоящим героем, не то что Леголас.
Арвен родила Арагорну прекрасного мальчика Эльдариона с чёрными кудрявыми волосами и огромными синими глазами, и Леголас направил всю свою нерастраченную любовь на малыша, чему Гилрион и близнецы были несказанно рады. А потом Эовин родила Фарамиру очаровательного белокурого мальчика, и Леголас нянчился с ним, с эльфятами своих друзей, но на ещё одного малыша принц так и не решился.
Глорфиндел молча сносил все странности в поведении младшего мужа: приступы бурного веселья, сменявшиеся полной апатией; безумные хмельные кутежи, после которых он бывало днями скитался по Фангорну, не общаясь ни с кем, кроме его немногословных хранителей и Серогрива, за что периодически получал по шее от старшего мужа. Его терпение лопнуло, когда шебутной Синда отправился «полюбоваться» на пещеры Агларонда вместе со своим низкорослым другом, «забыв» спросить разрешения у старшего мужа.
От Леголаса не было вестей почти целый месяц. А потом он вернулся, тощий и грязный, — ведь они всё-таки умудрились заблудиться в пещерах, несмотря на «прекрасную ориентацию эльфа в запутанных лабиринтах предков Гимли», — и сиял как легендарный Аркенстон. Правда, улыбка быстро сошла с его лица, когда, прорвавшись сквозь оборону соскучившихся по ada отпрысков, перед ним возник ангел возмездия в лице старшего мужа. Так страшно Леголасу не было даже у чёрных врат. Глорфиндел просто посмотрел на него так, что ему захотелось прилюдно наложить на себя руки, повернулся к нему спиной и ушёл не сказав ни слова.
В тот день он ушёл и не вернулся. Ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц.
Неизвестно, чем бы закончилось противостояние упрямцев, если бы в Гондор не прибыл принц Галурон с дипломатическим визитом и своим прекрасным кареглазым избранником.
Никто не знает, о чём разговаривали нынешний и бывший любовники лорда Глорфиндела, но тем же вечером в «неприступную крепость» лорда Гондолина на задворках белого города постучался сбившийся с пути странник, закутанный в промокший плащ. Стоило Глорфинделу открыть дверь, как незваный гость упал перед ним на колени, сбросил с себя плащ, под которым скрывался совершенно нагой король эльфов Итилиэна, и протянул ему семейную реликвию, не смея поднять на мужа виноватые синие глаза.
Никто не знает, чем закончилась та встреча. Но очаровательный дурачок был прощён, кнут вернулся на стену над супружеским ложем, а Леголас был посажен не только на берёзовую кашу, но и под домашний арест на целый год.
Тогда-то всё и завертелось. Сначала Синда строгал игрушки для многочисленных деток своих друзей от нечего делать, потом перешёл на предметы мебели и посуду, а затем увлёкся кораблестроением и увяз в этом деле по самые ушки. В один прекрасный день терпение Глорфиндела лопнуло, и после душещипательной ссоры, свидетелями которой стали жители всего Гондолина и его окрестностей, на поверхность всплыло то, что юноша умело скрывал почти двести лет.
Леголас услышал в Пеларгире крики чаек, и с тех пор в сердце его поселилась зелёная тоска, которую не смогли развеять ни путешествие в Фангорн, ни исследовательская вылазка в пещеры Агларонда, ни даже объятия ada, всегда дарившие покой и умиротворение его мятежному сердцу. Леголас не обладал даром предвидения, но он знал, время эльфов подошло к концу, как и срок, отпущенный Арагорну и Арвен.
Они счастливо прожили вместе сто двадцать лет. Ничтожно мало по меркам эльфов, но очень много по меркам смертных. На двести десятом году жизни «мальчик» с седыми волосами и глубокими морщинками на лице добровольно покинул этот мир, предпочтя уйти в здравом уме и доброй памяти, а не дряхлым и немощным стариком. Когда Арагорна не стало, Арвен попрощалась с детьми и внуками и отправилась в опустевший Лориэн, доживать свой век под сенью увядающих маллорнов.
Один за другим корабли отправлялись на Запад. Одна из деревянных птиц увезла Галурона и древнее распутное божество. Другая — Келейдура и его красавицу-жену с тремя рыжеволосыми дочурками. А последняя — юных принцев и их легендарного отца. Лишь один эльф остался на причале, с тоской наблюдая за тем, как беспощадное море поглотило всех, кого он любил.
Прощаясь, Глорфиндел сказал ему те же слова, что и в тот день, когда блудный муж возник на пороге его тайного логова, нагой, промокший до нитки, запутавшийся.
— Если когда-нибудь ты захочешь уйти, просто попроси.
— А если я захочу уйти навсегда?
— Я отпущу тебя.
— Отпустите?
— Держаться за что-то — значит знать, что есть только прошлое, а отпустить — значит знать, что есть будущее. Я знаю.
Леголас не знал.