Лишь шаг до тебя.

Мы с Тэджу репетируем в школе песню. Тэджу выключает музыку.       -Я ведь говорил тебе, что не умею петь, — бормочу я, беспомощно улыбаясь.       -Да, ты чуточку отходишь от мелодии, — соглашается Тэджу, кашлянув. Я гляжу на него, понимая, что он позволяет себе артистическую вольность, успокаивая меня.       -Ладно, скажем так — тут большой простор для улучшений. Давай еще раз, — настаивает он, когда я хочу спрыгнуть со сцены. Я нерешительно возвращаюсь в стартовую позицию и беру в руки микрофон.       -Кенсу, на этот раз не стой как столб. Ходи по сцене, подкрепи свое пение. — Тэджу скользит по полу, щелкая пальцами, и без усилий запевает мою песню. — Тебе будет легче, когда ты наденешь свой красный костюмчик, тогда ты почувствуешь…       -Ужас.       -Представь, что тебя ждет приз в миллиард вон. Вообрази, что ты знойный, сексуальный. — Тэджу кривляется, заставляя меня на секунду забыть о своих страхах. — Вспомни, что ты поешь эту песню для Чонина. Ведь ты хочешь показать ему, как много он значит для тебя? Верно?       -Да, верно.       -Тогда произноси внятно каждое слово. Подумай о стихах и о том, что они значат для тебя. Старина Кэ умел выманивать своим пением красивых женщин и мужчин в зале и заставляя каждого почувствовать, что он поет только для него одного. Ты тоже должен это сделать. — Тэджу нажимает на клавишу. — Думай только о Чонине и забудь про всех остальных.

Школьный зал украшен рождественским декором. Круглые столы накрыты красными клетчатыми скатертями, на них горят свечи. Все идут к кухонной стойке и покупают хрустики и дешевое, теплое вино.       -Под каким номером ты в программе? — спрашивает тетя Вив, видя, что я нервничаю. — Хорошо бы тебе поскорее отделаться и спокойно участвовать в празднике.       -Я последний.       -Ой, — ужасаются все.       -Совершенно верно. — Я гляжу на соседний столик. Там сидит Гэбби с мужем и друзьями, они весело пьют вино и заполняют листок с викториной. Я вижу, как кто-то берет бутылку и наливает себе еще. Трудно петь перед столькими слушателями, да еще когда ты абсолютно трезв.

      -Добро пожаловать на наш второй тур праздника «Звезды в их глазах», устроенный по многочисленным просьбам родителей, — говорит ведущий в смокинге, с черным галстуком-бабочкой. В руках он держит планшет. — Меня зовут Марк. Я уверен, что вас развеселят и позабавят некоторые сегодняшние исполнители, вы увидите самые-самые неподражаемые номера… Общий смех.       -…и самые-самые потрясающие наряды, какие только доступны вашему воображению. Так что не будем терять время, давайте поприветствуем нашего первого артиста. Тэхи стискивает мою руку.       -Его еще нет, — шепчу я и думаю, что мне нет смысла петь, если он вообще не явится.       -Придет, — уверяет меня Тэхи.       -Главное верить, — добавляет тетя Вив, скрестив пальцы. Лухан кивает. Я гляжу на него и его девушку, они так уютно сидят, он обнимает ее за плечи. Мне очень хочется увидеть Чонина. Где же он? На сцену выходит Тэджу.       -Ну, Тэджу, ты можешь намекнуть нам, кто ты?       -Конечно. Эта песня прозвучала в фильме Квентина Тарантино «Бешеные псы».       -Как прошло твое турне по Соединенному Королевству? Нормально? Смех в зале.       -Очень даже.       -Ну, Тэджу, покажи нам теперь, какой ты певец. Нам не терпится узнать.       -Валяй! Ступай и переоденься. Жена Тэджу прикрывает ладонью глаза, когда через пять минут он возвращается на сцену в коричневых штанах, полосатой рубашке, с длинными усами, в парике и темных очках и начинает играть на гитаре. Я забываю про свои муки, мы с Луханом вскакиваем и свистим. Умеет Тэджу петь! Но до сих пор держал это в секрете. Я иду к бару.       -Вы не видели Чонина? — спрашиваю я у одной родительницы. Она качает головой.       -Вероятно, Ро заболела или еще что-нибудь случилось. У меня обрывается сердце.       -Он присылал сообщение. Возможно, он придет позже, если увидит, что ее можно оставить с нянькой.

Я сообщаю эту печальную новость.       -Ох, эти проклятые дети, — восклицает Тэхи.       -Я не верю, — бормочу я. Лухан встает из-за стола и спрашивает, где туалеты. Следующими выступают Гэбби и Вайолет, председательница родительского комитета, обе в шелковых платьях с низким вырезом, открывающим их пышные формы. Гэбби поет божественно. Меня охватывает паника. У всех есть талант, а я что? У Гэб великолепный голос. Она не просто активная родительница, занимающаяся благотворительностью. Я гляжу на мам и пап, многие из них с детства мечтали о сцене и сейчас получают свой кусочек славы. Ну, а я… просто опозорюсь. Тетя Вив останавливает меня, чтобы я не ерзал и не оглядывался на стойку.       -Он придет, — говорит она, дотрагиваясь до моей руки. — Но если даже и не придет, у тебя будут и другие возможности показать ему… После потрясающей версии Ширли Бэсси «Транжира» наша директриса исполняет песню из репертуара Сьюзи.       -Черт побери, — шепчу я Тэхи. — Она тоже неплохо умеет петь.       -Кажется, ей всегда хотелось стать оперной певицей, — говорит Тэджу. Я уже теряю всю надежду на то, что Чонин придет. Тэхи сжимает мою руку.       -Ладно, не обращай внимания ни на кого. Просто поднимись на сцену и покажи нам, на что ты способен.       -Тебе обеспечены аплодисменты всех, кто сидит за этим столом, — уверяет меня Мари.       -Точно! — поддерживает ее Тэхи. — Кому какое дело, умеешь ты петь или нет? Держись непринужденно, вот и все! Я послушно киваю, а самому уже дурно от нервов и разочарования, когда ведущий объявляет:       -Ну, друзья мои, самое интересное мы приберегли напоследок! До Кенсу! Прошу на сцену! Лухан подталкивает меня, а я не могу встать на ноги — они сделались ватными. Еще мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок.       -Кенсу, — говорит мне ведущий, когда я все-таки поднимаюсь на сцену. — Мы все с нетерпением ждем, что ты покажешь. Ну-ка, намекни, в кого ты превратишься?       -Ну, это американский певец и киноактер, он был знаменит в двадцатые и тридцатые годы. — Я с надеждой гляжу в конец зала, все еще надеясь, что Чонин чудесным образом покажется там.       -Расскажи нам про песню, которую ты выбрал, — продолжает Марк. Тетя Вив и Тэхи машут мне, чтобы я продолжал. Смелее, Кенсу, у тебя все получится.       -Ее спели в моем любимом фильме «Когда Гарри встретил…» — Я немею. Мне хочется спрыгнуть со сцены и броситься в его объятья.       -Продолжай, — одними губами говорит мне Чонин, прислонившись к стене холла.       -"Когда Гарри встретил Салли».       -Будет замечательно, если ты споешь эту песню для всех детей.       -Я пою не для школы, — заявляю я, не раздумывая. — Простите, но если бы я делал это для школы, я бы скорее пожертвовал в школьный фонд миллион вон. В зале слышатся смешки.       -Я пою для одного человека, — сообщаю я, глядя прямо на Чонина. — Он сейчас тоже присутствует в этом зале.       -Что ж, после такой пикантной отговорки, по-моему, тебе пора сообщить нам, в кого ты перевоплотишься.       -Сегодня я буду… я буду… — Я встречаюсь взглядом с Чонином. — Собой… Да. Собой.       -Перед нами До Кенсу!. — повторяет ведущий с преувеличенным энтузиазмом.

Я возвращаюсь на сцену в том самом красном костюме и в туфлях на небольшом каблуке. На моих губах не яркая помада, темные волосы небрежно уложены. Зрители ликуют и свистят.       -Я все смогу, — уговариваю я себя под громкий стук сердца. Оркестр в колонках играет первые такты песни «Мне надо стать тобой», и зал дружно аплодирует. Я набираю в грудь воздуха. Он здесь. Он здесь, Кенсу. Это мой шанс. Спокойно, не нервничай.       -Мне надо стать тобой, — пою я на удивление смело. Песня набирает темп, я лихо хожу по сцене, показываю жестом на Чонина. Некоторые зрители оглядываются, хотят узнать, к кому я обращаюсь.       -Давай, Кенсу, давай! - кричит Тэджу; весь наш столик встает и аплодирует, подбадривая меня. Я обращаюсь к Чонину и отчетливо, от всего сердца выговариваю каждое слово. Наконец песня кончается. Что это? Неужели мне снится сон? За что мне такие бурные овации?

Потом я торопливо переодеваюсь за сценой, смеюсь сквозь слезы облегчения, что все позади и что он все-таки пришел. По крайней мере, я не напрасно мучился. Ведь все прошло не так уж ужасно, как я думал? Такие овации! Может быть, я все-таки могу петь? Я прыгаю на одной ноге, отыскивая второй ботинок. Эй, ты где? Заглядываю под стол. Я должен с ним увидеться, пока он не ушел...       -Вот он, - слышится голос. Я оборачиваюсь, и мое сердце замирает. Передо мной стоит Чонин и держит мою потерю.       -Как Ро? - Единственное, что приходит мне в голову. Я так и стою в одном ботинке.       -Она чем-то заразилась. - Он не отрывает от меня глаз.       -Как жалко. Бедная девочка. Но ты все-таки пришел и увидел мой позор...       -Мне позвонил Лухан и сообщил, что его брат будет петь специально для меня и что на нем потрясающе красивый костюм... ну, такие вещи случаются только раз в жизни... Надеюсь, что больше это не повторится, а то мои уши не выдержат. Я обуваюсь и, набравшись смелости, спрашиваю:       -Как прошло то свидание?       -Хорошо. Я отворачиваюсь. Он нежно берет меня за плечи и поворачивает к себе.       -Теперь моя очередь сказать "но".       -Но?       -Но он - это не ты. Я беру его за руку.       -Прости, Чонин... если бы я мог отмотать время назад...       -Куда бы ты хотел вернуться?       -В те минуты, когда ты сказал, что любишь меня.       -Что бы ты сделал по-другому?       -Все. Ты был прав. Я испугался. Мне стало страшно - вдруг что-то не получится... и мне не надо было так простодушно доверять Чанелю, зря я позволил ему встать на нашем пути.       -Ты не злопамятный. - Он пожимает плечами. - У каждого бывает второй шанс. Любой заслуживает это, я понимаю, ведь он отец Чунсо. Лухан рассказал мне, что случилось в тот вечер, когда Чанель был у тебя дома. - Чонин стоит совсем близко от меня, наши пальцы сплелись. - Лухан сообщил, что он много узнал о Чанеле, о его лжи. Брат у тебя молодец. Со слезами на глазах, я киваю.       -Ты тоже молодец. Ты всегда был лучше всех, Чонин. Просто я такой глупый. Ты не второй сорт и никогда им не был. Он вытирает большим пальцем слезу на моей щеке. Наши лица совсем близко. Он обнимает меня. Я делаю то же самое, я прильнул к нему и знаю твердо, что никогда его не отпущу.       -Я вот подумал, - говорит он, когда мы все-таки выпрямляемся.       -Ты подумал... Он опять обнимает меня; наши лбы соприкасаются, его губы так близко от моих.       -Что мы будем делать на нашем первом свидании? Чего тебе хочется?       -Вот этого, - отвечаю я, и мы целуемся.