***
Бона видит машину Чанёля возле здания её компании, когда собирается уже оттуда выходить. Резко останавливается и из-за фонарей, которые светят на автомобиль, видит еле заметный силуэт парня, который, кажется, стучит по рулю. У Боны вот, кажется, стучит сердце, потому что она не виделась с ним больше недели, и девушка до сих пор игнорирует его звонки, так ничего не объяснив. Она на сто процентов уверенна, что Чанёль сейчас очень зол и готов её из-под земли достать, и он точно её достанет, потому что делал так уже несколько раз. Смешно, потому что Бона уже несколько раз от него убегала, но искренне надеется, что Пак просто на неё забьет. Хотя когда он делал то, что она хочет? Ким бьется с желанием выйти из здания, и чтобы Чанёль схватил её за руку, возможно, обматерил и увёз к себе домой, чтобы долго целовал и наказывал всеми возможными способами за все её возможные проступки, но не решается выйти. Это её добивает. Её невыносимо злит, что она помешана на парне и что хочет с ним увидеться, что Чанёль, возможно, сильно её любит и хочет, чтобы его так же сильно любили в ответ. Потому что Бона не умеет, её никогда не учили, и всё, к чему она привыкла, — это быть одной. Потому что так хорошо и удобно. Она сдавленно выдыхает и вызывает такси, говорит, чтобы машина подъехала к чёрному выходу, и просит отвезти её в ближайший клуб, чтобы забыться.***
Бона открывает глаза, потому что ей под ухо кто-то мурлычет, и видит Ёнсу, она болезненно стонет и хочет прижать к себе кота, но с опозданием осознаёт: а что вообще тут делает Ёнсу? Первое, что она видит, когда наконец-то просыпается, — это спальня Чанёля, и тут же начинает хаотично вспоминать, как тут оказалась. Неужели по пьяни сама к нему приехала? Почти две недели от него убегала, а в итоге всё равно оказалась у него в квартире. Она хватается за голову, пытаясь вспомнить все детали вчерашней ночи, но в голову как на зло ничего не приходит. Всё, что она отчётливо помнит — как заказывала очень много напитков и общалась с барменом, даже танцевала, отсюда ужасная головная боль и ломка в теле. Она кое-как встаёт с кровати и надевает вещи, которые аккуратно лежат на небольшом пуфике, слышит звуки на кухне и понимает, что Чанёль сейчас сидит там. Ну конечно. Было бы глупо надеяться, что он оставил её одну, после того как она в буквальном смысле бегала от него по всему Сеулу. Он потребует объяснений, а Бона даже не представляет, что ему ответить. Она идёт ванную и приводит себя в порядок, потому что просто ужасно выглядит, и от неё воняет алкоголем, и только через минут десять выходит на кухню. Она видит, как Чанёль со спокойным выражением лица сидит за столом и курит сигарету, стряхивая пепел в пепельницу. Его плечи тяжело поднимаются и опускаются, а взгляд становится хмурым, как только он замечает ее. Он злится. Сильно. Но не спешит кидаться на неё, требуя объяснений. Ждёт несколько секунд, делает затяжку и выдыхает дым в сторону открытой форточки. — Скажи, Бона, — наконец-то начинает говорить он. — Какого хуя на мои звонки отвечаешь не ты, а какой-то левый бармен из клуба? Нет, какого хуя ты вообще не отвечаешь на мои звонки? Бона не знает, что ответить. Забывает все слова и буквы, как только на неё смотрят эти пронзительные и свирепые глаза. Все её мысли о том, чтобы поссориться и с криком уйти из этой квартиры, вмиг улетучиваются. А она так и знала. Что, как только его увидит, сразу захочет вернуться. — Молчишь? — спрашивает он и тушит сигарету, кидая окурок в пепельницу. Молчит. — Скажи, ты так на зло со мной поступаешь? — Как? — глупо спрашивает она, хотя знает ответ. Её голос хрипит. Боже мой. — Это было смешно в первый раз, когда ты мне дала левый корейский номер, но сейчас… — он встаёт со стула и подходит к Боне, которая стоит возле дверного проёма. — Я думал, у нас всё хорошо. У Боны будто эхом это его: «У нас». Она хочет отойти от Чанёля на пару шагов, потому что если он приблизится хоть на сантиметр, она, возможно, умрёт. — Видимо, нет, — спокойно говорит Ким, и, если бы она была на месте Чанёля, уже давно послала бы себя куда-нибудь подальше за такое поведение. Как он её терпит. — Ты что, нашла себе кого-то другого? — напрягается он. — Что? Нет… я, — этот неожиданный вопрос сбивает её столку, и на миг она снова теряет всю свою решительность. Как он мог такое подумать? — Ты вешалась на какого-то мужика в клубе, когда я приехал тебя забирать. Я думал, я его убью. — Ты с ним подрался? — Боне потребовалось сжать кулаки в руки, чтобы не взять Чанёля за руку и не посмотреть на избитые костяшки его рук. Как она сразу не заметила? — Пару раз дал ему по морде. Он к тебе лез. — Больно? — почему-то спрашивает девушка и кивает на руку. Господи, слава богу, что он сейчас здесь и с ним ничего не случилось. — Мне больно только от того, как по-конченному ты себя ведешь. Его слова бьют Бону похлеще кнута. — Просто я не хотела тебя видеть, — лжёт она и вспоминает, с чего все эти мысли начались. Она не хочет видеть Чанёля только потому, что хочет его видеть. А еще скучает. Ей нельзя скучать. Очень нелепо, на самом деле. — Не хотела? — криво улыбается он. — Да, и я буквально проебалась, потому что ты меня нашёл, нужно было выключить телефон, — хмурит брови девушка. — Это бы не сработало, Бона. Потому что я бы всё равно тебя нашёл. Ходил бы на эти дурацкие кастинги для моделей или выжидал возле твоего агентства и всё равно бы нашёл. Я уже делал так несколько раз, что мешает мне сделать так еще раз? Бона молчит несколько секунд, не зная, что можно придумать, как бы его еще больше обидеть или что сказать, чтобы он её выгнал. Боне бы жилось спокойнее. Сейчас она сама не уйдет. — Почему? — сдаётся Ким и поднимает на него усталый взгляд. — В смысле? — Почему ты не оставишь меня в покое, Чанёль? — Может, потому что ты мне нравишься? Потому что ты моя, и что мы, блядь, встречаемся? Встречаемся, Бона! Именно встречаемся! Я знаю, как ты боишься этого слова, как дёргаешься, когда я тебя целую и беру за руку, но ты должна привыкнуть, потому что я тебя отпускать не собираюсь и не буду, даже не надейся! — кричит он. Боне хочется закрыть себе чем-то уши, потому что не может это больше слушать. У неё трясутся руки, и она буквально на грани. На грани всего. Она подходит к раковине и наливает себе в кружку воды, которая почти выливается. Бона вспоминает, что она несколько суток не ела, и у неё скручивает живот. — Прости, — неожиданно говорит Чанёль и снова подходит к ней, обнимает крепко и целует в мокрые от воды губы. — Прости, я не хотел на тебя давить, Бона, — и снова целует. — Я так скучал, как сумасшедший, — снова поцелуй. — Ты так похудела. Бона плавится в этих поцелуях и кладёт кружку на столешницу, не веря, что Чанёль её сейчас обнимает, и решает поделиться своим самым большим страхом. — Я поправилась, Чанёль. — Что? — внимательно смотрит на неё тот. — Поправилась, на четыре килограмма, я провалила кастинг буквально потому, что жирнее всех своих подружек. — И ты поэтому решила со мной не видеться? — Чанёль снова хмурит брови и отходит от Боны на шаг. — Потому что, блядь, поправилась? И всё из-за этой херни? — Я не… что… херни? — она задыхается от возмущения, не веря, что Чанёль такое сказал. Эта херня — её жизнь. Было глупо надеяться, что он это поймет. — Да, херни, Бона, потому что ты не должна об этом думать. Потому что ты самая красивая, и ты не жирная, господи, как ты могла такое сказать. — Это ты так считаешь, — хмуро шмыгает носом она. — Ты вообще понимаешь, о чём мы сейчас говорим? — спрашивает Чанёль и тыкает пальцем по виску. — Это всё в твоей голове! Тебя же буквально душат твои комплексы, Бона! Ты не веришь, что ты красивая, не веришь, что тебя могут любить, боишься, что тебе сделают больно, и поэтому убегаешь первой. У тебя ошейник, вот тут, — он показывает на её горло. — И пока ты от него не избавишься, ты не сможешь нормально жить. — Хватит! — умоляет Бона, чувствуя, как к горлу подкатывает тяжелый ком и не даёт ей дышать. Глаза слезятся, но она до последнего держится. Хочется спросить, как? Как Чанёль об этом узнал? Как смог прочитать её мысли и как обо всем догадался. — Я ухожу! — Ну уж нет, ты никуда не уйдешь, — хватает её за руку Пак, как только она хочет выйти из комнаты. — Ты останешься со мной, я сварю тебя чай, и ты поешь. — Я не хочу есть и уж точно не хочу оставаться с тобой в этой квартире! — Может, хватит так себя вести? — он крепко сжимает её руку и подходит ближе. — Скрывать свои чувства и убегать? Ты меня любишь, Бона. Ты любишь меня, и моего кота, и всё что находится в этой квартире, бессмысленно это скрывать. — Знаешь, кого я люблю? Себя. Не думай, что я себя не ценю. А ты и твой грёбаный кот ничего для меня не значите, понятно? — бьет его по груди девушка и застывает, не осознавая, что сказала. Только потом до неё доходит. — То есть, я не… я не это хотела… — Чанёль тут же её перебивает. — Уходи, раз тебе так хочется, — он смотрит на неё с презрением, и у Боны останавливается сердце. Чанёль еще ни разу так на неё не смотрел. — Нет, Чанёль, я не это хотела сказать, ты же знаешь, — она хочет его обнять, но Чанёль убирает от себя её руки. — Отстань, — говорит он, но Бона тянется до его губ, вставая на носочки, но он её отталкивает. — Извини, я не думала, что такое скажу, — она снова тянется, и её снова отталкивают. Он так толкает, что Бона задевает локтем кружку на столешнице, и та с дребезгом разбивается. Надо же. Прямо как её жизнь. Слёзы катятся по щекам, и она уже не осознаёт, что делает. Чанёль выбегает из комнаты, а Бона бежит за ним, пытается удержать, хватает за майку, за руку, пытается забраться на него, лишь бы он с ней заговорил. — Чанёль, пожалуйста! — рыдает девушка и старается как можно крепче за него зацепиться, но безуспешно падает на пол, с ужасом замечая, как он обувается в коридоре. Нет. Если он сейчас уйдет. Бона с ума сойдет. Она пытается встать, чтобы его остановить, но несколько раз путается в своих же ногах, но когда ей это удаётся, подбегает к нему и хватает за руку, как только тот открывает входную дверь, повисая на его шее. — Я тебя люблю, — ртом хватает воздух она, потому что вот-вот готова задохнуться. — Люблю, честно, я никого так еще не любила! — Чанёль застывает на проходе, будто ему послышалось. — Что? — наконец-то отзывается на её слова парень. — Я… я тебя люблю, — опускает голову она и чувствует, как ноги подкашиваются, но Чанёль во время подхватывает её под руки и садится прямо с ней вместе на пол. — Ты не уйдешь? — Нет, — тихо говорит Чанёль, тяжело выдыхая. — А ты? — Как я смогу? — утыкается ему в плечо девушка. — Я тебя тоже, — неожиданно говорит Чанёль. — Что? — спрашивает Бона. — Люблю.