Инсомния алкогольного дыма

      Народу было много. Люди заполонили помещение клуба, наплывая, как волны бушующего океана. На танцполе перед сценой, попивая коктейльчики, плавно двигались девушки в коротких юбках, кидая заискивающие взгляды в сторону парней, сидящих за барной стойкой. Разномастная толпа пестрилась, переливалась в свете диско-шара и софитов, направленных на небольшую сцену. Столики, расположенные на втором открытом этаже, ограниченным лишь невысокими перилами, сидели более важные лица, пришедшие в честь дня рождения клуба. В основном это были знакомые, близкие друзья Сан Саныча. О владельце клуба было известно крайне мало. Black Wings считали его своим покровителем. Яру сказали лишь, что Сан Саныч крутой человек, не последняя личность в городе, имеющая достаточно много ресторанчиков, различных забегаловок и подобных развлекательных клубов. Большее Гориновскому и не хотелось знать. Его отец, тоже из местного богатого бомонда, наверняка знал Сан Саныча, поэтому Ярослав надеялся, что владелец клуба не имеет знакомств с Гориновским-старшим, чтобы донести до того, чем занимается его сын. Однако тревоги Яра были беспочвенные. При всем желании немногие могли его узнать, настолько он преобразился после колдовства Паши. Честно признаться, Яр сам себя почти не узнал. Он стал выглядеть задиристей, привлекательней, желанней. На глубине ярко-зеленых глазах, подкрашенных черными тенями и подводкой, поселился какой-то необычный странный огонек. Гориновский, одетый в выданную ему одежду, лучился сексапильностью. Он словно стал другим человеком: более дерзким внешне, более самоуверенным. Пикантность облику предала все та же горемычная змея на плече. Артем, увидев преображение друга, присвистнул, ухмыльнувшись, заявив, что на парня можно слюнки пускать. Комплемент был приправлен ярким описанием того, как он, если бы был девчонкой или геем, точно бы потек при виде аппетитно подчеркнутых литых форм Гориновского. Яр отмахнулся, поскорей постаравшись перевести тему, ощущая, как сердце забилось сильней от такой оценки своей внешности, а жар ударил румянцем по щекам. Еле приметный, но розоватый оттенок окрасил щеки Ярослава, который порадовался, что в полутьме закулисья никто не увидел его реакции на слова друга.       - Вы выглядите, как братья-близнецы, - фыркнул Никита, когда увидел, что Артем оделся точно так же, как и Ярослав, словно специально стараясь скопировать его. – Да еще и татуировки одинаковые! – присвистнул парень, рассматривая змею на плече Гориновского, чуть ли не носом тычась в кожу плеча. – Яр, не могу поверить, что такой правильный парень, как ты, имеешь грешок в виде наскальной надписи на руке.       - Отстань, - беззлобно отмахнулся Гориновский. – Дела бурной молодости. И это Морев подбил меня сделать тату.       - Можно подумать, что я тебя силками тащил, - ощерился Артем, показав Яру язык.       Артем выпил. Ярослав дал добро немного пригубить алкоголя для разогрева. На самом деле, выпили немного все, кроме Гориновского, ограничившегося обычным энергетиком. Артем шутканул, что Яр мнется, как девственница, не умеющая пить. Но только Яр знал, что выпивать ему не стоит по нескольким причинам. Мореву особенно не стоило об этих причинах знать.       Стоя за кулисами небольшой сцены, представляющими собой скорее небольшой коридор, являющийся продолжением клуба, ведущим в другие помещения, Ярослав слегка нервничал.       - Не боись, - подошедший Гришка хлопнул Гориновского по спине. – Не стоит мандражировать. Публика нас любит. Инструменты мы проверили, песни отыграли. Вряд ли что-то может пойти не так.       - Мне хочется курить, - словно пожаловался Яр, недовольно поморщившись.       - Он всегда смолит, когда жопа от нервяков горит, - хмыкнул стоящий неподалеку Артем. – Все пучком, Гориновский. Я уверен в тебе, как в самом себе.       - Сомнительное подбадривание, - заметил Гришка, кинув на друга косой взгляд. – Если ты снова лажанешь во втором куплете…       - Он лажал? – удивленно вскинул брови Ярослав, зная, что Морев крайне редко ошибается в аккордах.       - Еще как! – кивнул грозный Гришка, погрозив Мореву кулаком. – Это незаметно для обывателя. Почти незаметно, но мы-то слышим звучание. Ужасно коробит.       - Педант ты, - буркнул Никита, теребя все те же барабанные палочки. – Нам выходить через пять минут.       Пашка засел в гримерке, когда к нему пришла его девушка. Парни вышли из помещения, чтобы не мешать голубкам миловаться, поэтому они и зависли в коридоре, ожидая время начала. Никита решительно направился искать синеволосого стилиста, проворчав нечто про молодую кровь и бурные гормоны. Минуты то тянулись, то безумно бежали вперед, как ненормальные. Ярослав кусал губы. Нервничал он редко. Ему приходилось в школе выступать перед аудиторией учителей, родителей и учеников на школьных мероприятиях, также он из-за специфики работы привык быть в центре внимания, ведя различные конференции и беря слово на собраниях с главой компании. Должен был привыкнуть. Но не привык за столько лет. Ему казалось абсурдным то, что он боится выступлений. Ораторская речь у него была превосходной, и в своих возможностях музыканта он больше не сомневался, когда смог восстановить свои воспоминания об игре на клавишах. Однако он все равно нервничал.       Отмеренные пять минут прошли и, толкнув его в бок, сверкая довольной улыбкой, на сцену вышел Артем, как самый заводной, смешливый и незабвенный, он представлял их группу, перед началом выступления общаясь с гостями. Морев чувствовал себя на сцене, как рыба в воде. Он никогда не тушевался, не зависал с неловкими паузами, думая, что бы сказать. Ярослав, как и многие другие, как зачарованный порой слушал приятный хрипловатый голос парня. В такие моменты Гориновский чувствовал себя, как заяц перед змеей, которая гипнотизировала своим взглядом. И пусть со стороны по Яру ничего нельзя было сказать, но вот внутренне он весь пылал, горел, стремился всей душой к Артему, отчаянно понимая, что этому не суждено сбыться – его сердце другу не нужно.       Морева встретили бурными овациями. Девушки чуть ли не пищали, прыгая на танцполе, глядя на гитариста Black Wings. Им нравился Артем за свою харизму, внешность, яркий образ, как конфетка, закрученная в плотную серебристо-яркую фольгу. Только внутри вовсе не сладость, а горькая начинка. Артем умел управлять толпой, и вскоре все уже с нетерпением ждали выступления.       - К сожалению, наш любимый Ромка-клавишник заболел, - Морев состроил грустную мину, продолжая вещать речь, часть которой Яр попросту пропустил. И вдруг из толпы раздался громкий голос, идущий со стороны бара. – А вот и он! – довольно завопил в микрофон Артем. – Пусть и со сломанной рукой, но наш Ромыч пришел поддержать нас.       Рома активно замахал здоровой рукой, за что получил аплодисменты и недоуменные взгляды, дескать, а как же без клавишника?       - Не переживайте, мои дорогие, - подмигнул Морев, ухмыльнувшись. – Я с удовольствием представлю вам своего лучшего друга, с которым мы росли, как братья. Он не музыкант, но я думаю, что вы полюбите его.       Яр чуть головой об стену не постучался. Представил, так представил. Гриша, фыркая, смеялся.       - Его зовут Ярослав. Фамилию называть не буду, так как это тайна, - Морев округлил глаза, и все засмеялись. - Она у него обыкновенная, скучная и серая.       - Я его убью, - выдохнул Гориновский, ловя смеющийся взгляд Морева, кинутый ему со сцены.       - Да забей, - Никите уже не терпелось выскочить из засады, чтобы сесть за свою любимую и обожаемую установку. – Он всегда какую-нибудь хуйню молотит. Язык у него без костей.       - И влезет в любую жопу, - поддакнул Паша, кивнув в сторону верхних этажей, откуда с интересом на сцену посматривали толстокошелечные дядюшки. – Он привлек внимание.       Ярослав вздохнул. Честно говоря, он сомневался, что среди знакомых Сан Саныча найдется тот, кто захочет спонсировать и продвигать группу. Не потому, что они неталантливые, а просто потому, что таких, как Black Wings, хоть жопой ешь. Подобных красочных представителей музыкальной сферы деятельности развелось много. Больше, чем надо бы. Но, по крайней мере, возможно, кто-то из бомонда захочет в дальнейшем пригласить выступать парней в своих клубах или на каких-нибудь мероприятиях. А это, как-никак, но тоже деньги.       Вскоре Мореву надоело одному скакать на сцене, и он позвал группу, махнув им рукой. Пора было выходить. Глубоко вздохнув и выдохнув, Ярослав вышел под свет софитов, чуть не ослепнув от их ослепительной яркости, но он быстро привык, спокойно и уверенно подходя к синтезатору. Все инструменты были проверены по несколько раз, так что в абсолютно точном звучании звука клавиш Яр был уверен. Толпа взрывалась криками, бурными аплодисментами. Группа была известна, любима – это становилось ясно, как день, когда Гориновский увидел такие яркие эмоции на лицах пришедших. Кстати, о лицах… Они расплывались перед глазами Яра, как одна сплошная торжествующая масса. Вступительные звуки гитары, ловко взвившейся в руках Паши, стали сигналом, и Яр, откинув все прочие ненужные мысли, отпустил всего себя навстречу музыке. Пальцы порхали по клавишам легко, без задумчивости. Гориновский с наслаждением вслушивался в голос Гриши, к которому иногда присоединялся неплохой глухой тембр Артема. Девушки танцевали, извиваясь, как причудливые змеи в ярких одеждах. К ним присоединялись и парни, отлипая от барных стульев, забывая о выпивке. Black Wings устроили настоящий фурор. Они отыграли три песни разного репертуара, в том числе один кавер знаменитого Linkin Park. Ребята ушли на время со сцены, чтобы передохнуть, и снова клубный ремикс заполнил стены клуба. Паша, приобняв свою пищащую от удовольствия розоволосую девчонку, поплелся к бару. На его губах играла шальная, какая-то даже пьяная улыбка, которая крайне редко вообще появлялась на лице отстраненного от всего юноши. Ромка, подскочивший к Грише и Никите, подпрыгивая от удовольствия, начал голосить, стараясь перекричать клубный замес, как круто они сыграли. Артем исчез из поля зрения Яра сразу, и тот, озираясь по сторонам, чувствуя себя слегка брошенным, пытался найти хотя бы тень друга. Но того нигде не было. Срочно требовалось покурить, и Яр решительно направился в гримерку, где оставил свою пачку сигарет и зажигалку. К сожалению, любимый набор курильщика не уместился в узких карманах джинс.       Идя по полутемному коридору, почти на ощупь отыскивая дверь в гримерку, Ярослав ввалился в комнату, сразу находя на столе оставленные вещи. Выйдя через служебный выход на улицу, парень оказался в узком уличном переулке. Мусорные баки, неприятно воняющие, слегка покоробили чувствительные рецепторы, и Яр предпочел отойти от них подальше. Откуда-то справа доносились звуки улицы. Чуть оглохший от клубной музыки Ярослав слышал все словно сквозь слой ваты. Проблески фонарей далеко проезжающих машин откидывали причудливые тени на кирпичной кладке соседнего дома. Не решаясь прислоняться к чему бы то ни было, Яр остался стоять посреди переулка. Он, щелкнув зажигалкой, блаженно прикурил, прикрыв глаза и втягивая никотин внутрь. Легкая усталость, нервозность, как по взмаху волшебной палочки, мгновенно прошли, уступая место блаженной неге и спокойствию. Ярослав глубоко втянул прохладный воздух улицы. Хорошо, что он догадался накинуть в гримерке куртку, вовремя вспомнив, что будет весьма неприятно разгоряченному телу оказаться на морозе.       Сбоку щелкнула дверь, выпуская кого-то наружу. В полутьме Ярослав не обратил внимания, не повернул голову, думая, что, скорее всего в переулок вышел либо один из официантов, либо бармен, чтобы выкинуть очередной мусор. Но шаги, раздавшиеся шорохом в тихо переулке, остановились рядом, и Яр, чуть повернув голову, уставился на знакомое лицо с ярко-синими глазами, в которых плескались странные, нечитаемые эмоции. Яр чуть не поперхнулся сигаретным дымом, понимая, что столкнулся не с просто знакомым, а хорошо знакомым человеком.       - Ты что здесь делаешь? – недоуменно выдохнул Гориновский, всем корпусом разворачиваясь к собеседнику.       - Пришел по приглашению, - яркая белозубая улыбка и привычный легкий акцент.       Взгляд Яра зацепился за белоснежную футболку, выглядывающую из-под теплой синей парки, а также джинсы и кроссы Джека Голдмана, оказавшегося неожиданно пришедшим на выступление Black Wings. Этого Гориновский никак не ожидал, с сожалением вдруг вспомнив, что Джеку нравится группа и их песни. Если бы Яр знал… Не выступал бы, не повелся бы на уговоры Артема, чтобы случайно не пересечься с тренером из зала, куда Ярослав любил ходить? Вряд ли. Однако встреча оказалась весьма неприятной хотя бы потому, что Гориновский не хотел слишком сильно подпускать Джека в свою жизнь, ведь он видел, замечал, какие порой похотливые взгляды тот на него кидал. Отчасти это льстило, но и пугало одновременно, потому что Яр переживал, что из-за Голдмана может вляпаться в какую-нибудь историю. Все внутри подбиралось, напрягалось рядом с Джеком, когда они случайно сталкивались вне стен тренажерного зала. Обычно это бывало редко, как и сейчас. В основном незапланированные встречи происходили в кафетерии тренажерки, куда Яр заходил за ароматным кофе, чтобы немного посидеть с лэптопом за угловым столом, решая несрочные рабочие моменты. Джек порой присаживался напротив, молча попивая что-то из своей кружки, наблюдая за проходящими на улице прохожими. Ярослав и на себе ловил изучающие взгляды, но Джек, наплевав на всю свою болтливость, не отвлекал. И, несмотря на их дружеские отношения, Гориновский все равно ощущал нечто напряженное в их общении. Это он понял лишь со временем, подмечая, как меняется голос Голдмана в его присутствии, становясь ниже на несколько октав, более мурчащим, бархатистым, словно оглаживающим. А у Яра давно не было секса и Джек, пусть и не совсем в его вкусе, вызывал нежеланный, но глубокий интерес у инстинктов, которые буквально вопили: «Здорово было бы целовать эти полные губы, скользя руками по крепкой спине и касаясь округлой задницы». Подобные мысли пугали всегда серьезного Ярослава, который отлично осознавал, что за него говорит та часть его мозга, которая давно уже хотела всплеск гормонов.       - Рад за тебя, - невольно дерзко ответил Яр, отводя взгляд от внимательных сапфиров, наблюдающих за ним с красивого карикатурного лица парня.       Джек усмехнулся, покосился на Ярослава. Он засунул руки в карманы куртки. Парень не двигался с места, внимательно изучая профиль собеседника. Гориновский едва не поперхивался от едкого дыма, молчаливо покуривая. Он не хотел в данный момент общаться с Голдманом. Относительно приподнятое настроение начало скатываться в ничто, превращаясь в лужицу недовольства.       - Не думал, что ты играешь на клавишах. Круто смотрелся, - похвалил Голдман, только от комплимента Гориновскому было ни холодно, ни жарко.       - Как ты прошел к служебному входу? – Ярослав все-таки повернулся к собеседнику, в упор глянув тому в лицо. – Охранник в коридоре должен был тебя остановить.       - У меня есть знакомые здесь, - отмахнулся от слов Гориновского Джек, прогоняя сменившуюся тему, как назойливую муху. – Кстати, классная татуха. Я ее не видел у тебя раньше. Ты ведь постоянно скрываешь ее в зале.       Яр напрягся, невольно сильней сжав сигарету в пальцах.       - И у твоего друга точно такая же, - задумчиво, словно на что-то намекая, продолжил Джек, все больше и больше нервируя Гориновского.       Ярослав взглянул на Джека, и некая неловкая пауза, полная странного напряжения, повисла между ними. К сожалению, из-за темноты, Гориновский не мог детально разглядеть лицо Голдмана, как и эмоции, поселившиеся на глубине васильковых глаз. Яр не хотел признавать, что его влекло к Джеку. Он откидывал эти мысли далеко. Этот вечно флиртующий, заигрывающий со всеми подряд парень не стоил и толики внимания. Разглядывая Голдама, Яр каждый раз приходил к выводу, что тот от отношений ничего, кроме отличного траха, не хочет. Но не это останавливало Ярослава, а сам факт того, что он не видел Джека в качестве любовника. Или не хотел представлять. Гориновскому хватало того, что многие любовники надолго не задерживались в его постели, ведь зачастую Яр искал лишь замену своей ненормальной страсти к лучшему другу. Может быть, стоило проще относиться к флирту золотоволосого красавца, позволив тому то, чего тот так хотел, однако что-то Ярослава останавливало. Это нечто предупреждающе шептало, что связь с Джеком может быть опрометчивым и самым неверным поступком в его жизни. Он старался прислушиваться к интуиции, не рассматривал Голдмана в качестве персонального тренера в постели, но в последнее время мозги клинило на почве банального сперматоксикоза. Он, как-никак, молодой парень со здоровым организмом, и долгое воздержание порой не давало здраво размышлять.       - Бурная молодость, - буркнул Гориновский вечную отговорку, быстро докуривая.       Он бросил окурок на землю и, притушив его подошвой бутц, наплевал, что повел себя не как законопослушный гражданин, должный выкинуть за собой мусор в бак, стоящий совсем не далеко. Яр собирался возвращаться в клуб. Скоро группе снова выходить на сцену.       - Я видел… - вдруг раздался голос Джека за спиной, когда Яр уже успел взяться за ручку двери.       Гориновский замер, недоуменно обернувшись к собеседнику. В голосе Голдмана слышалась усмешка вперемешку с горечью, словно тот сам не верил в то, что увидел, заметил, выцепил из моментов выступления Black Wings. Пальцы Яра дрогнули на ручке, сжав плотней.       - О чем ты, Голдман? – брови парня поползли вверх.       Яр храбрился, подбираясь от напряжения внутри. Разговор с тренером совершенно не нравился. Не потому, что он был необычным, ничем не похожим на привычную колко-флиртующую болтовню. Джек казался серьезным, как никогда. И пусть из его горла все равно вырывались заигрывающие мурчащие нотки, но они звучали как вызов, как призыв раскрыться и довериться. Ярослав сам не понимал, откуда в его голове появились подобные мысли относительно Джека, но тот вел себя не так, как обычно. Более того, когда он подошел близко, схватил Яра за куртку у груди, тот едва не отшатнулся, но Голдман держал крепко, заглядывая в лицо с расстояния значительно меньшего, чем раньше. Гораздо меньшего. Яр шокировано уставился на Джека, зажатый между ним и дверью. Не сдвинуться, не отойти, не оттолкнуть от ступора, заморозившего все тело. В синем мареве Ярослав увидел вызов, легкую насмешку и какую-то тоску, скрытую в очаровательного цвета радужке.       - Какого черта? – ожил Ярослав, нахмурившись и уперевшись рукой в грудь Джека, стараясь оттолкнуть.       - Ты смотришь на своего друга крайне похотливо, Яр, - зашептал золотоволосый парень, склоняя голову чуть в бок. – Странно, что никто не замечает, как ты буквально обгладываешь его.       Камень ухнул вниз. Сердце буквально заледенело. Гориновский не предполагал, что будет пойман с поличным так легко, непринужденно спалившись словно подросток, дрочивший в первый раз на порно. Яр ощутил, как бледнеет, а ноги начинают подкашиваться. Он вспомнил, как отказал Джеку, когда тот почти сразу после знакомства начал с ним флиртовать. Ярослав сразу заявил, что не интересуется подобным. Он четко дал намек, что парни его не привлекают, потому что Яр знал, что не производит впечатление гея, плюс ко всему он не обращал внимания на других мужчин, занимающихся в зале. А вот Джек не скрывал своей ориентации, будто бы даже гордясь ей. Ярослав не мог себе позволить подобного. В каждом плавном, мягком и слаженном движении Голдмана читалось, что он опасен. Так было с самого начала, и Ярослав боялся этого на бессознательном уровне. И вот, он докатился до того, что его раскусили.       - Тебе показалось, - процедил Ярослав, напрягаясь, чтобы оттолкнуть наглеца, но Джек был не только на пару сантиметров выше и мощней физически, он еще умел быть изворотливей, покрепче беря в захват, перехватывая за запястье руку, касающуюся его груди. – Отвали от меня, Джек. Не придумывай того, чего нет.       Голдман хмыкнул, склонился, и тут Яр понял, в чем дело. Его обдало легкой алкогольной дымкой. Джек выпил – вот откуда у него появились такая самоуверенность и наглость, заостряющие черты личности. Ярослав привык видеть парня веселым, задорным весельчаком, флиртующим, заигрывающим с каждым. Но оказалось, что Ярослав знал Голдамана крайне плохо. За красивой карикатурной обложкой скрывался сложный характер, включающий в себя очень много крайностей. Джек напирал и, заглядывая в его лицо, случайно мазнув взглядом по синеглазому взгляду, Яр заметил, что черты лица блондина словно заострились, став четче, сильней выделяющимися. По очаровательно-зачаровывающей обертке будто ластиком мазнули. Нет, проявляя новые, ранее неизвестные Ярославу эмоции, Джек не стал страшней внешне. Он словно позволял Яру увидеть то, чего он не показывал раньше. Голдман в один момент превратился из пушистого солнечного котенка в опасного и завораживающего зверя. Сердце Яра перевернулось в груди, забившись неровно, толчками разгоняя кровь по сосудам.       - Я не ошибался, когда предположил, что тебя интересует мужской пол, my dear, - прошептал еле слышно Джек, и на его губах заиграла легкая усмешка.       - Ты придумал себе то, чего нет, - ощерился Ярослав, с силой сжимая кулак, отодвигая от себя Джека настолько, насколько было возможно. – Ты пьян, поэтому несешь вздор. Дай мне уйти.       - А еще я видел, как ты забирал своего пьяного друга из клуба, - продолжил нести околесицу Голдман, хмыкнув. – А потом ты пришел с фингалом в зал. Думал, что ты расскажешь, но не стал. Это ведь он поставил тебе синяк?       Ярослав подавил рвущийся наружу мат. Джек ведь сам говорил, что ушел из клуба раньше, а оказалось, что он соврал и на самом деле парень видел небольшую потасовку. Сложить два плюс два потом стало несложно. Он раскусил все, как нечего делать.       - Это не твое дело, - упрямо повторил Ярослав.       - Возможно, - чужое дыхание коснулось щеки Гориновского, а потом Джек проговорил: - Но я хочу, чтобы стало моим.       Яр лишь успел открыть рот, чтобы возмутиться, но Голдман заткнул его самым, как ему, судя по всему, показалось, действенным способом – жарко и насильно поцеловал. Опешив, Ярослав не сразу сообразил, что чужой язык, лезущий ему в рот - это неправильно. Ошарашенно застыв, лишь ощущая, как чужие губы целуют, оставляя горьковато-сладкий вкус алкоголя, Гориновский уплыл далеко в свои мысли, не понимая, что могло пойти не так и почему он, собственно, целуется сейчас с Голдманом. Осознав, пропустив через себя мысли, Гориновский со всей силы прикусил губу Джека. Тот, охнув от неожиданности, отстранился, и Яр, воспользовавшись моментом, оттолкнул блондина. Голдман шагнул назад, чуть не поскользнувшись. Коснувшись кончиками пальцев пораненной губы, парень вскинул взгляд на Ярослава, явно не понимая, что произошло. Яр дышал тяжело, хмурясь, готовясь рожу зазнавшемуся идиоту начистить, но тот неожиданно начал смеяться, покачивая головой.       - В первый раз мне отказали, - сделал неожиданное признание Джек.       - Хочешь, я тебе еще и фингал под глазом нарисую за такую выходку? – поинтересовался Ярослав, делая шаг вперед, чтобы исполнить пусть и не совсем такую, но похожую задумку с участием кулака и живота обидчика, но в этот момент зазвонил его телефон. – Что? – Яр не заметил, как буквально зарычал в трубку, даже не взглянув на дисплей.       - Эмм… - Гришка опешил от ответа Яра, ведь тот не позволял себе грубостей. – Ты куда пропал? Нам через две минуты выходить.       - Сейчас буду, - проворчал Гориновский, кидая испепеляющий взгляд на улыбающегося Джека, из-за чего на его щеках расцвели милые ямочки. – Тебе повезло.       - Of course, my dear, - Голдмана ничем нельзя было смутить.       Кинув на собеседника совсем не дружелюбный взгляд, Ярослав скрылся в стенах клуба, стараясь не думать о том, как у него горят от поцелуя губы.