Инсомния алкогольного дыма

      Ярослав думал, что Джек сразу пригласит его на «свидание», но тот не давал никаких намеков. Первый день он вообще молчал, а потом начались бомбардировки сообщениями. Зачастую Голдман интересовался, как у Яра проходит день, как у него настроение или чем он занимается. Гориновский отвечал сухо, мысленно вздыхая и не понимая, почему он вообще согласился на авантюру, в которую оказался, как в болото, затянут по горло. Голдмана совершенно не смущали порой игнорирующее молчание или односложные ответы. Он продолжал вещать через сообщения, как у него проходит день. Парень почти в подробностях расписывал забавные случаи на работе основной и подработке тренером. Ярослав непроизвольно зачитывался иронично-колкими предложениями, ловя себя на мысли, что порой улыбается курьезным ситуациям. С неделю Ярослав привыкал к постоянным переписываниям с Джеком. Из-за загруженности в связи с отъездом главы компании, пришлось работать в усиленном режиме. Но к концу недели стало значительно легче, когда Гориновский Евгений Петрович вернулся. Ольга Борисовна долго его отчитывала, но стоило высокому мужчине сграбастать женщину-дюймовочку в свои объятия, как она замолкла. Ярослав всегда с восторгом наблюдал за отношениями родителей, умиляясь картине двух все еще влюбленных друг в друга людей, которые через годы тягот и забот пронесли свою любовь. В воскресенье семья Гориновских собралась вместе, чтобы отпраздновать пропущенный День Рождения Евгения Петровича. Тогда-то мама и подняла тему того, что она давно не видела Морева. Женщина прекрасно помнила, кто являлся лучшим другом сына. Ольга Борисовна к Артему относилась нейтрально, скорее даже равнодушно, но частенько в маминых глазах Ярослав ловил неодобрение, что сын общается с таким человеком, как Морев. Евгений Петрович в свою очередь парня терпеть не мог из-за его характера, образа жизни и того, что тот пофигистически относился к будущему. Когда-то Яр хотел вместе с Артемом выступать в одной группе. Отчасти это была настоящая мечта, а отчасти продиктованная воля сердца, которое стремилось следовать за любимым человеком. Но отец вставил сыну мозги на место, устроив знатный распиздон. Евгений Петрович впервые так громко орал, объясняя единственному ребенку, что тот будет получать гроши вместо кучи бабок, занимая престижную должность в компании. Собственно, Гориновский-старший знал, откуда в голове сыночка появились мысли пойти по музыкальному поприщу, поэтому Морев в его глазах стал врагом номер один давно, так что вопрос Ольги Борисовны был совсем не к месту. Сам Ярослав не мог толком на него ответить. Из-за занятости они с Артемом почти не виделись. Яр отчаянно скучал по нему, хотел увидеться, но они могли лишь созваниваться и переписываться. Обещанное воздержание Морева закончилось, и у того снова начались разгульные деньки. Проводя время в пьяном угаре, Артем бывало звонил другу, будучи уже навеселе. Он мог часами рассказывать Яру, когда тот уже лежал в постели, готовясь ко сну, как он познакомился с какой-нибудь очередной цыпочкой и как они с ней потрахались на «отлично». Артем причинял боль, проходился вилами по самому больному, но Ярослав терпеливо слушал его, потому что знал, что если скажет что-нибудь резкое Мореву, то тот, будучи пьяным, может снова вспылить и что-нибудь натворить. Иногда Гориновский ощущал себя так, словно ходит по минному полю. Один неверный шаг, и взрыв разнесет тело, оставив после себя лишь воспоминания.       Воскресное празднование с родителями не закончилось на неприятной ноте, когда мама имела неаккуратность спросить про Морева. Ярослав ловко перевел тему, так что Гориновский-старший оказался в приподнятом расположении духа. И спустя два дня, когда Яр сидел в своем офисном кабинете, размахивая подчиненных за недостаточную предусмотрительность, из-за чего часть материала не дошла до заказчика, он получил сообщение от Джека.       «Hi, my dear. Как насчет сходить вечером выпить?)))» - такое послание прочитал Ярослав, когда раздраженный и взвинченный после роспуска сотрудников по своим местам, посмотрел на дисплей.       Гориновский даже пару раз перечитал сообщение, чтобы точно убедиться, что ему не привиделось. Но Джек правда пригласил его. Наконец-то. Ярослав сам не мог до конца осознать, что он при этом испытал: радость или же настороженность, поскольку от Голдмана можно было ожидать все, что угодно.       «У меня много работы» - решил все-таки написать правду Ярослав, ни капли не соврав, ну, возможно, лишь приукрасив.       «Да брось! Даже после десяти вечера?((» - пришел мгновенный вопрос.       Гориновский вздохнул и потер переносицу. Он ничего не обещал Джеку. Совсем ничего. Яр мог отказать ему со спокойной совестью, только совесть тихонько ныла в сторонке, что стоит согласиться. Причин парень не понимал: зачем ему подбиваться на отношения, которые ни к чему не приведут? Но Джек умел быть убедительным. Хотя бы своей упрямостью и терпеливостью, поэтому Ярослав, взвесив все «за» и «против» написал:       «Я свободен после девяти, но меня дома ждет пес. Так что мне нужно его выгулять, а по вечерам это занимает как минимум минут сорок»       Ярослав отложил телефон, и его как раз отвлек заместитель, попросив просмотреть кое-какие пометки в отчете, в котором нужно было разобраться и в дальнейшем поставить подпись. Гориновский, погрузившись в работу, не сразу услышал пришедшее сообщение. Он успел попить кофе, сходить в туалет, когда вспомнил, что Джек ему должен был ответить.       «Oh! Dog! I love dogs! – Гориновский лишь закатил глаза. Такие переходы на английский немного подбешивали, ведь Джек, пусть и с акцентом, отлично владел русским. – Можно я увижусь с твоим псом?! Очень хочется!»       Ярослав задумчиво покусал губу. Собственно, может, благодаря прогулке с Греем, Джек успокоится и решит, что часа, проведенного с Яром, будет достаточно?       «Сам будешь виноват, если понравишься живности. Потом от тебя не отлипнет»       «На кошек у меня аллергия, а вот собак я искренне люблю! И я буду рад, если понравлюсь твоему другу))))» - пришел ответ от Голдмана спустя минут пять после сообщения Гориновского.       В следующей СМС Яр написал адрес своего дома и пароль для сенсорного замка ворот, сказав, что ему лучше позвонить перед приходом, иначе не факт, что пропускной пункт в виде строгой консьержки на первом этаже элитного здания позволит ступить дальше просторного холла. Женщина Морева пропускала лишь потому, что тот часто приходил с Яром, а вот новой личности, которая назовет лишь имя и фамилию вряд ли даст шаг ступить дальше.       До конца рабочего дня Ярослав не возвращался мыслями к Джеку. По крайней мере, старался. Ему и так с трудом удалось забыть о поцелуе с Голдманом. Гориновский с содроганием вспомнил, как ему снился недавно мокрый сон. С чьим участием он не помнил, но точно знал, что неожиданный поцелуй стал здоровским триггером.       В двадцать минут десятого Ярослав заехал на парковку, ставя свой автомобиль на привычное место. Пикнула сигнализация, и Гориновский снова взглянул на звонящий телефон. Джек ему звонил один раз в девять, но Яр был за рулем и не мог ответить сразу. Теперь Голдман перезванивал, и Ярослав ответил сразу:       - Я подхожу к подъезду, - и сразу отключился.       Территория жилищного комплекса, огражденного забором, была густо украшена рассаженными ровными кустиками сирени и маленькими деревцами. Примерзший снег обильно нависал на голых ветках. Детская площадка идеальной округлой формы, пусть и пустая из-за наступившего вечера, подсвечивалась встроенными в асфальт маленькими лампочками. Тишина ночи завораживала, но холод был жгучий, сразу заморозив вылезшего из теплого салона автомобиля Ярослава. Возле подъезда его ждал Джек, поглядывая наверх. Его взгляд блуждал то по окнам квартир, то устремлялся куда-то выше, но стоило парню заметить подошедшего Ярослава, как все внимание Голдмана было захвачено Гориновским.       - Привет, - блондин, опустив вязаный шарф, закрывающий половину лица, улыбнулся.       Джек вообще выглядел, как выходец из Лапландии. Укутанный в теплые одежды, с накинутым на голову капюшоном, Гориновский его бы не узнал, если бы не факт их предстоящей встречи. Но, нужно отдать должное укутанному по самое «немогу» Джеку, тот все равно выделялся. По нему сразу можно было сказать, что под одеждой невероятных объемов, скрывается красивый человек. Ярослав был одет гораздо легче, поскольку его перебежки от подъезда дома до машины не занимали много времени, а автомобиль в компании парковался на нулевом этаже, так что, чувствуя, как начинает мерзнуть, Ярослав лишь кивнул в ответ, но не успел и парочки шагов сделать к дому, как Джек, снова вскинув голову вверх, указал на небо.       - Смотри, как красиво, - выдохнул облачко пара парень.       Ярослав проследил за его взглядом, уставившись на звездное небо. Действительно, зимней ночью звезды на небе как-то по-особенному блестели, придавая земной рутине некоего волшебства. Однако под курткой Ярослава был лишь легкий деловой костюм, и он уже начал замерзать.       - Пошли, - оторвал от любований Джека Гориновский. – Я в сосульку скоро превращаюсь.       - Какой ты неромантичный, - со вздохом проговорил Голдман, но в его голосе не прозвучало недовольство или разочарование. Он поплелся следом за Ярославом, подстраиваясь под его быстрый шаг. – Кстати, как зовут пса?       - Грей, - просто ответил Ярослав, заходя в теплый длинный холл. Встретившись с цербершей-консьержкой взглядом, Гориновский кивнул ей и направился к лифтам.       Женщина пристальным взглядом взглянула на Джека, прищурившись, почти втягивая носом воздух, как собака, унюхавшая нечто новое. Голдман в ответ лишь обворожительно улыбнулся, запрыгивая вслед за Ярославом в лифт.       - О, а почему такое имя? И что за порода?       - Хаски, - у Джека аж глаза заблестели, когда он понял, что ему предстоит встретиться с волкоподобной красотой. – А Греем его назвала мама. Я долго размышлял над именем, а мать любит «Портрет Дориана Грея», так что в ее гениальную голову пришло это имя.       Джек посмеялся. Стоя в лифте рядом с Ярославом, Голдман постоянно кидал на него заинтересованные и немного заискивающие взгляды. Раскрасневшийся от мороза блондин улыбался ярко, довольно, словно заполучил в свои загребущие ручонки нечто ценное, безмерно желанное, чего он пытался добиться очень долго, но все никак не мог получить. Восторженности Джека Яр не разделял, чувствуя себя так, словно его просвечивают рентгеновскими лучами, чтобы затем получить снимок того, что скрывается внутри него. Было странно смущающе ощущать на себе столь голодные взгляды, но Ярослав умел держать планку. Умел, но все равно не сдержал облегченного вздоха, стоило дверцам лифта разъехаться в разные стороны.       Квартира встретила бурным поскуливанием и счастливым потявкиванием. Но бурные эмоции Грея закончились, когда вслед за Гориновским зашел Джек. И парень, и пес настороженно замерли, присматриваясь друг к другу в свете коридора. Грей сначала спрятался за хозяином. Пес был настороженным существом. Он долго принюхивался к Голдману, пока тот, замерев, растерянно поглядывал то на усмехающегося Яра, впервые видевшего у Грея такую реакцию, то на своего гостя, не знающего, с какими эмоциями реагировать на животное.       - Грей, знакомься, это Джек. Увы, не Артем, но тоже неплохой парень, - подколол Ярослав, скидывая с себя куртку и получая испепеляющий насупленный взгляд Голдмана.       - Ну спасибо за такой комплимент, my dear, - Джек присел на корточки, чтобы быть почти на уровне роста собаки. – Привет, Грей, - Голдман протянул к нему руку, и пес опасливо обнюхал его пальцы. – Я новый друг твоего папочки. Не против общения со мной?       Гориновский взглянул на Джека и чуть не расхохотался. В глазах блондина разве что сердечки не плясали джигу-дрыгу, в такой большой восторг он пришел, вглядываясь в разноцветный взгляд хаски.       - Мне надо переодеться. А вы пока знакомьтесь, - Ярослав, разувшись, направился в комнату, оставляя двух незнакомцев общаться друг с другом.       Гориновский переоделся в теплый свитер и джинсы, не забыв про теплющие носки, а то ноги у него вечно мерзли. До его слуха доносилось веселое потявкивание Грея, который, видимо, уже признал Джека одним из своей небольшой стаи. Честно признаться, Ярослав немного нервничал. Он кидал взгляды на себя в зеркальном отражении шкафа-купе, думая, как выглядит. Это было странно. Яр любил выглядеть презентабельно, но никогда прежде он не ловил себя на мысли, что хочет кому-то понравиться. Махнув на свои ощущения рукой, Ярослав вернулся в прихожую, где Грей уже вовсю облизывал и обнюхивал радостного Джека. Парень запускал пальцы в шерсть животного, поглаживая его, что-то бормоча ему на английском. Яр улавливал только часть слов, различая разные комплименты в сторону Грея. К примеру, какой он красивый, милый и хорошенький мальчик. Грей словно таял, крутясь юлой вокруг Голдмана, подставляя под ласки то один, то другой бок. Ярославу на секунду показалось кощунством прерывать идиллию, но Грея нужно было выгулять, чтобы тот не сделал своих дел на дорогом паркете.       Взяв поводок, Ярослав подозвал Грея к себе, и зацепил карабин за ошейник.       - Хочешь погулять с ним? – Гориновский сам не знал, зачем предложил это растроганному до глубины души Голдману. Тот засиял, словно солнышко.       - А можно? – как-то даже скромно поинтересовался Джек.       - Если хочешь, - кивнул Ярослав, неуверенно улыбнувшись.       Грей уже начал прыгать у ног двух людей, которые уставились друг на дружку, как бараны на новые ворота. Псу пришлось тявкнуть, и магия момента растаяла. Джек взял поводок, и вскоре оказался за порогом квартиры. Гориновский не стал заставлять ждать и, одевшись, последовал за Греем и Джеком. На улице, после того, как сделал все дела, Грей начал беситься, прыгая, как сумасшедший. Невооруженным взглядом становилось ясно, что тот безумно соскучился по хозяину, ведь сидеть одному дома невероятно тоскливо. Джек веселился вместе с Греем, то бегая за ним, то убегая. Они гуляли в парке неподалеку от дома, поэтому места разгуляться было достаточно. Ярослав спокойно ходил по тропинкам, засунув руки в карманы. Он слушал вскрики Джека, его безудержные всплески английской речи, мелькающие в голосе, и ловил себя на мысли, что впервые за многие дни он по-настоящему не думает об Артеме. Джек как будто бы своим присутствием вытеснял ненужные мысли. Он как солнце дарил странное спокойствие и умиротворение. Возможно, своим легким, как казалось со стороны, задорным характером. Тем не менее, эффект был знатный. Ярослав переставал придаваться унынию из-за безответной любви.       - Эй, - Джек выполз из какого-то сугроба, замахав руками. – Яр, повеселись с нами.       - Не хочу, - качнул головой Гориновский. – Я слишком устал после работы.       - Поэтому я и говорю – повеселись! – выкрикнул Голдман, и не успел Ярослав опомниться, как в него полетел снежок.       Небольшой кусок снега попал точно в живот опешившего Ярослава, который уставился на Джека неверящим взглядом. Ему точно двадцать семь лет?! Или это Гориновский вел себя слишком по-взрослому для своих двадцати восьми? Нет, он, конечно, знал, что многие считают его чересчур серьезным, но разве это не то поведение, которое должно быть у мужчины? Почему Джек веселится так, словно он – подросток?       Гориновского поджидала очередная снежная атака. Грей вертелся рядом с ногами, то убегая, прибегая к Джеку, то возвращаясь обратно.       - Что ты делаешь?! – возмутился Яр, еле уклоняясь от снежного обстрела.       - Как это «что?» - засмеялся Джек, подбегая к Ярославу и буквально с расстояния вытянутой руки обкидывая Яра заранее заготовленными снежками. – Пытаюсь расшевелить ледяного принца.       Яр рад был бы разозлиться, но оказался втянут в снежную авантюру быстрей, чем ему удалось очухаться. Он невольно заразился игривостью и непоседливостью Джека, откинул все свои заботы. Маска делового человека слетела с Яра, выставляя на свет того самого мальчика, который забыл, когда в последний раз от всего сердца довольно смеялся. Ярослав привык всегда нести ответственность. Став взрослым, парень закинул в дальний угол те шальные дни молодости, когда он, ведомый Артемом, мог безбашено согласиться на татуировку или, сбежав из дома посреди ночи, гулять с другом, горланя песни под гитару. Родители Яра, всегда желающие счастья сыну, загнали того в ловушку деловой важности. А тот, в силу своей безграничной любви к родителям и из-за педантичного характера согласился оказаться запертым. Джеку удалось каким-то образом откинуть маску прочь. Они бесились, как дети, обкидываясь снежками, роняя друг друга в глубокие сугробы, смеясь и хохоча. Грей неизменно носился рядом. Ярослав впервые почувствовал себя не взрослым дядечкой, заведующим целым отделом и несущим на плечах тяжкий груз, а тем подростком-сорванцом, каким был много лет назад.       Обкидывая Джека снежками, Ярослав не заметил, как тот успел быстро прокрасться к нему, нападая. Гориновский плюхнулся в снег, а Джек повалился сверху, не удержав равновесие. Оба тяжело дышали после отличной физической нагрузки. Про холод они забыть забыли, а когда Ярослав поднял взгляд, уставившись на склонившегося над ним раскрасневшегося блондина, его дыхание и вовсе сбилось. В свете уличных фонарей Ярослав прекрасно видел, как блестят синие сапфиры чужих глаз, а ямочки на щеках, появившиеся из-за легкой улыбки, застывшей на четко очерченных губах Джека, заставили сердце Яра дрогнуть и забиться чуток сильней. Голдман также пристально изучал его, замолкнув и растеряв весь свой спесиво-игривый настрой. Время между ними замерло, и Ярослав невольно поймал себя на мысли, что ждет чего-то от Джека. Возможно, первого шага. В отношениях Ярослав всегда был осторожен. Проявлял инициативу, но редко, попросту не зная, понравится ли партнеру его действия, не будет ли он обсмеян. Порой хотелось откинуть все сомнения и действовать по наитию, но в данной ситуации он сам не знал, что ожидать от Джека, ведь тот был непредсказуем, как погода.       - Если ты меня сейчас поцелуешь, то все это будет выглядеть, как сцена из сопливой мелодрамы или какого-нибудь дешевого бульварного романчика, - пробормотал низким голосом Ярослав, невольно кидая взгляд на губы Джека.       - Мой дорогой, позволяй себе порой быть главным героем романтичного произведения, а не второстепенным страдальцем в трагичном эпосе, - отозвался с улыбкой Голдман, постепенно склоняясь к прикрывшему глаза Яру, наблюдающему за действиями собеседника через полуприкрытые веки.       Жадный поцелуй накрыл губы Ярослава. Сладкое прикосновение ничем не отличалось от прошлого. Разве что было трепетней, куда приятней. Губы Джека оказались чуть шершавыми на ощупь, но они быстро увлажнились, и Яр сам не заметил, как приоткрыл рот, впуская жаркий язык. Голдман целовался умело, причудливо лаская кромку губ, прикусывая, после чего нетерпеливо толкался языком вглубь, обводя кончиком десна и внутреннюю сторону щек, прося Яра присоединиться к увлекательной игре. Гориновский потерял счет времени. Он лишь чувствовал, как сильные руки обхватили его за спину, прижимая ближе к себе. Сам Яр давно вцепился пальцами в чужую куртку, не отдавая себе отчет, что ответно льнет к блондину. Копающийся в снегу неподалеку Грей не мешал двум людишкам, занимаясь своими важными собачьими делами, а двое парней все никак не могли оторваться друг от друга. Но вскоре воздух в легких начал заканчиваться, а губы стали гореть. Пришлось отрываться. С пошлым чмоком Джек в последний раз впился в губы Яра, после чего отодвинулся и уткнулся носом ему в щеку, выдохнув:       - Пять секунд, - хрипло прошептал парень, словно собирая мысли в кучку. – Мне нужно прийти в себя…       Яр, пялясь в небо, все еще валяясь в снегу и не чувствуя после бешеных игр в снежки холода, подумал, что звезды, действительно, сегодня особенно красивы.