Серега уже знал — он прошел. Прошел всевозможные кастинги и отборы, а теперь он в проекте ТНТ под названием «Песни». Скажи ему что-то подобное год назад — не поверил бы, да еще и посмеялся собеседнику в лицо. Это казалось ему чем-то забавным и, может быть, даже немного постыдным. Но после всего, что он успел увидеть и услышать, уже мысли о стыде казались глупыми и несерьезными. Здесь были талантливые ребята, которые наверняка смогут показать — музыка, она везде, не только в столицах Необъятной.
Трущев вернулся домой в приподнятом настроении. Он чувствовал себя максимально заряженным позитивной энергией, готов был творить на полную катушку, жить, будто завтра конец света. Ведь пройдет еще пара месяцев и все, свободной жизни конец — всем прошедшим обещали организовать реалити-шоу. Никакой связи с внешним миром, только музыка и творчество. С одной стороны, хорошо — всем иногда полезен полный детокс от всех современных явлений, а с другой — камеры двадцать четыре на семь все еще казались какой-то дикостью. По крайней мере, это будет интересный эксперимент над собой и своей зоной комфорта.
Но все это ждало впереди, а пока оставалось только продолжать жить. Эрик, кстати, совсем не рад был такой новости. Муз хмурился и надувал губы, недовольно складывая руки на груди каждый раз, когда речь заходила о проекте. Говорил, что для него такие ограничения слишком губительны будут — никаких новых впечатлений, никакого разнообразия. А главное, как им общаться? Ему что, придется говорить с самим собой, зная, что Сережа под камерами ему ответить не может? Трущев успокаивал мальчишку, убеждая его в том, то найдет способ пообщаться, обязательно найдет. В конце концов, Эрик решил пойти по пути наименьшего сопротивления — грядущие события он просто старался игнорировать.
Правда, не целиком и полностью. Единственной частью проекта «Песни», которую парень вспоминал с радостью, был Максим, чтоб его, Анисимов. Трущеву впору было ревновать и утверждать, что он и сам до конца не понимал, что же привлекло Эрика в этом говнаре с засаленными волосами. Да только понимал он все, разделял эту точку зрения. Стоило ему взять в руки гитару или усесться за фоно, открыть рот и начать петь, как все вставало на свои места. И растворялся говнарь, выпуская наружу цепляющего музыканта. Серега слышал только обрывки того, что говорили Максиму продюсеры, но с некоторыми их фразами он был в корне не согласен. Его зацепило.
Поэтому номер Максима, его контакты в соцсетях — к огромной радости Эрика — к отъезду из Барвихи оказались у Сереги в телефоне. И когда они разъехались по домам, то продолжали поддерживать общение, по мере возможности переписываясь друг с другом то там, то тут. Максим оказался человеком сложным, но Трущев не видел в этом огромной проблемы. Такой музыкант как Анисимов просто обязан был носить в черепушке отряд тараканов и хорошо, что они оказались именно такими. Он мог бы любить нюхать грязные носки или переодеваться в женское, коллекционировать альбомы Укупника или глушить литрами томатный сок. А он всего лишь смотрел на мир через призму своего непробиваемого пессимизма и не расставался с бутылкой коньяка, которую всегда можно было отыскать в его рюкзаке. Серега умел быть терпеливым к чужим причудам, а тут и вовсе терпеть было нечего.
Единственное, что Трущева ужасно бесило в этом любителе морей — его странная неуверенность в собственном творчестве. Ему бы с пробивной силой толкать свои песни в массы, не опасаясь — зайдут или нет. Но Анисимов отчего-то постоянно нудел и гундел по поводу того, что треки его никому нахуй не сдались, кто будет слушать его, Максима из Новокосино и его группу с названием глупым. В такие моменты Сереге хотелось протянуть руку через экран, чтобы дать этому балбесу смачный подзатыльник, потому что бреду, который он нес, мог бы позавидовать любой сумасшедший.
— А давай пригласим его к нам, — сказал как-то Эрик, заглянув, в очередной раз, через плечо мужчины, внимательно читая переписку с Максом.
Серега решил в кои-то веки позавтракать за кухонным столом, но с телефоном расстаться все равно не получилось. Он поднял голову, встречаясь с хитрым взглядом муза.
— Ты что задумал? — спросил он, прекрасно понимая, что у мальчишки имеются на этот счет вполне конкретные идеи.
— Я? Ничего, — пожал плечами Эрик. Стоит перед Сережей, весь в белом — сама невинность. А в глазах чертята, губы так и расплываются в улыбке. Ничего не задумал, конечно, котяра эдакий. Если это называлось «ничего», тогда Сережа назывался «прима-балерина Большого». — Давай позовем его будто бы в гости. Поживет у нас немного, развеется. А потом неожиданно устроим какой-нибудь небольшой концерт, и заставим его спеть. Ты заставишь.
— Я заставлю? — поднял бровь Серега. — Эрик, ты вообще о Максиме сейчас? Нахера?
— Ну Сережа, — захныкал парень, мгновенно нахмурив брови. — Он согласится, выбора не будет. Ему понравится. И он всем тоже очень понравится. И я хочу его послушать.
— Так бы и сказал, — закатил глаза Трущев, протягивая руку, чтобы взлохматить и без того спутанные волосы довольного Эрика, который прекрасно понимал — только что он уломал Серегу на очередную авантюру. Не факт, что Максим согласится прилететь, но ведь Москва — не Владивосток, оттуда и лететь быстрее, и проблем с полетом меньше будет. Пока все звучало довольно оптимистично. Осталось уговорить самого Анисимова.
Слушай, Макс, а давай к нам в Краснодар?
11.47 am
К огромному удивлению Сереги, Максима не пришлось уговаривать слишком долго. Спустя каких-то десять сообщений, он уже уточнял даты рейсов, а еще немногим позже ответил:
Короче, буду завтра с утра
12.29 pm
Жди, Сережа
12.30 pm
Мужчина в это время лениво возил губкой по грязной посуде. Он принялся мыть ее нехотя, чтобы скоротать время, пока Максим разбирался в ценовой политике авиакомпаний. Теперь руки у него были мокрые, все в пене от моющего средства. Зато Эрик уселся за столом и внимательно вглядывался в экран, наблюдая за летящими от парня сообщениями. Его восторженный вопль был своеобразным сигналом для Трущева — решился-таки.
— Ну что там? — спросил он, укладывая тарелку обратно в раковину и оборачиваясь через плечо.
— Завтра с утра прилетит, — ответил сияющий как солнце Эрик. Сверкнув глазами, он принялся набирать Анисимову ответ. Сереге оставалось только надеяться на благоразумие муза, которое оказывалось под вопросом, стоило ему коснуться вопросов, которые приводили муза в абсолютный восторг. Какао с молоком, бомжеватого вида вещи, черничные сырки, добротные музыкальные инструменты, некоторые идеи Сережи, Плохая Компания и Максим Анисимов. Этот список Трущев мог бы продолжать еще долго, но все остальное было не таким существенным.
Конечно, жду
12.32 pm
В аэропорту буду стоять с коньяком
вместо таблички
12.32 pm
Договорились, лечу ради коньяка
12.33 pm
Не больше
12.33 pm
Отлично, забились
12.34 pm
Обнял-приподнял
12.32 pm
Эрик уже было занес палец над черным сердечком, но под строгим взглядом Сереги немного опомнился — закрыл клавиатуру. Наверняка поставил его мысленно, сопроводив при этом приличной дозой красных сердец. Иногда на него находил этот недуг — стоило телефону Трущева по какой-то причине — чаще всего такой, как сейчас — оказаться в руках муза как он принимался во время разговора с кем-то отправлять вдогонку к сообщениям целые строки смайлов. Как бороться с этим, Серега не знал, но такие моменты выдавались настолько редко, что не стоило пытаться исправить их, только больше сил уйдет. К тому же, он не так часто переписывается во время мытья посуды или готовки, а уж во время записи разговаривает только с самыми важными.
Что ж, завтра так завтра.
