вдохновляй и властвуй

Трущеву осталось только накинуть толстовку, взять в руки чемодан и все — он был готов вылетать. Правда, осталось растолкать сладко сопящего в кровати Эрика — он мог бы уйти и так, прекрасно зная, что муз последует за ним, где бы он ни оказался, но Серега как-то привык обращаться с ним совсем как с настоящим человеком. Не то что бы он им не был. Проблема была, скорее, в том, что мальчишку он вообще не предупреждал об отъезде — что-то подсказывало, что ему эта идея не понравится совсем. Какие последствия это имело для Сереги? А, черт знает, его голова была забита кое-чем другим. Кое-кем другим, несмотря на многочисленные попытки Сереги не думать об этом человеке совершенно. Просто в нем взыграла совершенно иррациональная ревность. Ревновать Максима к Кристине, их мартышке — вот уж нонсенс, но Трущев ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, что он своей дружбой только мешает, отчаянно пытаясь отвоевать Свободу себе вместе с его временем и гениальным, исковерканным мозгом. А Максим… слишком своенравным был, чтобы позволить себе быть главным действующим лицом в игре «перетягивание каната». По крайней мере, так это видел Трущев. Поэтому он даже не попрощался. Без предупреждения купил билеты на первый же возможный самолет до Краснодара и теперь был готов к вылету. — Эрик, — толкнул он раскинувшегося на кровати парня. На что он только поморщился и, издав какой-то нечленораздельный звук, отвернулся к стенке. — Эрик, вставай. Опоздаем на самолет. — Какой самолет, Сережа? — в хриплом ото сна голосе Эрика читались ноты недоумения. — В такую рань… — Мы домой летим, собирайся, — ответил мужчина, натягивая слегка мятую толстовку. Сойдет. — Как домой? — парень тут же присел на кровати — голова похожа на гнездо из-за волос, что топорщились в разные стороны и, подождите, это Сережина футболка? Так вот куда она делась. — В смысле — домой? А… а почему? — то, что Эрик хотел спросить совершенно другое, было ясно как полдень. Просто он, видимо, еще не до конца проснулся, поэтому не смог спросить с Сереги по полной. — Потому что билет уже куплен, скоро самолет, — Трущев пожал плечами. — Но мы так не договаривались, — нахмурился Эрик. Лицо у него было как у ребенка, который сейчас расплачется. Ну, началось. — Ты кого-то предупредил? — Конечно, все в курсе, — отмахнулся Серега. Он соврал. — Ты ведь соврал мне, да? — спросил Эрик, когда они переступили порог Сережиного дома в Краснодаре. — Никого ты не предупреждал. — Нууу, — протянул Трущев. — Я сказал Нази. — А Максу? — тут же перебил его парень. — Он же обещал прилететь как-нибудь. — Кому обещал, тебе? — усмехнулся Серега. — Ему некогда. Эрика этот ответ не удовлетворил. Он так и остался стоять у входа, хмуря брови, и внимательно следил глазами за Серегой, расхаживающим по дому. Когда мужчина скрылся в кухне, он последовал за ним и, усевшись на стул, принялся сверлить его взглядом. — Да что такое? — не выдержал Трущев. — Мне это не нравится, — прищурившись, сказал Эрик. — Что? — Ты. Серега вопросительно вскинул брови. — Поведение твое идиотское, — вкрадчиво произнес мальчишка. — Ты что-то от меня скрываешь. Я чувствую. — Не придумывай, пожалуйста, котенок, — махнул рукой Сережа, мысленно поражаясь тому как он одновременно и справился с задачей, и облажался. Ему удалось укрыть от Эрика причину отъезда, но не удалось укрыть факт этого укрывательства. Да уж, сложно обмануть часть себя. — Я все равно узнаю, Сережа, лучше скажи, — Эрик не сдавался. — Да нечего говорить, нечего, — ответил Трущев, а сам с такой силой бахнул электрический чайник на подставку, что тот отозвался жалобным треском. Ну, ничего, этот прибор еще и не такое переживал. Эрик сделал вид, что поверил ему. Серега, впрочем, постарался сосредоточиться на чем-то ином. Он называл это полной разгрузкой и перегрузкой. Хотя походило, конечно, на алко-марафон по всевозможным клубам и барам Краснодара. Сначала они всей компанией праздновали его возвращение домой, потом чей-то День рождения, потом что-то еще, и еще, и еще. Правда, день на четвертый от алкоголя пришлось отказаться, потому что организм кричал — ТЫ С УМА СОШЕЛ, ИДИОТ КОНЧЕНЫЙ? Трущеву такой расклад очень даже нравился — у него не было времени думать вообще ни о чем. Пока он бодрствовал, происходила какая-то движуха, он постоянно куда-то шел, с кем-то встречался, был занят каким-то делом, а в свободную минуту он занимался только одним. Спал. Эрик, поначалу с большим энтузиазмом встретивший такой режим жизни, в последние несколько дней изменил к нему свое отношение. Он либо таскался за мужчиной с максимально недовольным выражением лица, и неприветливо фыркал всем в лицо, либо вообще оставлял Серегу одного, чем сильно его удивлял. — Иди сам, — пробурчал он как-то раз, устроившись в кресле, пока Сережа натягивал на себя последние чистые джинсы. Надо будет устроить стирку, обязательно. Просить Эрика бесполезно — муз считал себя выше этого, ни за что бы не согласился. — В смысле? — Трущев едва не споткнулся о собственную штанину. Он заметил меланхоличное настроение парня, но посчитал, что оно связано к неким творческим застоем. И ладно бы, но Эрик никогда не отказывался от компании Сережи вот так, демонстративно, чтобы он точно знал — его не будет рядом. Обычно муз просто исчезал, заставляя гадать где и в какой момент вечера это случилось. — Один, говорю иди, — ответил мальчишка сквозь зубы. — Я не хочу. — Все нормально, Эрик? — решил спросить Серега. Для проформы, скорее, но надеясь получить хоть какой-то ответ. — Конечно, нормально, Сережа, разве не видишь? — развел руками парень. Серега хотел было что-то ответить, но в дверь настойчиво позвонили, постучали и пнули ногой. С другой стороны послышались громкие голоса, призывающие его выходить как можно быстрее. Призывающие очень настойчиво и, в основном, матами. Покачав головой, Трущев затолкал себя в джинсы, накинул куртку и вышел за дверь. Ну кто он такой, чтобы указывать Эрику? Если тот не хочет идти, пусть не идет. Лишь бы не ворчал потом. В конце концов, они могут продолжить этот разговор чуть позже, когда Серега вернется домой. Но сделать этого не получилось — погрузившись в несколько машин, они укатили за город. На даче у одного знакомого намечалась неплохая такая вечеринка в честь… а, черт его знает, в честь чего она была организована. Да и важно ли это? Главное, что компания хорошая кругом, что голова не забита посторонними мыслями, что разум по-настоящему отдыхает. О том, отдыхала ли его душа, Сережа предпочитал не думать. Трущев вернулся домой только на следующий день под вечер. Упал лицом в подушку и принял, возможно, самое взрослое и обдуманное решение за последнее время — он решил отдохнуть от своего отдыха. Остаться дома на несколько дней, поднакопить сил, интенсивно попить минералки и поесть какого-нибудь супчика, притвориться тем самым кактусом, до сих пор смирно стоящим возле его монитора. Иначе он рискует не пережить еще один подобный марафон. С этими мыслями он собирался уснуть. Почувствовал уже, как разум проваливается в сон вслед за спящим уже, полностью расслабленным телом. Но вдруг в его сознание ворвался резкий, пронзительно громкий звук, доносящийся из кухни. Будто кастрюля или сковородка на пол упала. Серега подскочил на месте — голова тут же закружилась, а звон из соседней комнаты будто перекочевал туда, эхом отдаваясь внутри черепной коробки. Сомнений в личности того, кто хозяйничал на кухне, не возникало, поэтому Трущев лишь пожал плечами и вернулся в прежнее положение. Стук повторился, правда, был намного тише, но потом организм взял верх, и мужчина провалился в сон. С утра — утром считался обед следующего дня — он Эрика не видел. Серега отлепил себя от кровати, привел в порядок и сделал себе завтрак из скудных запасов продуктов в холодильнике. А после устроился на диване в гостиной, принявшись листать все новости, накопившиеся в соцсетях. — И что, прямо никуда не собираешься? — флегматично спросил появившийся напротив, в кресле, Эрик, заставляя Серегу подпрыгнуть на месте. — Откуда знаешь? — поинтересовался мужчина, в самой глупой манере отвечая вопросом на вопрос. — Ну как это, за все то время, что ты не спишь, никто ни разу не позвонил и не написал тебе, ты не бегаешь по дому в поисках чистых носков, и в дверь никто не стучит, — перечислил мальчишка, глядя прямо в глаза Трущеву. — Я решил передохнуть немного, — пожал плечами — насколько это было возможно в его положении — Серега. — Может даже что-то напишу, — он многозначительно посмотрел на парня, но тот будто не заметил ничего. — Ммм, — пробурчал он, вскинув бровь. — Ну напиши-напиши. И, грациозно поднявшись с кресла, вильнув задницей, ушел в Сережин рабочий кабинет. Через несколько минут оттуда послышались надрывные звуки синтезатора, до боли напоминающие Трущеву одну знакомую мелодию. Вот же засранец. Но мужчина задержался на своем месте — прерывать Эрика не хотелось, он слишком любил игру парня, даже несмотря на то, что мелодия вызывала в нем слишком, слишком противоречивые чувства. Немного погодя, Серега все же присоединился к Эрику, усевшись в кресле перед компьютером. У него оставалось несколько незаконченных треков, которые он начал еще до проекта — неплохо было бы завершить над ними работу. Но эта мысль не успела как следует прижиться в его голове, прерванная внезапной какофонией в исполнении мальчишки. Он беспощадно терзал и без того поживший инструмент, будто в него вселился злобный демон, призрак того самого медведя, что топтался всем по ушам, отбивая напрочь музыкальный слух. Трущев поморщился, а Эрик, напоследок стукнув окольцованным пальцем по клавише, вытянул из инструмента последний жалобный писк. И удалился в соседнюю комнату. Или хрен знает, куда он вообще пошел. Мужчине не хотелось признавать, что вдохновения он в себе вообще не чувствовал. Зато чувствовал необходимость сделать хоть что-то. И оба этих желания поразительно не уживались друг с другом. Он, безусловно, мог написать что-то и через «не хочу» и когда просто «надо», в чем ни раз убедился на проекте, но там было другое… Другая атмосфера? Другие условия? Другие люди? Слишком многое было другим. Самое главное — сейчас ему не нужно было что-то экстренно писать на коленке, репетировать и прогонять это по тысяче раз, чтобы к концерту было идеально. Ему не нужно ничего доказывать каким-то дядям, только себе и своим людям, которых, правда, стало в сотни раз больше. Впрочем, рано еще жаловаться на отсутствие вдохновения — даже нескольких дней не прошло, вздор. Серега вспомнил времена, когда мог месяцами ничего не писать — и выжил же как-то без этого постоянного творческого процесса, и нагнал же упущенное. Правда, не без помощи своих друзей, тонны накатившего вдохновения и одного муза, который сейчас максимально громко гремел тарелками на кухне. Трущеву показалось, что пару раз он слышал звук открывающейся духовки. — Ты что, печь собрался что-то? — крикнул мужчина, нахмурив брови. — С чего ты взял? — крикнул в ответ Эрик, заканчивая фразу стуком дверцы шкафа. Трущев поморщился. Да ладно, серьезно? Сережа вздохнул. Его это поведение начинало здорово так бесить.