На грани мрака и рассвета

      На следующее утро – еще только светало - Люк был в своем кабинете. Риис вошел с депешами за несколько часов до начала рабочего дня – так он обычно делал, если они были доступны.       - Доброе утро, Ваше Превосходительство. Сообщения, а также ваши…       У Рииса было хорошо развито чутье, поэтому он выдержал паузу и продолжил:       - Леди Кирия выражает вам почтение и просит аудиенции… может быть, за обедом?       Люк не поднял глаз.       - Передай ей мои заверения в почтении и извинения. Направь ее к секретарю по протокольным вопросам, и пусть он назначит ей встречу, когда сочтет нужным.       Риис замялся.       - Мне кажется… учитывая ее статус, можно пойти на определенные уступки.       - Прекрасно, сделай это на этой неделе.       - Полагаю, стоит пойти на более существенные уступки, сэр, – сухо возразил Риис.       - Полагаю, на данный момент мы сделали достаточно уступок леди Кирии.       Взгляд Люка и его внимание были полностью сосредоточены на работе, когда он вставил новый чип данных в свой планшет. Он знал, что Вез все еще здесь, но не поднимал глаз. вместо этого наблюдая за отражением своего помощника в полированной поверхности своего стола. И заметил, как Вез облизнул губы, прежде чем продолжить.       - Кстати, у меня был вопрос относительно окончательной формулировки соглашения с Д’Арка, - Риис проговорил это как бы между прочим. - Я заметил, что леди Кирия должна быть признана Императрицей-Консортом. Хотите ли вы, чтобы я исправил это?       - Исправить… зачем?       Риис секунду колебался:       - Я просто задавался вопросом, нужна ли такая оговорка. Поскольку леди Кирия не указана на линии преемственности, это кажется немного… мелочным.       - Ты хочешь, чтобы я убрал пункт, который разъясняет будущую линию преемственности Империи, из опасения, что он покажется мелочным?       Люк не поднимал головы, его голос звучал спокойно и отстраненно, словно он был лишь самую малость заинтересован в теме обсуждения.       - Нет, сэр...       - Потому что у меня создалось впечатление, что признать Кирию Д'Арка Правящей Императрицей означает также признать ее потенциальной правительницей в мое отсутствие.       Вез замялся, явно удивленный, что Люк обладает познаниями в таких областях. Он не подозревал, что именно его действия побудили Люка добиться такой самостоятельности.       - Это верно, сэр... однако, если леди Кирия не числится в официальной линии преемственности…       - … Полагаю, что документы, относящиеся к официальной линии преемственности, должны были стать доступными в случае необходимости.       - Я не представляю, по какой причине они могут оказаться недоступны.       - Я тоже не представляю — но тогда не могу представить, почему этот пункт так важен, что вы удосужились обратить на него мое внимание прямо сейчас.       - В связи с этим, сэр, я считал нужным указать на то, что сегодня утром пытался получить доступ к документам, касающимся правопреемства применительно к договору с Д'Арка. И они, похоже, были удалены с частного хаба.       - Это я заблокировал документы, - просто проговорил Люк и, наконец, поднял взгляд, осознавая, что Вез аккуратно обошел ответ. Он подарил ему ободряющую полуулыбку, хотя и спроецировав в Силе легкую самоуверенность.       - Ничего не изменилось, Вез — они по-прежнему на закодированном хабе в мой кабинете. Я просто решил перенести их на хаб с приватным уровнем доступа — слишком много людей способны его восстановить.       - Есть двенадцать человек, которые в состоянии получить доступ к хабу, сэр.       - Я считаю, это слишком много. Документы остаются на хабе в кабинете, поэтому к ним по-прежнему можно получить доступ, когда это необходимо.       Хаб в офисе Люка в кабинете был наиболее надежным из всех баз данных. Не имея никаких точек доступа, кроме стола в офисе Люка, он имел ДНК-кодировку для шести человек, помимо Люка. При этом для доступа без его разрешения требовалось три из шести кодов – что фактически означало, что в отсутствие Люка эта самая полная база данных может быть разблокирована только с согласия трех из шести членов его внутреннего Совета. И даже тогда имелось бесчисленное множество кодов для доступа к отдельным документам, паролей, и Люк осторожно относился к тому, кто мог бы использовать их или злоупотребить ими, будь они разблокированы после его смерти. Теперь, как никогда, даже в его отсутствии его старого Учителя, привычки диктовали действия Люка - факт, который постоянно раздражал его, хотя и не настолько, чтобы он был готов отказаться от логики, просто чтобы выставлять их напоказ. Это раздражало его тем больше, что его старый Учитель был прав; Вез Риис - бывший союзник, у которого хватало наглости спокойно стоять перед Люком прямо сейчас и полагать, что он может солгать ситху, - доказал это. Наконец, последнее время его бесило, что благодаря своему старому Учителю он был способен на то же самое, встречая взгляд Веза с точно таким же дружелюбием, за которым ничего не стояло, и спокойствием.       - Что-нибудь еще?       Он почувствовал, как Риис напрягся, и понял, что это маленькое отступление не было той причиной, которая заставила этого человека войти.       - Сообщения, полученные сегодня утром, сэр. Я проверил их и наткнулся на коммюнике от Толеми, капитана имперского разрушителя «Шпора». Это была закодированная передача, и у меня, похоже, нет расшифровки. Я попытался прояснить ситуацию с капитаном Толеми, но он проинформировал меня, что коммюнике является конфиденциальным.       В тоне Веза слышался тонкий намек на вопрос, но Люк молчал. Его взгляд вернулся к депешам и заметкам: он поднимал отчет Толеми, ища подтверждения тому, что луна-убежище не повреждена ни мусором, ни радиоактивными осадками. Никакого ущерба не было; генераторы щитов, первоначально предназначенные для защиты Звезды Смерти, были успешно перевернуты и синхронизированы по фазе отдельной группой специалистов, оставленной Люком на борту «Шпура». Люк ни разу не ступал на поверхность густо покрытого растительностью, зелено-голубого Эндора. Но каждую ночь, когда он спал на борту чудовища, которое его старый Мастер с таким восторгом строил, он ощущал стремительный натиск трепещущих от нетерпения волн жизни, накатывающих от этой хрупкой луны, вспышки ментального цвета, просачивающаяся сквозь бесконечную свинцовую серость новой игрушки Палпатина.       Пока Люк изучал отчет, Риис ждал, глядя на Императора, пытаясь заметить какую-то реакцию. Ничего. Но Вез достаточно знал своего Императора, и его было не так легко смутить молчанием, так что он предпринял еще одну попытку.       - Кажется странным, что «Шпур» в настоящее время находится далеко за пределами параметров маршрута своей миссии - почти в двух световых годах от Эндора. Когда я запросил у капитана его координаты, он снова сообщил мне, что подчиняется более высокопоставленному лицу и не уполномочен давать объяснения. Люк наконец поднял глаза, осознавая, что его блеф раскрыт. Единственным, кто стоял выше Веза в цепи командования, был сам Император.       - Капитан Толеми действовал по моим указаниям. Рапорт, который он прислал, подтверждает, что проект «Реконструкция» был уничтожен, поэтому он больше не находился на орбите Эндора.       Не было смысла скрывать это от Веза. Невзирая на недавние события, Люк предпочитал, чтобы он сохранял свое привилегированное положение. И, поскольку невидимые ограничения были установлены, Вез все еще имел доступ высокого уровня к информации о флоте – Люк разрешил это, потому что, вопреки опасениям Мары, он все еще был абсолютно уверен: Вез действует в интересах Империи… и все еще надеялся, что сможет заставить Веза свернуть с курса, которым тот ныне следовал.       Но если этот человек намеревался предать его, Люк предпочел бы выяснить с ним отношения и разобраться с ним, нежели иметь его в качестве гноящейся раны. Вез получил время жизни взаймы благодаря своим прошлым заслугам. А еще потому, что Люк не хотел на виду у всех избавиться от своего старшего помощника без очевидных доказательств - доказательств, которые другим членам его кабинета, прежде всего Нэйтану, были бы понятны. Мара, несомненно, считала, что он свихнулся, и в глубине души Люк мог согласиться с ней по ряду моментов. Но все же Люк хотел, если бы это было в его силах, заставить Веза прекратить делать то, что до сих пор можно было считать не связанными друг с другом вспышками опрометчивости. И он не мог и не хотел делать это, используя откровенное вранье своего помощника. Вез был слишком умен для этого, а Люк - слишком упрям.       Вез моргнул, пытаясь сохранить самообладание.       - Проект «Реконструкция» ... это подтверждено? Как это произошло? И почему здесь нет капитана Толеми, чтобы лично ответить за его провал?       - Это произошло по моему приказу, который последовал за письмом капитана Толеми. Проект «Реконструкция» выполнил свою задачу и просто истощал имперских ресурсов.       - Вы приказали уничтожить вторую Звезду Смерти?       - Да, по собственным соображениям и ради осуществления более крупного плана. Это я передал ее повстанцам – вернее, передал координаты Лее Органе во время нашей последней встречи.       Вез несколько секунд изучал пол, и Люк знал, что этот человек пытается сохранить спокойствие.       - Чтобы выиграть?       - Верно.       - Вы передали ей координаты проекта« Реконструкция»... а что если повстанцы ее запустили? Что если они захватили ее и достроили?       - Не вариант. Я сказал ей, когда передавал ей координаты, чтобы она никому не могла сказать, и я ... верил, что она сдержит слово. Я уже говорил, я ее знаю. Я знаю, как она действует. И знаю, что она не нарушит слово, данное ею лично – даже мне, - потому что она пришла одна. Внутри трансмиссии для безопасного доступа, которую я дал ей для входа в этот район, был код самоуничтожения Звезды Смерти. Даже если раздели они его и используй только код безопасности, этот код предупредил бы капитана Толеми, а тот сразу сообщил бы об этом, как было приказано, и я бы отдал команду на самоуничтожение непосредственно с Корусканта. О попытке восстановить и взять под контроль проект «Реконструкция», вопрос даже не стоял. Это был жест доверия, а не подарок для поддержания отношений - и уж точно не то, что они смогут использовать против нас.       - Вы даете им то, что сможет успешно их уничтожить?       - Никогда. Просто у них появится такая возможность. Вот почему я дал это ей. Теперь она тоже увидит эту опасность.       - У Звезды Смерти огромный потенциал ...       - Нет, - голос Люка оставался твердым, но без враждебности. В прошлом он бывал осужден за свои действия без всяких доказательств; так бывало, когда окружающие делали относительно него далеко идущие выводы. Он не стал бы делать с Везом то, что он сам пережил от рук других; он не хотел обращаться к этому, пока делал то же самое.       - Она никогда не могла быть чем-то еще, Риис – кроме как реликвией, чье значение преувеличено и которая рано или поздно спровоцировала бы еще более бурное восстание. Еще один план Палпатина, воплощающий его снисходительность и самодовольство, и который никогда не мог воплотить то, во что он слепо верил.       - Это могло быть частью большого плана.       - И было. Это было… ключевой частью большого плана. Теперь мы движемся дальше - мы опираемся на то, в чем нас убедила Звезда Смерти. Мы выбиваем почву из-под ног у повстанцев, мы крадем их достижения одно за другим, отрицая истинность принципов, за которых они сражаются – и это все часть более крупного плана, часть долгосрочной схемы. Вы это знаете. Мы можем,по большому счету, поставить Лею Органу и ее повстанцев в неприемлемое положение, приняв некоторые конституционные свободы, за которые они борются. На наших условиях и в те сроки, которые нас устраивают. Мы вносим эти изменения, и Альянс повстанцев становится ничем иным, как сборищем партизанов-маргиналов, пятым колесом, силой, которой население никогда не будет сочувствовать. Я всегда говорил, что сделаю это - что буду лишать их поддержки кусок за куском, если придется.       Вез вскинул голову:       - Не припомню, чтобы вы заверяли меня, будто эти ничем не подкрепленные послабления, уже внесенные в Конституцию, не будут отменены в будущем.       Люк заколебался. Он действительно это делал? Если он говорил Везу правду – укреплял ли он доверие или просто хотел оттолкнуть его еще сильнее? В конце концов, это не имело значения - потому что Вез заслужил возможность реабилитироваться. Люк должен был ему эту возможность. В конце концов, он тоже подвергался обвинениям - и теперь оказался в той же ситуации с одним из тех, кто его обвинял. И Люк не хотел ворошить прошлое и подвергать сомнению его ответ. Независимо от того, стоял Вез или падал, это должно считаться правдой.       - Если мы будем играть по правилам и поддерживать порядок, то зачем что-то отменять?       Вез молчал, его губы сжались в тонкую линию.       - Вез, Империя в ее нынешнем состоянии нестабильна. Любая структура, где для поддержания власти требуется огромная армия – по большому счету, несостоятельна. Ты это знаешь.       - Империя положила конец гражданской войне и сохраняла мир почти три десятилетия ...       - Да, но времена меняются, и Палпатин не позволил своей Империи меняться вместе с ними. Пришло время исправить это.       Взгляд Веза стал жестким:       - Скажите, вы же не собираетесь заключить сделку с повстанцами?       - В их нынешнем состоянии - нет. Никогда. У меня очень специфические требования к Альянсу, прежде чем переговоры могут даже начаться, и они будут идти исключительно на моих условиях.       Альянс, а не повстанцы. Альянс.       Оговорка или непреднамеренное признание? Была ли это правда от начала и до конца, спрашивал себя Вез. Несмотря ни на что, оставался ли Скайуокер в душе всегда в какой-то степени сочувствующим повстанцам?       - Я вижу, - проговорил Вез без всякого выражения, медленно кивнув.       - Ты не согласен.       - Вы никогда не говорили, что намерены это сделать.       - Я сказал, что я намерен положить конец восстанию и дать Империи стабильность.       - Я сомневаюсь в методах Вашего Превосходительства, а не в ваших мотивах.       - Я не разрушаю Империю, Вез, и не предаю ее в руки повстанцев - я бы никогда этого не сделал. Ты сказал, что нам нужно двигаться вперед – этим мы и занимаемся.       - Сделка с повстанцами – это не шаг вперед.       - Я не сказал, что пойду на сделку с повстанцами.       - Но вы разговаривали с Леей Органой.       - По личным причинам и ради личных целей – и эти цели я тебе только что объяснил.       - Если бы вы полагали, что это стабилизирует Империю, Ваше Превосходительство ... вы бы пошли на сделку с ними?       «Если бы вы полагали»… Люк почти услышал, как Вез пропустил слово «ошибочно». «Если бы вы ошибочно полагали».       - Если они будут продолжать в том же духе - я не позволю им продолжать, Вез. То, что я сейчас делаю, гарантирует это, так или иначе. И да, я без сомнений применю силу, если...       Люк осекся, и Вез понял свою ошибку. «Если»…       - Скажите мне еще раз, Ваше Превосходительство, что не собираетесь заключать с ними сделку.       Люк вскинул голову, давая понять, что не скажет ни слова.       - И я снова скажу тебе то, что только что сказал: с нынешними повстанцами - нет. Ни под каким видом.       Вез вздохнул и опустил глаза. Объяснения его явно не убедили, поэтому Люк предпринял новую попытку.       - Я знаю, ты хочешь делать то, что считаешь правильным для Империи, Вез… Я не понимаю, почему ты вдруг не веришь, что я думаю так же.       - Правда?       - Я никогда не предам Империю в руки Альянса повстанцев, - это обернется гражданской войной, и я никогда этого не сделаю. Я никогда - ни сам, ни вместе с кем-то - не подпишу никакой договор, который разрушит эту Империю или поможет кому-то ее разрушить. Это не обсуждается. Но повстанцев нельзя уничтожать.       Вез вскинул голову, но Люк остановил его, подняв руку.       - Нельзя. Природа мятежа такова, что его нельзя просто запретить. И избавиться от него невозможно, потому что он всегда будет возвращаться в той или иной форме. Пока люди чувствуют, что у них нет права голоса, они будут бунтовать. Пока люди чувствуют, что у них нет права выбора, они будут сражаться. Я могу завтра уничтожить каждого члена каждой фракции - и поверь, это заманчивое предложение, - но в течение года они вернутся, и их будет еще больше. Новые люди с теми же идеалами, люди, которые верят, что единственное, что им осталось – это бунт. Скажи на милость, как мне с этим справиться?       - Военные…       - Да ладно! Я только что сказал: дайте мне цель, и я отдам приказ. Они рассеяны, разделены на мелкие подразделения. Я знаю, я точно знаю, как они сражаются.       - Вы могли бы выманить их, заставить действовать открыто, соблазнить их совершить одно-единственное действие...       - А потом образуется следующая волна, и они начнут выкликать имена мучеников, которых мы создали?       Вез окаменел.       - Мы сделаем это снова.       - И снова, и снова. Это не выход, это даже не отсрочка — если что, это эскалация. Вез, предложи мне решение — потому что у меня нет других путей, кроме того, которым я следую. Я пытаюсь не дать Империи развалиться, я пытаюсь заставить ее двигаться вперед. Я изо всех сил стараюсь не допустить, чтобы треть моих подданных казнили за предательство, когда все они хотят справедливой Конституции. Я пытаюсь создать Империю такой, какой она может быть, реализовать потенциал, который видели все, когда Войны клонов закончились. И ты нужен мне, чтобы сделать это — мне нужна твоя проницательность, мне нужны твои способности, мне нужна твоя вера.       Во многих отношениях Вез знал, на что это похоже — спорить с идеальным Императором; Скайуокер был жестким и проницательным, он был убедителен, обладал стратегическим видением, и ему хватало и напора, и прагматизма, чтобы найти или создать способ воплотить это в жизнь. Но в остальном он действовал слишком, слишком умеренно. Вез никогда по-настоящему не одобрял чрезмерного смягчения нынешнего законодательства, которое служило империи на протяжении десятилетий. И Скайуокер это знал, несмотря на очевидные преимущества, которые они получили, искореняя противников и недоброжелателей. Модернизация правовой системы на таких условиях - он мог это понять. Но равенство законов и свободы слова – это было все равно что свалить все в кучу, пусть и очень бережно. Это была самая тщательно продуманная и прекрасно сформулированная временная конструкция - на самом деле представляющая собой фарс - которая когда-либо имела место. Он должен был своевременно это заметить. На самом деле он заметил — но Скайуокер, убедительный как никогда, выдвинул сотни разумных, рациональных соображений в его пользу — и Везу пришлось закрыть на это глаза. И еще раз... и еще.       Он кивнул снова, опустив взгляд.       - Моя преданность принадлежит вам, сэр, и моя поддержка тоже. Как всегда.       Император издал длинный, чуть слышный вздох, и Вез задумался на долю секунды, видел ли тот через Силу истинное положение вещей. Но Сэт Пестаж всегда уверял его, что Скайуокер не мог его читать, да и Скайуокер сам часто заверял Веза в этом – на тот случай, если ему придется предстать перед Палпатином.       Теперь он предстал перед новым Императором. И этот Император тихо сказал:       - Я ценю и то, и другое — полагаю, больше, чем ты представляешь.       - Благодарю вас, сэр, - Вез отступил к двери. – Вы позволите?       Скайуокер кивнул, и Вез вышел, пятясь. Его последний взгляд на императора – прежде, чем тяжелые двери разделили их - было устремлен на эти ни на что не похожие глаза разного цвета, с их приводящим в замешательство, пронзительным, всевидящим взглядом…       Вез развернулся и быстро зашагал по широкому коридору, направляясь в свой офис в Кабинете министров. Хлопнув по дверному замку, чтобы тот открылся, он шагнул внутрь и привалился к закрывшейся двери, закрыв глаза и часто дыша.       Так вот что там было — почти: полное описание без единого факта, как мог сделать только Император. Еще одна проповедь, чтобы убедить верующих, способ мягко убедить Веза, что одно из самых эффективных средств для подавления восстания уничтожено — личным приказом Императора, ни больше ни меньше!       Он знал — он знал, что что-то происходит, с того момента, когда он не мог получить эту треклятую информацию от Толеми; находиться так далеко не входило в генеральную задачу «Шпура». Вез попытался добиться большего от капитана «Разрушителя», но Толеми был всецело предан Императору и, конечно, следовал приказу, полученному от него лично – никому ничего не говорить.       Толеми был непоколебимым сторонником нового Императора и, едва получив полномочия защищать его, стал сдержанным критиком Звезды Смерти, воспринимая ее так же, как воспринимал ее Император – как громоздкое наследие правления Палпатина, неуклюжий динозавр, не вписывающийся в концепцию подвижного, быстро реагирующего флота, которую поддерживал новый Император. То, что ему передали обязаанности по защите этого монстра, в то время казалось Риису странным, хотя он и ни на минуту не рассматривал такую возможность.       Он должен… он должен был знать!       Скайуокер не проявлял никакой заинтересованности в Звезде Смерти с момента гибели Палпатина, поддерживая молчание вокруг этого события. Однако все работы были приостановлены, и в принципе отказавшись от грандиозной боевой станции, он перевел ее в «режим ожидания». Она осталась непревзойденным военным объектом, который он помогал строить – охраняемая, но заброшенная, предназначенная быть запасом и не сделавшая ни единого выстрела. Вез знал, насколько Скайуокер ненавидел творения Палпатина, часто называя их «глупостями старого Императора», но это... это было возмутительно до крайности. Это было оружие, которое совершенно точно могло положить конец восстанию. Скайуокер никогда так не думал – никогда не говорил об этом Палпатину, разве что раз — но Вез знал его. Если бы Люк хотел вернуть «Звезду Смерти» на действительную службу, он бы нашел способ сделать это. Если бы нужно было аккуратно вписать ее в другие планы, он бы придумал что-нибудь еще. Если бы и тогда у него не было выбора — он бы сделал все, чтобы выбор появился. Сделал все.       Да, Звезда Смерти была нагло преувеличенным, раздутым памятником Палпатину и его карикатурной гиперболизации, но Скайуокер мог сделать из нее авангард флота. Она олицетворяла мощь и возможности, решимость Старой Империи. Зная Императора, как знал его Вез, зная как тот постоянно балансировал между обещаниями защиты и уничтожения, между прямотой и намеками, угрозами и компромиссами – у Скайуокера могло такое получиться.       Он предпочел не делать этого - предпочел отказаться от принципов истинной Империи и преследовать свои цели. Из-за Скайуокера это была не Империя, которую хотел Вез, не тот путь, которым он намеревался идти, и теперь ... теперь он почти признал, что «мошеннический» диалог с Органой и, следовательно, ее повстанцами, не был притворством - возможно, он был даже прелюдией к тому, чтобы легитимизировать переговоры!       Вез покачал головой и снова привалился спиной на высокие двери. Потому что вот он. Тот момент, после которого он не мог и не должен был следовать за Императором.       Он становится слишком снисходительным. Слишком прогрессивным. Пришло время вернуть Империю на прежний курс. Метод достижения такого был экстремальным - но когда Империя меняет курс, полумеры неуместны. Скайуокер научил его этому.       Если рассматривать это как... проблему, он имеет дело с вопросом управления, с конечной целью. С восстановлением истинной Империи. Если бы линия преемственности не была изменена - и Вез очень сомневался, что Скайуокер сделал бы это без оснований, - тогда Мара Джейд стояла бы рядом с троном. Она тоже была сильной и напористой; у нее не было стратегического мышления Люка - но оно, возможно, и неплохо. И у нее не возникало бы желания превращать Империю в какую-то бессильную, неуправляемую развалину, от которой полшага от анархии. Джейд всегда была убежденной империалисткой, воспитанной уважать Империю и ее ценности.       Разумеется, о том, чтобы самому выступить против Скайуокера, не могло быть и речи. Нужно организовать ситуацию, которая не только приведет к власти Джейд, но - в идеале - покажет новой Императрице со всей ясностью, на какую низость повстанцы, с которыми Скайуокер так слепо намерен вступить в переговоры, способны пойти и пойдут. Чтобы дать ее намерение преследовать их с удвоенной силой, уничтожая как восстание, так и эти все более рушащиеся, подрывные положения раз и навсегда. У него были контакты – честно говоря, появились они не так давно. Все, чего ему не хватало – это причины двигаться вперед.       Сегодня Император, несмотря на все предыдущие свидетельства обратного, оказался непригоден для того, чтобы сохранить титул ... и это долг Веза как верного имперца, его обязанность и долг чести – поддерживать Империю, которую он чтил, неважно какой ценой. Ни один человек, независимо от его наследия или его статуса, не может стоять выше постоянного выживания Империи.       Да, Императора должно чтить. Но Империя… Империя превыше всего.