Запись №24. Сегодня были первые его слёзы спустя шестьдесят два дня. Ему нельзя плакать. Он большего достоин. Не тебя.
— Простите, конечно, но Вы кто? По устоявшимся канонам Тэхён сейчас должен был бы переспросить вопрос или задать обыкновенное «что?», но он лишь замирает и ощущает, как по телу ползёт едкая слабость. Тэ словно скукоживается, уменьшаясь в размерах, а после и вовсе пропадает из этого мира. Взгляд Чонгука уже не выглядит родным и самым любимым, его руки перестали быть тёплыми, а голос больше не успокаивает. Тэхёну так страшно никогда ещё не было. Даже момент, когда Гуку поставили диагноз, и все последующие дни сейчас кажутся безобидными. Тэхён встаёт с дивана и на трясущихся ногах идёт на кухню. Чонгук вроде бы ещё что-то говорит, но его слова так и не долетают до парня. Вокруг словно плотный туман, загораживающий проход к реальности и проникающий в чужие лёгкие, не давая возможности дышать. У Тэхёна в голове мысли приобретают форму, блуждают сами по себе, хватают его и приводят к кошмарным выводам, которые кровавыми буквами на каждом участке тела вырезаются. Тебя больше не существует для него. Мощный софит любви словно кто-то выключил, вместе с тем налив в глотку свинца. Тэхён не чувствует себя как нечто существующее, дышащее. Он лишь пытается ловить последние проблески света в своей душе, и когда те бесследно исчезают, Тэхён начинает задыхаться. Парень сползает по стене вниз и неровно дышит. В груди колет, молекулы действительности лопаются где-то внутри, конструируя клетки из остатков контрастов этой жизни, проведённой с Чонгуком. Теперь пластинка его собственного поношенного плеера становится не стерео, но моно. Тэхён навсегда остался один. Трясущиеся руки тянутся к карману и достают телефон. Тэ не знает, кому и куда звонить. Кто поможет помочь вытащить ту боль изнутри? Можно даже вместе с органами, лишь бы более не чувствовать ничего. Он хочет набрать номер Юнги, умолять приехать и спасти. Спасти не его — Чонгука. Вернуть, исцелить, найти других докторов, таблетки — сделать хоть что угодно. Хоть что-то! Пальцы Тэхёна не слушаются, он промахивается мимо клавиш, набирает неправильную последовательность номера и в порыве злости отбрасывает гаджет в сторону. Да, Юнги не всемогущий, и его связи, а также сумки денег — не спасут Чонгука. Тэ кивает этим мыслям, принимает их и просто плачет. Попытки закончены. Этот мальчик с самой доброй улыбкой в горле сидит как спица, раскалённая докрасна. Каждый вдох обжигает стенки гортани и совсем скоро насквозь прожжёт. Тэхёну должно быть жарко, а он мёрзнет. Умирает, наверное. Он отворачивается от двери и молит, чтобы Чонгук сюда не пришёл. Кима он не помнит, а значит, выгонит, вырвет из своей жизни, хороня на задворках разума. Парень ведь не сможет более слышать тот его металлический голос, полный непонимания и возмущённости. Тэхён сам не замечает, как руками закрывает уши и, прижав ноги к себе, продолжает сидеть в углу комнаты. Темнота душит полностью, поглощает его и наружу солёными слезами выплёскивается. Крики доносятся с той стороны мира, но Тэхён не слышит ничего, кроме своего повторяющегося имени. То из чужих уст приятно звучит, как-то болезненно грустно и истерично громко. У Чонгука очень приятный тембр голоса, и Ким уверен, что тот со временем стал бы лучшим на потоке, а там и до сцены недалеко. Он почему-то продолжает сейчас размышлять о всякой ерунде, совершенно не вписывающейся в контекст сложившейся ситуации. Тэ думает о доме родителей, из которого его буквально выгнали, о снежинках, облепивших пальто этой зимой, старом диване в гостиной, что давно пора поменять. Глупая попытка абстрагироваться. Потому что родители его выгнали из-за Чонгука; то пальто было лишь сшито Тэхёном, но принадлежало оно Чонгуку; диван и правда был старый, но не избавился парень от него только потому, что он нравился Чонгуку.Чонгук, Чонгук, Чонгук, Чонгук…
— Тэхён! — руки парня с силой отрывают от ушей, и его взгляд встречается с парой испуганных глаз. — Тэхён, прости… Фраза Чонгука преисполнена болью, голос надрывается, словно он вот-вот заплачет. Гук притягивает обессиленное тело Тэхёна к себе и с силой сжимает в объятиях. Самому мучительно страшно, но он терпит. До судороги в пальцах сжимает чужую футболку, шепчет совсем не помогающее «я рядом» и чувствует, как по шее стекают чужие горячие слёзы. Реальность разбивается о пучину скорого будущего, на пороге которого Чонгука встречает смерть. А что он может сделать? Правильно — ничего. И от этого в тысячу раз паршивее. Гук ненавидит себя. Он не узнал Тэхёна, не отличил от обычного прохожего. Это длилось всего несколько минут, но нанесло огромный удар на состояние. Тэхён не ел весь вечер и последующий день, не отходил от Чонгука ни на шаг, спрашивал лишь о самочувствии и то довольно редко. Тэхён плохо спал, постоянно просыпаясь в холодном поту, и уходил на кухню, дабы выпить стакан воды. Сны снились однотипные, такие, чтобы обязательно Чон исчезал, а Тэ либо в одиночку оставался в огромной комнате, глубоко царапая её стены, либо просто тонул в пучине моря, не имея возможности дышать. Всё это казалось настолько реальным, что у парня возник страх ко сну, и он пытался всячески увиливать от этого процесса, живя лишь на одном кофе. Продлилось это, конечно, недолго. Чонгук не мог видеть исхудавшего, погрязшего в своих мыслях Тэхёна и, купив его любимых шоколадных кексов, насильно заставлял парня их есть. Он долго сидел рядом с ним, говорил обо всём подряд, задавал вопросы, ждал ответы и постоянно напоминал о том, что он никуда не уйдёт, будет рядом. Спустя четыре дня Тэ сдался. Парень сам подошёл к Чонгуку и, прижавшись к нему со спины, долго перенимал чужое, так сильно нехватающее тепло. — Обещай помнить меня, — умоляюще шепчет Тэхён, вновь обжигая раздражённую кожу слезами. — Обещаю, — уверенно отвечает Гук, а после, успокоив Тэ и отправив его спать, перерывает все свои записи. Он вчитывался в заметки, учил наизусть, рассматривал фотографии до боли в глазах и запоминал каждую черту некогда полюбившегося лица. Родинки, шрамы, розы, высота, улыбка, холодный чай, цветные рубашки, стопки эскизов — Чонгук вспоминал каждую деталь, с ненавистью осознавая, что многое уже исчезло из головы. Сейчас ему как никогда хочется наложить на себя руки, выброситься прямо из окна, растекаясь по асфальту ручьями крови. Но Гук не может, он обещал, и если понадобится, то до последнего своего дня будет перечитывать эти чёртовы записи, разглядывать фотографии, делать всё, лишь бы не видеть более мучений Тэхёна. Никогда.***
— Пойдём на свидание? — неожиданно спрашивает Чонгук, пока Тэ трудолюбиво вытирает пыль с комода. — Свидание? — переспрашивает, удивлённо приподнимая брови. — Прямо сейчас? — Да, прямо сейчас. У тебя есть пятнадцать минут, чтобы снять эту дурацкую футболку и надеть что-нибудь более презентабельное. С этими словами Чонгук выходит из комнаты, довольный своей идеей и настойчивостью, оставляя Тэхёна в полном недоумении. Не то чтобы он был против совместного времяпрепровождения или прогулки, просто что-то внутри неприятно ползло по позвоночнику. А вдруг Гуку снова станет плохо? Вдруг он опять, словно ничего между ними не было эти четыре года, будет смотреть на Тэ глазами, полными непонимания? Врачи говорили: чем чаще больной находится рядом с вами, тем больше вероятность того, что он вас не забудет. В больнице вообще много чего говорят, но, как выяснилось, это не всегда правда. А всё потому, что судьба плевать хотела на законы мира, вбрасывая в колоду свои несуществующие карты. Тэхён до сих пор чувствует себя подавленно. Но даже так предпринимает попытки бороться с потаённой внутри тревогой. Просто ему не хочется, чтобы Чонгук переживал из-за него, боролся со всеми проблемами за двоих. Время ещё есть, он уверен в этом, и тратить его просто так сейчас очень не хочется. Поэтому Тэхён выполняет чужую просьбу и, стянув с себя футболку, которая, кстати, ни разу не дурацкая, выуживает из шкафа шифоновую рубашку и джинсы. Это его максимум презентабельности на сегодня.***
Зал огромного ресторана переполнен людьми. Вокруг витает аромат заказанных блюд, аппетитно расположившихся на тарелках. Заведение не для каждодневного посещения, потому что цены тут заоблачные, а деньги просто так с небес не сыплются. Чонгук выбрал самый дальний столик, где поменьше лишних ушей и глаз. Мысль о свидании пришла спонтанно. Ему хотелось вытащить Тэхёна из четырёх стен, как когда-то он это сделал с Гуком, тем самым спасая от саморазрушения. Недавний случай с приступом болезни подорвал отношения парней. Нельзя сказать, что те разлюбили друг друга или у них возникла мысль о расставании, но они стали аккуратнее и внимательнее. Нельзя показывать свою беспомощность, нужно бороться. Тэхён принимает меню из рук официантки и под одобрительным взглядом Чонгука начинает выбирать блюдо. Странно, конечно, такое говорить, но парень сейчас чертовски волнуется. У Тэ даже в горле пересыхает, а сердце вновь напоминает, что нужно сходить ко врачу и провериться на наличие тахикардии. Чонгук тоже ощущает эту атмосферу. Словно всё это у них впервые — первый раз они смотрят друг на друга, чувствуя искру и желание прильнуть к чужим губам. Любовь играет с новой силой, медленно смещая Смерть с пьедестала, коря ту за разбитые жизни. Ведь, смотря на этих двоих, не то что разлучать их — даже мелко вредить не захочется. Чонгук практически не притрагивается к еде. Вместо неё он внимательно разглядывает Тэхёна, его манящую манеру поведения и слушает бархатистый голос, неловко повествующий о последней прочитанной книге. Его улыбка такая искренняя в эти моменты, что хочется превратить их в вечность. Но сколько бы счастья и радости ни приносил парням этот вечер, исход игры ясен давно. Страшно признавать, но, возможно, это их последний визит в ресторан, и от этого хочется наслаждаться им ещё больше. Чем в нас меньше простой надежды, тем больше пыла, больше необходимого. Это самое странное, конечно, — продолжать как ни в чём не бывало жить, когда ты давно в курсе всех правил. Но Чонгук пробует. Второй год день за днём так проживает. Краски мира со временем теряют былую яркость, свет меркнет, и лишь Тэхён остаётся прежним. Таким идеальным, понимающим, с кучей заштопанных дыр между рёбер и вытекающей из этого силой воли. Тэхён смеётся громко, смотрит горделиво и вместе с тем так тепло, перебирает пряди светлых волос, словно это поможет ему успокоиться. Он не скажет, что ему печально-радостно сейчас, а просто промолчит. Это как кофе с кубиком сахара — горько, но всё равно вкусно. Рядом с Чонгуком хочется быть счастливым, потому что парень лишь одним взглядом обнять способен, обогреть, вывернуть душу наизнанку, почистить от соринок мелких и продолжать покорно любить. И плевать на весь мир, людей, проблемы, погоду и неоплаченные долги — научитесь ждать.А за соседним столиком сидит Судьба, вертит бокал кроваво-красного вина в руках и приглашает Смерть на танец, разбивая сердце Любви.
***
Чонгук наливает две чашки чая и аккуратно несёт их в гостиную. В комнате негромко работает телевизор, по которому показывают очередную несмешную комедию, а на диване расположился Тэхён, что уже практически успел заснуть. Чувствует парень себя чертовски неважно: горло болит, совсем скоро должен начаться насморк, а виски пульсируют при каждом громком звуке. Как парень смог заболеть, не выходя из квартиры целую неделю, — непонятно. Хотя, может быть, это и есть та самая причина его болезни. Жизнь затворника Тэхёну не по нраву. Он любит природу, вечерние прогулки и внезапные дожди. Но пришлось отказаться от этих удовольствий, а всё потому, что этого хотел Чонгук. Желания Гука становились с каждым днём всё примитивнее. Они начинались с обыкновенного совместного завтрака, а заканчивались тёплыми объятиями в постели. Ему не хотелось растрачивать драгоценные минуты на долгие походы по торговым центрам или путешествия по хорошо известным паркам. Чонгук больше ни в чём не нуждался, ведь рядом был Тэхён, и это спасало. Плёнка старого фотоаппарата Чонгука давно закончилась, и воспоминания приходилось сохранять внутри себя, прокручивая их не единожды в день, дабы те не исчезли. Тэхёна и всё, что с ним связано, парень поклялся помнить — это табу. — Ваш чай, — наигранно-вежливо произносит Гук и ставит чашку на небольшой столик около дивана. — Моя любовь прилагается. Тэ усмехается сквозь полудрёму и, открыв глаза, встречается с густой карамелью чужой радужки. Чонгук очень красивый, а вблизи удаётся разглядеть каждую деталь этой идеальной «конструкции». Пара еле заметных родинок, тонкие губы, привлекающие своей мягкостью, и бровь, изогнутая дугой — всё родное. Тэхён, сам того не замечая, мягко скользит пальцами по чужой смугловатой коже щеки и чувствует, как где-то внутри затвердевает некогда жидкий свинец. Уже не так горячо, но тяжелее — от этого больнее. Бывают у парня такие моменты, когда тянущая вниз слабость преобладает над выработанной стойкостью, и Тэ тонет в гадкой пучине безвыходности. Сложно смириться с тем, что твой любимый человек вскоре должен умереть. Осознание присутствует, но от этого легче не становится. Чонгук перехватывает чужую ладонь и с нескрываемым волнением смотрит на Тэхёна. Его взгляд прозрачен, как коньяк, но понятен лишь Гуку. Он мягко целует Тэ в губы и, сославшись на остывший чай, предлагает лечь спать. Внеочередной предлог просто чтобы быть максимально близко друг к другу, чтобы дыханием можно было виски опалять, а носом в мягкие волосы зарываться, вдыхая приевшийся запах шампуня. Тэхён сразу соглашается, потому что отказывать уже отучился и, оставив кружку всё ещё горячего чая, следует за тянущей его рукой Чонгука. Постель пахнет таблетками и слезами, не являющимися побочным действием счастья. Вокруг тихо и немного холодно, из-за чего Тэхён лишь ближе жмётся к Чонгуку и расслабляется в его объятиях. Привычно хорошо и так же привычно страшно обоим. — Я люблю тебя, — шепчет Гук, а у Тэхёна по спине табун мурашек проходится. Парень говорит это каждый день, словно сам себе напоминает данную истину. — Я тоже люблю тебя, — в очередной раз отвечает Ким и ощущает, как хватка на его талии становится крепче. И вновь короткие поцелуи на шее и искренняя улыбка сквозь них. Черты Тэхёна в ночи подобны блюзу — они душевная мука, которая может родиться в душе человека, который не боится чувствовать. Тогда Чонгук самый смелый. Он долго рассматривает уже заснувшего парня и вновь замечает, как сильно тот похудел. А через двадцать лет он будет всё так же худ? Продолжит надеяться на что-то такое, чего и в помине нет? Или станет его разум подвластен всеобщему мнению, прекратив борьбу? Гук усмехается — не могут люди с таким характером ничего не чувствовать в ответ. Тэхён навсегда останется Тэхёном. Таким сплошным, невосприимчивым к приказам, излучающим холодный белый свет. Тот самый, что сейчас согревает Чонгука своим теплом. А, может быть, он продолжит обучение и вскоре станет известен на весь мир? Будут ли длинные пальцы Тэхёна вновь скользить по гладкой вуали? Парень улыбается — знает, что Ким долго без дела просидеть не сможет. Он хорош во всём, с какой стороны ни посмотри, и Тэ будет так же хорош без Чонгука. «Справится», — про себя думает Гук и облегчённо закрывает глаза, а там, в бесконечной темноте, опять Тэхён. Почти не плачет даже, но и не улыбается так часто. Да, даже спустя двадцать лет он всё так же худ и неимоверно прекрасен. Тэхён так и не приобрёл фильтра между головой и языком, высказывая людям всё, что он думает о них. Одевается не то чтобы странно, но немного по-иному — более мрачно. Познал истинную красоту тёмных оттенков, их незыблемость или же просто повзрослел. Родинка на кончике носа, как проба высшего качества, до сих пор является отличительной чертой Тэхёна, делая его более милым даже в свои уже двадцать восемь лет. Улыбается только он по-другому теперь, застенчиво как-то, нерешительно. Не Чонгуку улыбается. Тэхён просыпается намного раньше обычного, а виной тому противная боль в горле. Всё-таки заболел. Сейчас основной его задачей становится не заразить сладко спящего парня напротив и как можно быстрее прогнать режущий кашель. Ещё лазарета в их квартире не хватало. Тэ аккуратно вылезает из чужой крепкой хватки, стараясь не потревожить сон Гука, и, прихватив кошелёк, уходит из комнаты. Впереди его ждёт закупка горами таблеток и всевозможных сиропов, дабы те волшебным образом смогли излечить за сутки. Тэхён, конечно, не против, если те прогонят болезнь за ещё более короткий срок, но с сутками он палку и так уже перегнул, так что остановим на этом поток фантазии. На улице довольно пасмурно. Про дождь не было сказано ни слова в прогнозе, но огромные тёмные тучи, надвигающиеся на Сеул, говорят об обратном. Тэхён очень сильно надеется, что он успеет сходить в аптеку до того, как первые капли упадут на землю, и он не успеет промокнуть. Иначе план по скорому выздоровлению можно и не начинать приводить в действо. В помещении пусто, что действительно настораживает. Где все те старушки, которые за лишнюю копейку готовы друг другу перегрызть глотки? Наверняка слегли с болью в суставах из-за резкой смены погоды и грустят, что не смогут осудительно разглядывать молодых соседей, чья кровать скрипела полночи. Тэхён усмехается от своих мыслей, чем немного пугает кассира в аптеке — мало ли какие личности тут ходят. Пока мужчина трудолюбиво подсчитывает деньги, Тэ поглядывает в окно на прохожих, пытающихся спрятаться от дождя под ближайшими навесами. Эх, не успел.***
Чонгук ворочается на внезапно похолодевшей кровати и, понимая, что не в силах больше уснуть, открывает глаза. То ли потолок за ночь стал каким-то более низким, то ли парень ещё не до конца вернулся в реальность. Всё вроде как прежде, но вот внутри раскалённый воск. Странно. Гук оглядывается по сторонам и печально осознаёт, что в комнате никого нет. — Ушёл уже, — сонным голосом констатирует и нехотя плетётся в ванную. Он размышляет, что давно не готовил завтрак сам, и оно хороший повод сделать это сегодня. Кажется, в холодильнике лежало несколько яиц, поэтому можно приготовить омлет, но ещё лучше будет, если Чонгук найдёт бекон. Он, конечно, не повар, но и такое простое блюдо определённо не сможет испортить. Поток воды ударяется о раковину и шипением разносится по комнате. Чонгук набирает в ладони как можно больше воды и выплёскивает её в лицо. Волосы быстро намокают и неприятно липнут ко лбу. Чон недовольно цокает и, подойдя к зеркалу, скидывает непослушные пряди назад. А потом удивлённо застывает и всматривается в перепуганное лицо напротив — своё отражение. Намокшие волосы опять сползают на лоб и лезут в глаза. Поток воды надоедливо бьётся об дно раковины. Горло футболки медленно темнеет от капель, спадающих на него. На Чонгука смотрит парень, имя которого он не помнит. Чонгук видит Чонгука, которого он забыл. Создаётся ощущение дежавю. Как будто Гук уже видел этого парня, знал когда-то. Это как услышанная песня в автобусе или из колонок проезжающего мимо автомобиля. Ты запоминаешь лишь отрывок, но потом, если та заиграет вновь, сможешь уверенно сказать, что её слова тебе знакомы. Тут то же самое, но страшнее. Потому что Чонгук не дурак и осознаёт, что видит самого себя. Понимание происходящего окатывает Гука холодной водой, поглощая частицы жизни. Он хватается за края раковины и пытается в чертах своего же лица увидеть хотя бы каплю знакомого. Ничего. Чонгук понять не может, что происходит, и изо всех сил надеется, что всё это просто очередной страшный сон. Но если нет? Чьи-то холодные руки ложатся на его плечи, и нечто шепчет прямо у самого уха: — Время истекло. По телу Чонгука пробегает новая волна дрожи, бледные губы чуть заметно пошевелились, желая дать ответ сгустку темноты. Но сил на это не хватает. Ему хочется кричать, разбить зеркало напротив, выть от боли разодранных костяшек и, как ни странно, молить о пощаде. Потому что ему страшно, безумно страшно. Настолько, что ноги уже еле держат и комната сужается в размерах. Тревожное одиночество охватывает парня изнутри и всё глубже затягивает в себя. Он скручивается калачиком на холодной плитке и подавляет приступ тошноты, что настигает его от шёпота внутри головы. Воскреснуть, кажется, уже никто не даст, хоть в кровь сотри пальцы об этот пол в попытке встать. Такое чувство, что он потерялся и смысла дышать уже больше нет. Но внутри что-то подсказывает о том, что произошедшее было очевидным, горячо ожидающим. Что сейчас делать? Чонгук не знает, многострадально прикрывает жгучие от слёз глаза и продолжает не знать. Ничего не помнит, не чувствует власти над собственными конечностями, мёрзнет в этой влажной ванной. А чёрный сгусток над ним стоит и время на костлявой руке сверяет — остались лишь песчинки. И всему миру плевать на него, догнивающего мальчика в собственной квартире, окружённого страхом неизвестности. Чонгук не помнит, но ему кажется, что он был сильным раньше, и непроизвольный всхлип, вырывающийся сквозь сомкнутые губы, его совсем не красит. Тэхён бы точно не оценил. Тэхён. Часы замедляют ход, темнота медленно испаряется в воздухе, и комната вновь наполняется звуком льющейся воды. Гук открывает глаза и, подскочив на ноги, идёт в гостиную. Он не помнит ничего, кто он и как его зовут, но в голове крутятся знакомый низкий тембр голоса и лицо, не сравнимое ни с кем другим. Парень хватает со стола листок и валяющуюся на нём ручку, принимаясь что-то быстро писать. Выходит криво, местами неразборчиво, потому что руки трясутся и в глазах слегка двоится от слёз. Бедная бумажка уже полностью пропиталась солёной водой и буквально впитала боль Чонгука в себя. Он аккуратно откладывает её в сторону, проведя кончиками пальцев на прощание, моля передать это тепло тому, для кого написана записка. Напоследок Чон ещё раз оглядывает квартиру, запоминает какие-то мелочи и, успев схватить куртку, выбегает на улицу. Скоро должен начаться сильный дождь, первые капли которого уже оседают на тёмную макушку Гука. Он, словно заблудившийся маленький мальчик, со страхом смотрит на прохожих и шарахается от них, пугаясь сам не зная чего. Глазами он ищет среди людей знакомые черты лица, притягивающие своей родной идеальностью. Хотя бы намёк на теплоту отпечатавшихся в сознании карих глаз или живой, искрящийся смех. Но среди десятков людей есть все, кроме одного единственного, так сильно сейчас необходимого. Дождь всё сильнее начинает бить по асфальту, образовывая подобия луж. Чонгук бежит вперёд прямо по ним, наплевав на полностью промокшие ноги и перепачканные домашние штаны. Он врезается в прохожих, получает порцию замечаний и продолжает свой побег. Побег от самого себя с целью обрести недостающую часть души. Этот Тэхён — он всё знает, от одной мысли про него сердце болит и бьётся усиленнее. Значит, всё верно, нужно бежать дальше. Горло содрано окончательно, и даже кажется, что во рту ощущается лёгкий привкус крови. Гук чуть не падает на землю от недостатка сил, но вовремя хватается за стену небольшого кафе. Он опирается о неё и пытается отдышаться, скуля от щемящей боли во всём теле. Появляется желание упасть прямо тут, смешиваясь с грязью и прилипая к подошве людей. Но он не сдаётся, готов обежать весь город, но найти обладателя самых успокаивающих в мире объятий. Тут его взгляд падает на другую сторону проезжей части, и Чонгук перестаёт дышать. Тэхён. Тот самый парень, чей запах внутри запечатан, а лицо под веками выжжено. Он пытается защититься от капель дождя и накидывает на голову капюшон, быстро передвигаясь в сторону пешеходного перехода. Гук отмирает, собирает остатки сил и, срываясь на бег, следует за парнем, но с другой стороны дороги. Он громко кричит, задыхаясь от боли в горле, ловит на себе взгляды, полные неясного отвращения, и продолжает звать Тэхёна. Чувство страха медленно исчезает, потому что Чонгук смог найти того самого, что от всего мира уберечь готов, спасти из пучины Ада. Осадок горечи вымывается вместе с дождём, и Чонгук даже начинает улыбаться, переставая ощущать клокочущую внутри боль. А когда Тэ останавливается, то он мчится к нему навстречу ещё быстрее. Пара секунд, и он должен встретиться с другим концом дороги, спасителем своей жалкой жизни. Но скрип тормозов машины портит всю картину. Он марает её бордовой кровью, криками прохожих, сиренами скорой помощи и полиции, а самое главное, утопающим в этом хаосе негромким всхлипом. — Тэхён… Тэхён оборачивается на пугающий скрип шин. Он с замиранием сердца смотрит, как прохожего относит далеко в сторону и вокруг бездыханного тела собираются люди, пытающиеся помочь. Движение останавливается, струйки крови смешиваются с водой и создают реку боли, окрашивая лужи в неподобающий красный оттенок. У Тэ внутри всё стынет, ком подкатывает к горлу, и он, отвернувшись, быстро переходит дорогу. Мурашки по коже и чувство, что вот-вот внутренности вывернет наружу. Одна сплошная тревога повисла над районом. Тэхён уже не идёт, а бежит домой, потому что ему невыносимо страшно и неприятно на душе. Ему жалко того парня, который таким нелепым образом погиб. И Тэхён даже представить себе не может, насколько сейчас жаль тому самому парню. Потому что не смог, не успел, так и не коснулся родного лица, человека, исцеляющего одной единственной улыбкой. Тэ в какой-то степени рад, что не позвал Чонгука с собой, а оставил сладко спать дальше. Тот в последнее время стал довольно впечатлительным и даже готов рыдать над просмотром мелодрам. Ещё и такой пугающей картины ему в жизни не хватало. Пусть дальше торчит дома, играет в видеоигры и ест кучу вредной еды. Да, завтрак. Точно! Тэхёна тошнит от жуткой реальности, увиденной секундами назад, но ему обязательно надо приготовить завтрак, а ещё обед и ужин. Провести каждую минуту с Гуком, обнимать крепче, целовать дольше, потому что страшно и горько. Но Чонгук знать об этом, конечно, не должен. Тэхён быстро поднимается по ступенькам подъезда и уже тянется к ключам от двери, но осознаёт, что те ему уже не понадобятся. Квартира открыта. Парень дрожащими руками тянет на себя ручку и заходит внутрь, встречаясь с тишиной, прерываемой лишь звуками воды из ванной. Значит, Чонгук уже проснулся. Но почему тогда дверь открыта? Неужели болезнь настолько овладела Тэ, что он совершенно забыл закрыть замок? Нет, не забыл. Он помнит, как тихо прокручивал ключ внутри скважины, дабы не наделать шуму. Значит, открыл её кто-то другой. Тэхён проходит в коридор и медленно идёт вперёд, боясь лишний раз вздохнуть. Сердцебиение учащается, страх увеличивается в геометрической прогрессии, а никакие слова успокоения, мелькающие в голове, не помогают. Он заглядывает в ванную и смиряет её быстрым взглядом. Пусто. Мышцы тела потряхивает, и двигаться в целом становится очень тяжело. Словно что-то внутри подсказывает, что дальше идти не стоит. Не надо заглядывать в гостиную, остановись тут, потому что знак невидимый кричит лишь одно: «Не влезай — убьет». Испепелит душу, пулемётной очередью пройдётся по сердцу и оставит умирать прямо здесь. Но Тэхён не слушается. Еле передвигает ноги, но стремится вперёд. В гостиной тоже пусто. Тишина режет внутренности, полосует их ржавым ножом и почему-то в глазах всё плывёт. Тэ не плачет, но отчего-то очень хочет. А когда он видит записку на столе, слегка помятую и сырую, то хватается за неё, как за последнюю надежду на спасение, и быстро разворачивает. Слова, строчки, буква за буквой проникают внутрь, оставляя после себя червоточины. Пальцы подобно стали затвердевают, и Тэхён сжимает бумагу сильнее, боясь, что та вырвется и исчезнет. Горячие слёзы стекают по бледным щекам, капают на чернила и ещё больше развозят их. Внутри не то чтобы больно, там пусто, глухо и безветренно. «По-дурацки как-то всё получилось», — думает Тэхён. Любовь вся эта, утренние поцелуи и ночные объятия, пальто под стать фигуре, Сорренто, лимончелло, слёзы, белые розы, фотографии, шоколадные кексы, переплетённые пальцы рук и кучка банально-прекрасных слов — всё дурацкое. Куртка, которой сейчас нет на вешалке, поношенные кроссовки, пропавшие из коридора, и Чон Чонгук, мимолётно исчезнувший из жизни — идиотское. Тэхён усмехается в пустоту и флэшбеками встречает в своей голове сегодняшнее утро. Дождливое такое, пасмурное и кровавое. Смеётся в голос. Скатывается по стене, прижав к груди потрёпанную записку, и громко кричит. Потому что как можно было не узнать родное, умирающее тело? Как можно было сбежать оттуда, не услышать голоса, просящего о помощи? Тэхён чувствует, как разлагается, подобно брошенному цветку, прямо на холодном полу. Он зарывается в свои волосы и с силой оттягивает их, буквально пытаясь вырвать с корнем. Бьёт в грудину, чтобы сердце не болело, а просто остановилось. Это последняя его просьба и, о Господи, неужели так сложно убить его прямо сейчас? Потому что смысл всего утерян и больше никогда уже не будет найден. Так зачем же так жить? В целом, он уже точно смертник, с решетом-то таким в груди. Перед глазами парня до сих пор стоит одна и та же картина, заставляющая ползти по полу прямо к входной двери. Встать Тэхён не может — ног не чувствует. Но он должен. Хотя бы сейчас обязан встретиться с Чонгуком. Ведь он так хотел его найти, ему было так страшно и одиноко. А Тэхён прошёл мимо. Просто исчез. Ким громко кашляет, захлёбываясь в потоке слёз, и продолжает произносить, словно мантру, лишь одно единственное имя, засевшее внутри навсегда. Чонгук. Он хватается за стены, поднимается, следует за знакомым силуэтом. С ума, наверное, сошёл. Опять кричит громко и настолько трагично, что весь мир затихает. Скорбит. А Чонгук стоит в проёме двери и улыбается. Ярко так и жизнерадостно улыбается. Тэхён падает к его ногам, цепляется за края рубашки и тихо просит остаться. Говорит, что ему жаль, ему больно, чертовски страшно. И не сможет он дальше один, не получится. Чонгук усмехается и в последний раз в этой жизни ерошит мягкие волосы Тэхёна, пахнувшие дешёвым шампунем из магазинчика напротив дома. — Знаешь, кто прекраснее любой розы на свете? Тэхён безмолвно поднимает на него свои покрасневшие глаза и мотает головой из стороны в сторону. Не хочет дальше слушать. — Это ты, Тэхён. Тэ опускает руки, не хватается более за родной силуэт. Он смотрит куда-то вглубь квартиры, чувствует, как с его щёк кто-то заботливо стирает слёзы и целует в лоб. Чонгук запечатывает свою любовь, отдаёт каждую её частицу Тэхёну и, заглянув в его глаза, произносит последнюю фразу. — Я тебя люблю. Свет меркнет. Тело с грохотом валится на паркет, не в силах больше встать. Комки ощущений пропадают, а иглы эмоций кто-то с болью извлекает. Тэхён проваливается в бесконечную пучину темноты, но ему уже не так страшно. Его там ждут. Он лишь медленно шевелит губами и, зная, что его услышали, закрывает глаза. — Я тоже тебя люблю…Запись № 0.
Сегодня я посмотрел в зеркало и не узнал того парня в отражении. Возможно, это прозвучит глупо, но всё так и есть. Тело словно не принадлежит мне, я уже не являюсь собой. Всегда ли мои волосы были такими мягкими, а подбородок острым? Мне нравились тёмные или яркие цвета? Кофе или чай? Солнце или дождь? Книга или фильм?
Я ли это?
Я не знаю.
Я уже ничего не знаю, а от этого страшно и безумно одиноко.
Это странно: я не знаю кто я, но почему-то я помню парня с тёмными волосами и родинкой на кончике носа. Тэхён. Тэхён, надеюсь, что ты читаешь данное. Поверь мне, я хочу тебя увидеть прямо сейчас, и это желание меня пугает греет. Уверен, что лишь ты сможешь мне помочь. Ты ключ ко всем замкам, хранящим мои воспоминания.
Мне хватило мгновения, чтобы забыть жизнь, но не хватило жизни, чтобы забыть тебя. Почему? И лишь на этот вопрос я могу дать чёткий ответ — потому что люблю. Я знаю. Это правда.
Я обязательно найду тебя. Просто подожди немного.
Я обещаю…