Только живи

Ну вот и всё... Что-то внутри оборвалось, надломилось, рассыпалось, внося в упорядоченную, привычную своей размеренностью, жизнь крупные мазки хаоса. Нет, она не думала, от слова “совсем”, что это произойдет. А тем более, что это произойдет так быстро. И развод она не считала причиной, мешающей их близкому общению, интимному. Ведь он только говорил, что пора все это прекращать, но до дела так и не доходило. Но вот дошло. И она сразу поняла, что всё. Точка. Потому что, несмотря на всю свою внешнюю мягкость, человеком он был жёстким, как правило, решения своего не меняющим. Илона вон тоже думала, что у неё с ним что-то слепится, надеялась и планы строила, гордая перед Женькой ходила. А потому, увидев его опять с Женькой, решила устроить скандал. Ох, какой это было ошибкой... - Разве между нами было что-то кроме секса? - прямой вопрос вместо оправдания поверг её в шок, и она тоже, подсев на него, как на наркотик, плакала ночами в подушку, пряча при встрече с Женькой свой некогда победоносный взгляд. Да, он такой. Бескомпромиссный и жесткий. Только любовь делала его ручным и покладистым. Женька еще помнила это время. Но тогда, после неслучившегося ребёнка, ей было тошно, не хватало драйва, чтобы отвлечься, вот и заигралась, думая, что всегда сможет отыграть назад. И ведь правда, ещё в день развода могла... Но все поменялось, словно по щелчку. А все эта Кошелева... Неприметненькая, обычненькая, молчаливая, но такая искренняя - настоящая... Женька старалась выводить её из себя, заметив неподдельный интерес Макса к её пациентке. Очевидный интерес, который он не скрывал даже от нее. Часто говорила про него непристойности. Бывала с ней резка. Но та в ответ только кротко улыбалась, пряча за улыбкой обиды и недоумение - “за что?” Да Женьке и самой стыдно было, но остановиться уже не могла - несло. Ревновала, сука.. Да к кому?! - Нет, никто о тебе не позаботится так, как я, - ответила про себя на его последнюю реплику Женька, но, мгновенно пролистнув их последние годы, не стала отрицать очевидного - плохой она была женой. Ведь это Макс поддерживал её, когда случился выкидыш, Макс прощал ей загулы, Макс готовил и кормил её через не хочу, Макс вытаскивал её из любой жопы, случавшейся у Женьки с завидной регулярностью. И бытовые проблемы решал и финансовые, и загулявших соседей сверху на место он ставил, а не Антон, братец её, такой же, как Женька, ветренный. И охамевших бесчисленных её кавалеров от дома отваживал тоже он. А она? Она лишь иногда дарила секс, и то, потому, что хотела этого сама. Болезненно хотела, сука... Потому, что не встретился ей в бесчисленной веренице её поклонников тот, кто заставлял дрожать тело просто от одного воспоминания этого самого секса, нежного и грубого одновременно, страстного, спонтанного, подчиняющего себе мысли её и заставляющего желать повторения вновь и вновь. И даже Лисицкий, блядь! А ведь надо было всего-то спуститься на два этажа. Насовсем. Хотя бы вчера... Выбрать его, а не иллюзию свободы. - Ну да, и как вы, два калеки, собираетесь справляться с бытом? - Трущев, ты как моя мамочка. Кристина левша, я, слава богу, правша. У нас две руки на двоих. И потом, ей уже можно гипс снимать. Может, до выписки и снимут. - А я говорю, поехали тогда на дачу, раз вдруг больничный нарисовался. - Кристина, это порядочный мужик, ему можно доверять. Если согласишься, не пожалеешь. - А я его знаю..., ну, то есть видела. Помните, конкурс молодых исполнителей в начале мая был. Вы к Федорову приходили? - Точно-точно. А я думаю, откуда мне твое лицо знакомо? Я еще в клубе обратил внимание на твои розовые кудряшки. Слушай, ты же шикарно поёшь! Локоны-то красивые были. Зачем обрезала? - Ты поёшь? И чего молчала? Девушка молча прижималась к Анисимову. Она только-только начала отходить от шока, и её пробивало крупной дрожью совсем не от холода. - Нет локонов. Проспорила. - Да ты, смотрю, азартная. Многого я о тебе не знаю ещё. Есть потенциал в наших отношениях. - Я, наверно, не смогу с вами на дачу. Очень по бабушке соскучилась. - Мда уж. Теперь тебе придется бабушке правду рассказать - завтра в новостях обязательно про перестрелку напишут. - Я даже не знаю, что ей скажу. - А правду, как вариант, нельзя? Только, подготовить надо. Ты говорила, она сердечница у тебя. - Нельзя, блин, говорить. Она меня сразу к матери отправит. А я не хочу. У меня с отчимом взаимная антипатия. - Давай уже не парься. Придумаем. Короче, дача, природа, речка и тишина, наконец-то... - Ну, с тишиной ты погорячился. Мы с ребятюнями новый альбом творим, так что не обещаю. Вам общую комнату готовить? Кристина залилась краской. - Пиэлси, ты, блин, чего такой тупой? Не пугай ребенка. - Короче, раздвинуть две кровати никогда не поздно. Ноет? - дотронулся Сергей до плеча Макса, заметив, как тот поморщился. - Я же говорю, навылет. Отстань. Заживет, как на собаке. Даже спасибо могу сказать, за внезапно нарисовавшийся отпуск. Правда, с трудом представляю, кого теперь без отпуска оставят. Скорая это жесткий треш. Работать и так некому, а когда внезапно вылетает боевая единица, прямо таки трындец. Макс скорее почувствовал рукой, лежащей на спине Кристины, нежели услышал, всхлипы: - Эй, малыш, ты чего? Она уткнулась Анисимову в ту самую майку, на которой уже подсохло пятно крови от выстрела и расплакалась. - Эй, эй, хорошо же все. - Макс бережно гладил её по волосам, пытаясь заглянуть в лицо, но у него не получалось. Когда она немного успокоилась, гневно проговорила: - И как можно так легкомысленно относиться к произошедшему? Он же мог тебя убить. - Он шел за тобой, нет? Я просто оказался не в том месте не в то время. Добровольно. И я доктор, девочка. Я не такое видал. Я настолько циник, что твоя детская психика может сломаться и без всяких там отношений. Если ты к этому не готова, нам лучше разбежаться сейчас, пока ты не знаешь меня, не погрязла в моих проблемах. - Пф, решил напугать? Да мне только с тобой последнее время спокойно. После Сережи любые проблемы кажутся мелочью, поверь. Я умею справляться с трудностями. Всегда справлялась. - Она подняла на него взгляд заплаканных глаз и Макс про себя поклялся, что сделает все, чтобы не видеть её плачущей. Со стороны это выглядело как признание. - Ладно, голуби, утром я вас заберу. Вас всё равно ещё пару часов промурыжат менты. Если сегодня отпустят, звоните, приеду, - бросил Трущёв напоследок. И пошёл в свой Гелик, занявший почти половину больничной парковки. - Есть хочу, - сказал Макс и потащил её в пиццерию через дорогу, перебинтованный, в крови, с девочкой в пижаме с крокодильчиками... Но, было плевать. Нервы требовали адреналина, желудок пищи, они уединения. Когда они вернулись, народу вокруг стало только больше: подтянулись зеваки, понаехала ещё полиция, какие-то чины в машинах с мигалками. - Макс, - отделился от такой машины один из высокопоставленных колобков. - Максим, так это тебя прострелили? А отец в курсе? - Не думаю, что нужно ему говорить, дядь Вань. Приветствую. - Из за неё? - кивнул Свешников на Кристину. - Можно и так сказать. Отойдемте, я расскажу. Из первых уст, так сказать. Крис, побудь здесь, хорошо? - он усадил ее прямо на клумбу. Сами отошли так, чтобы девушка оставалась в зоне видимости. Свешников был очень хорошо знаком семье Анисимовых. Когда-то он лечился у отца. Поймал тогда восемь пуль, одна из которых попала в позвоночник и прогноз был неутешительным, пока им не занялся отец Макса. - Я тебе обещаю, найдём, накажем и сделаем все, чтобы девочка жила спокойно. А как Женька-то? - Да развелись мы с Женькой. Вот эта малышка и есть теперь моя семья, － совершенно неожиданно для себя выпалил Макс. Свешников покачал головой: - И как ты в это влез, сынок? - На скорой. Когда её из машины вытаскивали, прикованную наручниками... Думаю, уже тогда знал... Короче, дядь Вань, вот мой телефон. Пожалуйста, новости можно лично мне. А я в свою очередь обещаю ничего не скрывать больше. - Отцу привет. - И да, не говорите ему. Ему и так досталось. - Да-да. Я слышал про маму. - И про маму с ним не говорите. Пожалуйста. Они пожали друг другу руки, прощаясь. Макс поискал глазами Кристину и пристроился рядом, обняв здоровой правой. - Знакомый? - Друг отца. Ну как друг, когда-то отец его на ноги поставил, когда остальные говорили, что это решето нежизнеспособно. Теперь рыбачат вместе. Не так часто, но уважают друг друга. Не смотри, что Мельяныч такой толстяк, он сыскарь от бога. Правда, теперь больше по кабинетам мается. - Почему Мельяныч? - Потому что Емельяныч долго выговаривать, - улыбнулся Макс. - ну что, пойдем снимем что ли твой гипс? - О, да! Сил нет, чешется всё. Пойдём, снимем. А не рано? - Женя говорила об этом ещё на прошлой неделе, корсет так точно ещё вчера можно было снять, не понимаю, за что тебе такая немилость. Хотя, понимаю... Кристина закусила губу, явно гоняя в голове какую-то свою мысль. - Спроси. Я отвечу. Она подняла на него глаза: - Ты читаешь мысли? - Я читаю тебя. - Я не знаю, хочу ли я знать ответ на этот вопрос. Давай оставим как есть... - Ну давай я отвечу тебе сам. - он помолчал. - Да, я люблю её. - Кристина дернулась из его объятий. - Тссс, куда? Я договорю. Конечно, люблю. Она часть моей жизни. Поначалу, очень счастливой жизни. Мы потеряли ребенка и она стала обвинять меня. Не справилась, понимаешь? Я долго ждал, что все вернётся, будет еще ребёнок, вернем то, что растеряли, но она ушла. Это она ушла. Она сделала свой выбор тогда, а я сейчас. Я сделал свой выбор, слышишь? А любить человека, с которым делил годы жизни, это правильно. Я не могу её ненавидеть. - Ты и не должен. Просто, я думала, какое место у меня в твоей жизни. - Господи, какие маленькие девочки дурочки, - улыбнулся Макс. - я жил тут фактически месяц, какое у тебя место... Главное. Самое главное. Когда - нибудь ты поймешь, что слова ничто, поступки говорят больше, малыш. Он ткнулся в её макушку, обнимая здоровой рукой. - Эй, Анисимов, я жду твою подружку битый час. Давай уже снимем с неё панцирь и превратим твою лягушонку в красотку. - Сам ты лягушонок, Борисыч,- рассмеялся Макс. - Хирургу надоело, что под дверью кто-то шебуршится и он вышел посмотреть. - А я думаю, что это Евгения Станиславовна не в духе, - шепнул хирург ему на ухо. - Все таки, отпусти её, Жень. С охраной я договорился. Я уже даже такси вызвал. - И как ты себе это представляешь? Два калеки решили взять шефство друг над другом? - Жень, не будь сукой. Я тоже могу быть жёстким. Я за ней лучше любого врача в твоем отделении смотреть буду. Уколы поставлю, массаж сделаю. Мне вместо физио... - Тебе пока нельзя руку грузить. - Жень, я врач. Я сам всё решу. Я хороший врач, если ты не забыла. - Делай, что хочешь. Только меня не мучай, - воскликнула в сердцах Женька. - Эй, брось. Всё пройдёт. Лисицкий хороший мужик. Я в нём уверен, малыш. - Иди в задницу, Анисимов. Лисицкий-то тут причём? - Ну, он спрашивал, как я отнесусь к тому, если он сделает тебе предложение. Не будет ли это неправильно сразу после объявления развода. Женька дернулась, лицо искривила жалкая улыбка: - Но, я ведь не люблю его, Макс... - Жень, позволь ему быть рядом. Переболеешь... Он для тебя всё сделает. Как я когда-то... - Обвиняешь? - Переживаю, что опять упустишь... - Ну да, даже ты понимаешь, что упустила... - Жень, у нас последнее время разные приоритеты. Не накручивай себя. Я свободы наелся. Давно наелся. Ты же всё знаешь. Кто кого мучает... - Мы хоть общаться будем? - Иди сюда, - Анисимов притянул бывшую жену к себе, поцеловал в висок, - Ну ты дура что ли, конечно будем. Только общаться, Жень. Бесконтактно, - они улыбнулись этому слову, - Я ж не уезжаю никуда. - А твоя Кристина не будет против? - А твой Лисицкий? - Забирай свою Кошелеву. На посту выписку возьмешь. Хотя нет, забирай так, в понедельник выписку сделаю. У Хохлова же надо подписать. Расписку только пусть оставит. - Спасибо, Жень. И еще, если кто её спрашивать будет, давай мой телефон или лучше звони сразу. Пожалуйста. - Я поняла. Мне сказали уже. Максим благодарно сжал руку любимой некогда женщины... - Мы едем домой. Только, приготовься, моё холостяцкое жилище давно не знало женской руки. - Ну вот и славно. Развлечение на ближайшее время я себе нашла. - Странный у тебя способ развлекаться, - хохотнул Макс. - Я талантливая, по всякому умею... Фраза звучала настолько двусмысленно, что Анисимов прямо таки заскулил от желания. - Поехали. Такси внизу. - Господи, когда закончится этот длинный день? - Ну, вряд ли скоро. Впереди ещё длинная ночь. Обещаю.