Только живи

Бросить машину и гулять всю ночь напролет: мысли путались, требовалось разложить всё по полочкам. Все равно уже утро. Еще час и город начнет оживать. Первыми проедут машины - умывашки, в радуге брызг которых он опять увидит ее улыбку. - Девочка, девочка, чего ж ты творишь-то со мной? - крутилось у Макса в голове. - ради нее... мысли все о ней － наваждение... Сегодня, вернее уже вчера, он взглянул на часы, они записали карешку. И Кристина была счастлива. А он, так вообще временами выпадал из реальности. Совершенно внезапно ему понравилось это безумие и он даже пообещал Трущёву записать ещё несколько новых песен сольно － друг настаивал на выпуске диска, но на него материала категорически не хватало. Его так переполняли эмоции, столько вопросов копилось в его голове.. Последнее время жизнь подкидывала ему сплошные сюрпризы, что не характерно, приятные. И думать об этом было приятно. И вопрос ”за что такое счастье?” всплывал периодически перед сильно озадаченным Максом. Этой сумасшедшей энергией Максим делился с окружающими, которые, в свою очередь, были сильно удивлены переменой его вечно депрессивного мировосприятия. Девочка － солнце разбудила в нём свет. И лучшим сюрпризом оказалась негаданная - нежданная взаимность с ее стороны. Максу постоянно хотелось шутить и улыбаться, в голове звучала новая музыка. И главное, ощущение покоя, несмотря на постоянно присутствующий адреналин... Это ощущение теперь сопровождало его повсюду. Умиротворение и покой. И некая робость даже у повидавшего уже жизнь Свободы перед ней, маленькой - мудрой девочкой. А еще поцелуи-поцелуи-поцелуи, дикое желание держать ее в руках, целовать макушку, просто молчать и смотреть в огромные ее глаза. Или на звезды... Когда в пачке осталась лишь пара сигарет, а на часах близилось время открытия метро, Макс встал, перепарковал машину и пошел быстро, как-будто на что-то решившись. Пошел в новый день. А, возможно, в новую жизнь. Она ещё спала. Лежала в смятых простынях голышом, как он её оставил, посапывая в его подушку. Тело ее было совершенно. И не касаться ее в этот момент равнялось мазохизму, но он помнил, сколько эмоций обрушилось позавчера на девочку его. Помнил её потерянность, мгновенные слёзы весь вчерашний день － перепады настроения от истерики смеха до истерики слёз. Напряжение... И он знал только один способ （кроме алкоголя, разумеется）, как от него избавиться. И он доводил её до исступления и хриплых стонов всякий раз, как в глазах её снова зрела ночь. Малышка... Во взгляде его читалась не только нежность, нечто большее и большОе － любовь ли это? Если нет, то что есть любовь? Это ведь не только желание прикасаться, обладать и быть в курсе всего в ее жизни. Это забота. А он очень хотел ей эту заботу дарить. И это было чертовски приятно. И приятно было чувствовать её отдачу. И доверие. Он набросил простыню ей на голую грудь, стараясь не смотреть на чётко очерченный ореол сосков, на белом её, незагорелом за это лето, теле, чтобы не сорваться, не залюбить её до последнего стона и дать ей ещё поспать, усмиряя свою буйную фантазию, ведь впереди ещё долгая－долгая жизнь. А любить её он, конечно, будет вечно. В голове его флешбэком пронесся позавчерашний уже вечер. Но, было уже не так больно－все слёзы остались во вчерашнем дне... Вперемешку с буйством их ненасытной плоти, глубокими царапинами на его спине, синеватыми засосами на ее бедрах, прикушенными опухшими от поцелуев губами－ неужели это они, спокойные такие с виду два обычных среднестатистических человека, которые нашли друг друга в этом серьёзном мире... Флешка. Она опустилась на пол, так и держа разобранный брелок на вытянутых руках. － Так, я бы выпил, пожалуй, － сказал Макс, скрываясь на кухне. Батарея бутылок коньяка оказалась как нельзя кстати. Трущёв подошел к девушке, расцепил её пальцы, забрал флешку и, осмотревшись по сторонам, найдя, наконец, то, что искал, вставил в гнездо ноутбука интересную находку. Макс вернулся с коньяком и стаканами. Первой налил Кристине. －Выпей. До дна. － Я за рулём, － сказал Терновой. － Наливай, － бросил Трущёв через плечо, пытаясь распоролить вход. － Ты знаешь, что здесь? － обратился он к девушке. Уже по глухому голосу её было понятно, насколько тяжело даются ей воспоминания. － Папа привез мне подарок из командировки. К началу последнего школьного года. Илья повёз маму к стоматологу и мы сидели с ним вдвоем... С папой что-то творилось. Обычно он был лёгким и веселым. Но, не в тот раз. И я вот не связывала раньше, он с тех пор вообще в работу ушёл... Крис выдохнула шумно, поднимаясь и протягивая Максу стакан, чтобы добавил ещё. － Я, наверно, упустила что－то важное, но я плохо помню тот разговор. У меня тогда конфликт был с подругой и я думала только о том, как бы ей объяснить, чтобы не облажаться... Папа сказал тогда, что любовь это главное в жизни, и она прощает многие ошибки, совершённые в её честь. Я тогда подумала, что это слишком пафосно... А потом сказал, что бывает, друзья предают и он не знает, что хуже, друга потерять или любовь. А потом показал на этот меховой хвостик и сказал, что в нем мое будущее... Я не знаю, что там, но точно что－то важное. Он тогда был очень сосредоточен и чем－то расстроен. Я вспоминала этот наш разговор, когда мама вышла замуж, спустя три месяца, после того, как папу похоронили... Думаю, Горошин еще при жизни папы к маме клинья подбивал. Я ей эти три месяца до сих пор не простила, а друга его, － изобразила она в воздухе кавычки пальцами, － просто ненавижу. Странно, что Илюха, обычно такой принципиальный, молча все это проглотил. И деньги у Горошина на учебу взять не погнушался, хотя у нас свои были... － Пароль, － сказал Сережа. Все посмотрели на него. － Пароль ”Горошин”. Смотрите. Что это может быть? Папка ИнвестПроект... －Может, счета, аферы какие? Правда, мой отец и афера это из области фантастики. И папка ”Ганич”. Олег, это он? Лысый который? － Точно. Бля, братцы, куда вы вляпались? Ты на циферки посмотри! － Короче, Свешникову звоню. Это очень горячо. － Папка ”Горошин”... Говорящая папка. Папа маму бусинкой называл, А отчим горошинкой... Не знаю, почему я это вспомнила? Теперь он её тоже горошиной зовёт. Но теперь она и по паспорту Горошина... Чёрт. Максим обнял девушку, которая вот－вот перешла бы на слезы. Он и сам чувствовал какую－то тревогу. Обнял, как маленькую и укачивал, по спине поглаживая, губами ко лбу приложившись. Каждый гонял в голове свои страхи. И про реальную опасность понимал каждый. Единственно, что успокаивало, как сказала Кристина, если бы хотели убить, убили бы. Значит, просто вернулась невовремя, боялись, что что－то или кого－то увидит. Ребята из следственного отдела приехали минут через двадцать. Просмотр папки особо ничего не дал, кроме твердой уверенности, что это счета в офшоре. Где, кто и точная сумма － неизвестно. Надо было расшифровывать всю эту мутотень, работать с обэповцами. То еще удовольствие. По Ганичевскому проще. Инфа была максимально полная. Судя по всему, сведения собирал частный детектив, а значит, можно было его найти и поспрашивать. Свешников был с ними на видео связи. Он их просвятил, что по офшорам надо подключать Интерпол. И ещё ребята нашли адвокатскую контору, в которой составлялось завещание. Короче, дело не стояло на месте. Уезжая, оперативники согласились довезти Олега, а когда узнали, что это Терри, еще заселфились и автограф у него взяли. Издержки популярности... За Тущёвым приехала Назима на такси, из дома, как из салона красоты － красивая и на стиле, как со страниц глянца, пересела в его огромный шарабан, в котором потерялась и увезла его, уже на ходу сообщившего Максу, что запись Карэшки он просто перенёс, а не отменил. Час Х завтра. Они сидели на полу в гостиной, где стоял огромный, еще прабабушкин раритетный Bechstein в идеальном состоянии, перешедший Максу по наследству, вернее подаренный Марго, папиной матерью, по случаю совершеннолетия, занимавший дохрена места и бывший самой ценной вещью в доме, допивали коньяк. Они даже разговаривать не могли, настолько день был переполнен эмоциями. Потом Крис потянулась за скетчбуком. В нём уже было порядка тридцати набросков Макса, которые она ему не показывала. Макс заглянул ей через плечо. － Эй, не подсматривай! － Это же я, прям похож, Крисуль. Ты хорошо рисуешь, － запечатал он её в свои объятья в который раз за день. － Можно? － она молча протянула ему блокнот. － Слушай, как ты улавливаешь такие мелочи? У тебя очень реалистичные рисунки. Ты никогда не выставлялась? Она отрицательно покачала головой. － Но, много рисовала на заказ. Когда мама уехала, я обиделась и не брала у нее денег. Она думала, что все равно попрошу, а я вот заказы брать стала. Получалось, знаешь... Боже, как я по ней скучаю! － Она звонит? － В день рождения и на Новый год. И, ну не знаю, что должно случиться, чтобы без повода... Может, когда со своим Руди поругается? Она не приехала, даже, когда бабушка в прошлом году с инсультом слегла. Чего уж про меня говорить. －Странно... Моя не такая. Я тоже скучаю. И она. Мы с ней по полтора часа по телефону набалтываем. Думаю, как бы её из Владивостока сюда вернуть. Только, боюсь, она не вернется. Из за отца. Простить ему не могу... － А при чём здесь ты? Это их дело. В любом случае, последнее слово за ней. Макс отставил стакан с недопитым напитком, придвинул девочку к себе поближе: － Ну вот откуда ты такая рассудительная? Поражаюсь, твоему умению говорить правильные вещи. Я так не умею. У меня всё на эмоциях. Сначало дело, после голова. Какая уж тут мудрость? － Просто, я перегорела. И мне не хватает близких, чтобы еще ругаться с ними. Спасибо тебе за бабулю, кстати. Спасибо, что не дал её обмануть. －А Илья твой, он какой? － Ну... Они с Олегом дружили. Вернее, Олег дружил с ним, а Илья просто не сопротивлялся. Он был ужасным ребёнком, хитрым, капризным и жёстким. Не жестоким. Но, он всегда знал чего хочет. И добивался своего. И ему никто не нужен был. Мы дрались с ним до крови. В тринадцать лет, чтобы уметь давать ему сдачи, я записалась на кикбоксинг, и когда я положила его первый раз, он меня зауважал, на тусовки свои институтские звать стал. Потому Олег со мной и нянчился, что Илюха прямо маме говорил, ”будет орать, я её на улице оставлю”. А Олегу в радость было. Илья однажды котёнка моего усыплять повёз, когда тот уже дня три как мучился, попав под колёса. А я ревела и орала на него, что он палач и сволочь. А он говорил, что больно можно и любя делать. А потом у него любовь случилась. Безответная. К Соне... А у нее к Олегу. И, я думаю, он был рад свалить, когда мать ему Бау предложила. Плюс к карьере, вдобавок. Это очень хорошая школа дизайна. Мы с ним по скайпу пару раз в месяц общаемся. Не знаю, как он с Руди уживается со своим языком... Он всегда же в лоб говорит. Это, конечно, от него отталкивает, таких не любят и, получается, первое впечатление не его конек. Но, он хороший. Просто, недолюбленный. Это на мне предки отрывались, а он как трава рос. － Он знал, что ты в больнице? － Нет. Я ему тоже сказала, что волонтером по программе уезжала, и что там с интернетом проблемы. － Почему мне кажется, что я знаю тебя тысячу лет, хотя, по сути, мало что о тебе знаю? － Странно, у меня такое же ощущение. Я сначала думала, ты старый для меня... － Старый? － засмеялся Макс. － Я впервые о тебе подумала... Ну, так, чтобы секс представлять, когда Евгения Станиславовна сказала, что ты всё отделение перетрахал... － О, Боже! Она что, тебе всем этим мозг засирала? － Угу. Но именно после её слов я впервые на тебя, как на мужчину посмотрела. － Ну спасибо ей, значит... － А ты правда такой, ну, всех?... － Бля, Крис, кончай. Тебе что, заняться нечем? － Ну, любопытно же. － Я ведь взрослый уже мальчик, и жизнь моя длиннее твоей. Конечно, у меня случались романы. Но никогда в браке. Когда уже не жили, да, была парочка девушек, о которых вспоминать приятно, а так － ничего кроме секса. － Ну, у меня никогда такого списка, как у тебя не будет... － Уж я надеюсь. Никаких списков. Я буду замыкающий. － А как же опыт? － Я тебе дам опыт! У меня будешь учиться, мартышка, － он, смеясь, опустил её к себе на колени и нагнулся к ее манящим губам. Вобщем-то, больничный случился необычайно приятным, чему Максим безгранично радовался. И ещё, он смог отвлечь Кристину от тревожных мыслей. Она проснулась в тех же смятых простынях, абсолюно голая, вспомнила их безумную ночь, и вечер, не менее сумасшедший, отчего сразу же в возбуждении затвердели соски, будя дикое желание. Повернув голову к окошку, она широко улыбнулась. － Макс, какой же ты... романтик, － прошептала она. Под потолком болталась целая связка цветных воздушных шариков, к которым была привязана небольшая подарочная коробочка. Она подошла её отвязать. На красном атласе, пришпиленная маленькими иголочками, лежала изящная золотая цепочка с подвеской. Там же лежал свежий бутон розы. Кристина всё достала и пошла искать Максима по квартире. Он сидел в гостиной за фоно в наушниках, спиной к ней. Она подошла, убрала его руки с клавиш, села к нему на колени, обхватив его ногами, посмотрела в омут его голубой, закусила призывно губу и протянула коробочку. － Примерь, － сказала она ему, снимая наушники. Макс, не отрывая взгляда от глаз девушки, стараясь не опускать глаза на ее зовущие острые соски, с дрожью в руках достал подарок и едва касаясь ее тела, застегнул его на тонкой шее. － Это в честь нашей песни, на память. Он целовал её долго, так долго, пока желание его не стало нестерпимым. Тогда он поднял ее и водрузил на раритетный рояль. Конечно, бабушка Марго была бы в шоке, но сейчас это волновало его меньше всего. Секс случился настолько бурным, что снизу постучали в потолок. Они остановились на секунду, пытаясь отдышаться, собирая мысли свои, растерянные в порыве страсти. Но потом снова и снова, совсем уже не сдерживая стонов своих хриплых и объятий жарких, содрагались, прижимаясь друг к другу до изнеможения. －Я музыку написал, － прерывисто нашептал ей Макс. － Ты муза моя...