Только живи

Илья вышел на крыльцо больницы. Глубокая затяжка, длинный хвост сизого дыма в темноту августовской ночи. Мысли его сменяли одна другую. Он летел порадовать сестрёнку свою, а случилось так, что пришлось её спасать. Слава Богу, вовремя. Самое время было подумать о Боге, потому что думал согласиться на предложение Тернового посидеть выпить, но что-то толкало домой. И сейчас он был невероятно благодарен своей интуиции. А вот что с Тиной? Что с ней происходит? Чей это портрет в доме? Кто он, этот парень, которого, видимо, так когда-то любила, а сейчас ненавидит маленькая его сестрёнка? И где тот нахальный мальчик её, Серёга? И почему она ничего не говорила? Ведь, пусть раз в две недели, но они держали связь по скайпу, делясь новостями. Но, похоже, новостями делился только он. Как-то незаметно для себя он понял, что ему не хватает сестры. А в детстве недолюбливал. Растаял, лишь когда она, пятнадцатилетней соплячкой, решила доказать ему, что чего-то стоит. И получалось, что, чем старше она становилась, тем больше привязывала его к себе. Неосознанно. Ненавязчиво. Трогательно. Когда-то они могли драться до крови, собачиться, как два буйных психа, а теперь он искал девушек, похожих на неё, сравнивал, моделировал ситуации, а как бы поступила Тина... Ещё недавно, уезжая, он не понимал, какое место она занимает в его жизни. А теперь вот он вообще хотел отдать ей всю свою нежность. Повзрослел, наверно. Двадцать пять уже. А час назад вообще себя стариком чувствовал, когда сестренку свою из кровавой ванны вытаскивал. Чего только не передумал со страха, а правды так и не знал до конца. На парковке он заметил знакомую Инфинити. Олег приехал. Может, хотя бы он поможет ему разобраться со всем этим... Но, вдруг началась суета и паника. К больнице одна за другой подъезжали скорые, выбрасывая шасси переносных каталок. Подходя к другу, Терновой сказал: －Говорят, из клуба, где мы... Из одной из машин выбрался знакомый парень. － Серёг, что? － крикнул Терновой, пробираясь через толчею к усатому молодому человеку со следами сажи на лице. И запах гари... Везде был запах гари, а ближе к машинам, так и вообще, запах горелой плоти. － Олег, блядь, не до тебя пока. Клуб мне один ваш общий знакомый подпалил. Народу, солд-аут. Плюс своих дохуя... Всех вывели, Кристинку не нашли. Ты её не видел? － Зачем она тебе? -вмешался Илья. － Это кто? － спросил Трущёв у Олега. － Илья, брат её. Сергей, － представил он их друг другу. Из машины вывезли каталку. Тот, кто лежал на ней, дышал не сам, а при помощи маски для сердечно-лёгочной реанимации, которую не переставая качал парень в зелёном медицинском костюме. － Нихуя себе! － охнул Терновой, － Макс! － Сука, не могу его таким... － Трущёв старался не смотреть в сторону друга, закуривая и, думая, что незаметно, смахнул слезу с ресницы. Волнение его выдавали чуть трясущиеся руки. － Не уследил... Кристина меня убьет. Лишь бы нашлась, блин... Илья внимательно приглядывался к парню, за которого слишком уж эмоционально переживали Олег и этот Серёжа. Уловил знакомые черты сквозь маску － парень с портрета Кристины. Точно. － Это парень её, Илюх, Максим. Олег хотел растормошить Макса, чтобы тот очнулся уже, окликнуть, но заметил, что он лежит на боку, а спина его черна от сажи. Ожоги. Много. И руки. Его музыкальные руки талантливого хирурга... － Пиииздееец, - только и смог он вымолвить. Как, блядь? － Так где Крис? － В больнице. － Но мы же её не нашли. Макс, сука, раз десять в это пекло лазил. Пока сам не задохнулся, искал её. Кто привёз её? － Я... В ванной её нашёл. Дома. В крови. Парни молча уставились на него. － Я думаю, если бы я не пришёл, она бы еще и вскрылась. А так только внутреннее кровотечение, блядь. Хотелось бы знать, кто это сделал, сука. Весь живот синий, как-будто специально по животу.... Когда мелкая успела таких проблем словить? －Проблем, говоришь, словить? А ты, брат, знаешь, что на неё покушались трижды и она всё лето из больницы не вылезает? Что Макс её из внедорожника, прикованную наручниками, вытащил? Что бывший её, Серёжа - красавчик, сестрёнку твою в карты проиграл и грозился ещё раз на кон поставить? Что тварь эта клуб мой сейчас сожгла, к херам? Друга моего лучшего чуть не угробила! Трущёв толкал парня в грудь, выплёвывая в него вопрос за вопросом. － Брат, блядь! Бросили её здесь. Бабушку больную на шею повесили, квартиры... Разрывайся, мелкая. Родственники... Илья рассеянно смотрел то на Трущёва, то на друга своего, охуевая от ужаса, прикрывая лицо руками. Нет, он не знал о её проблемах. Она не говорила. Только улыбалась всегда и расспрашивала, как там у него дела. Сильной хотела казаться. Сердце его защемило от ужаса и боли. В голове вертелась одна мысль, ”почему?” Молчала почему? Трущёва отвлёк новый персонаж, пока они с волнением ждали, когда же Макса поднимут в ожоговое отделение － Женя, блядь! Не подходи. Нет у меня теперь такой подруги, － увидел он бегущую им навстречу Анисимову. － Что ты им наговорила? Зачем? Зачем врать, Жень? Детский сад, блядь, устроила. Как ты с этим жить будешь? Что ты лезешь к ним? － Серёж... －Кем ты себя возомнила? Иди вон, Лисицким займись. Ты и так Максу всю жизнь исковеркала, блядь! Да сколько уже можно?! Она попятилась, задела каталку, развернулась резко, увидев Максима под маской, ахнула от ужаса, подступающего спазмом тошноты, прикрыв рот рукой. － Маааакс! － шёпотом выдохнула. － Макс! Максим! － пытаясь сдержать истерику, но слёз сдержать так и не получилось. － Поздно, блядь, голосить. Ты его сюда сама уложила. Сама, блядь. Не криви морду! － Трущёв в запале не выбирал выражений, зная, что прав на все 100, уверен в друге своём. － После того, что ты, блядь, ересь феерическую озвучила, да ещё и при Кристине, он её искать пошёл. Только не нашёл вот... Черт-черт. Трущёв психовал. － Я же не думала... － В этом и есть твоя основная проблема, Жень... Думай! Она выпрямилась, посмотрела на него ненавидящим взглядом: － Не смей. На меня. Орать. Отчеканила каждое слово, развернулась и исчезла в приёмном отделении. － Не забудь перед Кристиной извиниться! － крикнул ей вдогонку Трущёв. Макса и еще одного парня забрали через минуту. － Надо отцу его звонить, － только и успел подумать Трущёв, сразу же хватаясь за мобилу. － Вы меня извините, парни, я горе ваше понимаю, но мне к Тине надо, － заторопился Илья. －К Крис, － поправился он, видя непонимание в глазах Сергея. － Я тоже иду. Олег? － Иду. То, что они увидели, повергло их в шок. А прошло ведь не более двух с половиной часов, как они на сцене клуба блистали своим счастьем. А теперь? Бледная, с синяками под глазами на пол лица и синюшными губами лежала она, глядя в потолок. И если бы не открытые глаза и капельница, вполне бы себе сошла за труп. － Куда? － спросил Трущёв. － В живот. Тот подошёл, откинул одеяло, поднял грелку со льдом и охуел. Весь живот украшал густо-лиловый кровоподтёк. Трущёв зарычал. － Сука! Крис, это Серёжа твой? Она слабо кивнула, чуть сдвинув взгляд с потолка на ребят так, что из глаз побежали солёные ручьи и задрожал подбородок. － Крис, с Максом всё будет хорошо. Он обязательно поправится. － Тссс, она же не знает... － Что с Максом? － совершенно ещё без эмоций спросила она. － Твой ублюдочный друг поджёг таки клуб, как и обещал... Максим искал тебя... Уже горело всё. Никак найти не мог... Кристина резко села в кровати, охнув от боли, схватившись за живот свободной от капельницы, рукой. － Я.. я.. Женя.... Нам Женя сказала... И я.. Она бы могла впасть в истерику, до которой, по-видимому, оставалось пару секунд, но Трущёв крепко-крепко обнял её, и она просто расплакалась ему в плечо. － Всё, что Женя наговорила, неправда. Слышишь? Выброси из головы. Макс последние два часа до пожара только и делал, что охуевал от Жениной абсурдной идеи заставить его вернуться, пусть даже таким допотопным разводом. － Да она на противозачаточных, Серег. Да и спали мы, если верить липовому этому УЗИ, дважды. Я ж трезвый был, блядь! Ну кого она лечит? А при Кристине я вообще к ней не приближался. Нахуй мне было? Мы с Кошелевой и так, как кролики, отлипнуть друг от друга не можем. Сейчас вот забьёт себе башку этой Женькиной ерундой, а мне оправдывайся. － Да забей. Наладится всё. Не совсем же Женька идиотка... － Чот я уже сомневаюсь... Куда вот эта ненормальная малая двинула? Одна она побыть хочет... Сейчас такого себе накрутит... Нет, пойду поищу, все таки. И тут сработала пожарная сигнализация... Они улыбались друг другу счастливыми улыбками － только что отзвучали последние аккорды Девочки с каре. Как их принимали, это разговор достойный разворота журнала из жизни звёзд. Люди почувствовали химию между ними и они кайфовали и отдавались по полной, любви своей друг к другу не пряча. Счастливые. Женя смотрела на них и внутри всё переворачивалось. Не могла она простить Кристине, что та так быстро поселилась в сердце Анисимова. Своих косяков уже не помнила - ярость туманила рассудок. Одна шальная мысль сверлила мозг её со вчерашнего дня, безостановочно. И она сделала шаг... － Привет, влюблённые. Поздравляю! － Спасибо. Приятно. Сменила гнев на милость? － А что не спрашиаешь, с чем поздравляю? － Ну так, с Девочкой с каре? Нет? － Дурак ты, Анисимов. Сдалась мне твоя певческая карьера. У меня для тебя новость покруче. Тет-а-тет. Кристина уже дёрнулась было отойти, но Макс придержал её за талию. － Сделай милость, озвучь присутствующим. У меня секретов от неё нет. － Ну смотри, сам напросился... Она положила на стол конверт, постучала по нему пальчиком. － Здесь то, чего ты так долго ждал. Максим вскрыл конверт и извлёк из него чёрно-белый снимок и кусочек пластика, в недоумении уставившись на него. Две полоски... － Смешно, Жень. Ты не заигралась? Ты сидела на противозачаточных, так что поздравь Лисицкого. Я тут не причём. Кристина переводила взгяд с Макса на хищно улыбающуюся Женю － Я, пожалуй, оставлю вас ненадолго. － Это были препоследние слова, которые от неё слышал Макс. Он рванулся за ней, но Кристина предупреждающе выставила перед собой вытянутую руку: － Не сейчас. Мне надо побыть одной. － Крис, это невозможная херня, забей... Но она уже шла к бару. На протяжении последних пяти минут он видел её издалека. Репитом вырисовывалась картинка из песни Трущёва Соль, текила, лайм － Крис херакнула три шота подряд. Макс никак не мог отделаться от Жени, а когда набрался мужества и послал её грубо, по матушке, Кошелевой у бара уже не было. Охранник сказал, что она прошла в кабинет, наказывая её не беспокоить. Макс попросил того сообщить, когда она выйдет, забыв, что выйти из кабинета она могла сразу на улицу, как она и сделала. Ещё поднимаясь на выход, она заметила наверху лестницы парня. Когда она поняла, кто это, было поздно － оперевшись о перила, раскачавшись на руках, он со всей дури пнул её в живот так, что она собрала все ступеньки до самого низа и отключилась. Пришла в себя от звуков, издаваемых темпераментной парочкой. Попробовала встать. Получилось не с первого раза. Подумала о том, почему он её не убил или не увел с собой, но, услышав, как стонала девица где-то рядом, поняла, что те его спугнули. Хотелось домой, тело болело. Одинаково трудно было подняться наверх, к такси, либо же спуститься на танцпол, где выясняли, чей же это ребёнок, Максим и Женя. Она выбрала первое. Потому что видеть Макса сейчас она не могла. В голове назойливо гудело, ”как он мог с ней, когда мы...” и еще слово “предатель”... Ведь дело не в том, чей ребенок, а в том, что секс этот все таки был. Был! Он даже не стал отрицать, разве что про противозачаточные напомнил. Теперь она точно про боль знала всё... Выходя из такси, заметила на внутренней стороне ноги кровь... Остановилась отдышаться, выворачивая содержимое желудка на клумбу. И только тогда, как бы догнав мысли, подумала о том, что в клубе делал Серёжа, когда он в розыске... Но, сегодня мысли были быстрее и уже через минуту она думала о том, что ее всегда предают. А еще через минуту умирала от любви к Максу, которого мгновенье спустя уже ненавидела... Зашла на третий. Стоять ждать лифт не было сил. Заперла дверь. Открыла настежь балкон, максимально расшторив окна , легла прямо на пол, свернувшись в комок, ощущая каждую свою мышцу, пульсируя каждым своим нервом. Фонарь сквозь листья отбрасывал рассеянный свет на законченный портрет, который она с такой любовью писала. Но теперь хотелось умереть... Почему-то вспомнилось папино: ”Но, главное в жизни － любовь”,－ да папочка, я тоже так думала... А ещё она вспомнила, ”никогда не руби с плеча”... Но мысли сегодня были быстрее...