Только живи

Но, больше, до возвращения в Москву, он не произнес ни одного слова. С ней. И не посмотрел, как-будто они были чужими. Он говорил с Ильей, со Светланой Валерьевной говорил. Уже в самолете договорился с клиникой для нее. Рожать совсем скоро, а болезнь затрудняла даже дыхание. Ей был категорически не показан перелет, но при слове “Москва” твердила однозначное “рожать буду дома”. Макс не отходил от нее весь полет. И у Крис даже появилась определенная ревность и обида. Обиду переживала молча. Макс, кстати, ни фига не смягчился даже по приезде домой. Все также молчал. Все также избегал прикосновений. Все также не желал оставаться один на один. Упорно отводил взгляд. Обижался. Ну правильно. А чего она ждала? Вырисовывался чисто брак по залету. От этого было горько. Она заперлась в ванной. Плакать при нем не хотелось, а слезы искали выход. Но, тут же последовал стук: － Открой дверь, Крис. Это были его первые слова. － Думаешь, что-нибудь с собой сделаю? － Ты уже и так постаралась... － буркнул он, так и не зайдя к ней. Она все-все понимала. И совершенно не знала, как себя вести. Накручивала себя, ненавидела. Никак не могла вернуть себе естесственное состояние. И эта неестественность сводила с ума ее еще больше. － Да, что же это, － думала она, － он так и будет меня игнорировать? Ведь я же люблю его. А он... И он любит, и ему больно... Зачем? Я же сто раз пожалела, сто раз извинилась... Выйдя, нашла его за фоно. Подошла, руки на плечи положила. Хотела голос его слышать. Просто необходимо было поговорить. Но, куда там, плечом дернул, руки ее скинул, даже головы не повернул. Она топталась за спиной, а он так же упорно ее игнорировал. Ушла со слезами на глазах. Не получалось примирения. Стояла в кухне у открытого окна, лбом ощущая холод стекла, а сердцем, ноющую боль. Это... конец? Мысли все возвращались в тот день, когда она с такой же тяжестью на сердце приняла неверное решение. Как ни крути, везде виновата сама. Увидела в отражении стекла, как он стоит в дверях, смотрит на нее. Когда повернулась, он ушел. － Поговори со мной! Я виновата, знаю. － пошла за ним, но уперлась в закрытую дверь спальни. Через пару минут он вышел, взял джинсовку и в дверях уже, на выходе, бросил: － Будь готова к двенадцати. Я заеду. － Всегда, значит, рядом будешь? А обещал... Как пощечина, слова эти его отрезвили. Ведь и правда обещал. И по-прежнему знает, что рядом будет. Но, не сейчас. － Ты тоже обещала, － подошел. По щеке пальцами тонкими провел, в глаза заглянул. － Не врать обещала. Делиться болью своей обещала. Любить обещала. － Я люблю... － хрипло получилось. Руки его в своих задержать пыталась. Уже не знала, что сделать, чтобы разморозить его. Но все равно, в глазах его только боль металась поверх толщи льда. Холодом, не любовью, от него веяло. Опустила глаза. － Больше жизни люблю, Максим... － Ой ли. － глаза отвел. － Я заеду. Дверь закрыл. Спиной к ней прислонился. А через минуту услышал, как она на пол себя уронила, выть стала. Как волчица раненая. Дав, наконец, выход своим слезам. Сполз по двери, уши руками заткнул, чтобы ее не слышать. Но тщетно, оно в мозгу как-будто через усилитель отдавалось. А еще через пару минут стихло все. Максим закурил, затяжку глубокую сделал и услышал, как она в кухне окно дернула, единственное без стеклопакета － старое, так, что стекла дзынькнули. И крик. И он подорвался... Трущев с Кошелевым сидели в Серегином баре, слегка уже пьяные. Решали по поводу регистрации. － Чо, прям совсем отмечать не хочет? － Неа. Сказал, без гостей, без музыки. Только распишутся... － А Крис? － Вот не думаю, что она сейчас может что-то изменить. － Прям настолько все хуево? Илья выпил, не закусывая, и даже не поморщившись. Кивнул, мол, хуево не то слово. － Вот идиот. Он же любит ее. Сука. － Ну а как ты думаешь, ему просто сейчас? － Вот у них у обоих эта, блядь, болезнь, все усложнять... － Ты, Сережа, кажется, в разводе был? Трущев дернулся, на Илью с болью как-то посмотрел. Тоже хлопнул без закуси. － Не надо сравнивать. － Ага. Своя боль всегда больнее... Молчание у бара затянулось. － Повтори, － кивнул Серега на пустые стаканы бармену. － Да я понимаю... Но, они же порознь сдохнут к черту. Что малая, что этот кретин. － Тут, знаешь, не понятно еще, кто больший кретин. － Короче, я все равно соберу, кого смогу. Не откажется же он, если прямо перед фактом поставить, что друганы его просто поздравить хотят? В клубе, допустим... У? － Даже предположить боюсь. Там прям холодом собачьим веет на расстоянии. － Зато пишет, как подорванный. Два дня － две демки... Не знаю, плакать ли, радоваться продуктивности такой... － Я спросить хотел... － Илья замолчал на минуту. Серега глаза вскинул: － Ну? － Ты почему на Нази не женишься? Вроде, ребенок уже общий? － Не знаю. Как-то не обсуждали мы... － задумался, － У обоих уже по браку за плечами. У обоих опыт неудачный. Видимо, и она не спешит особо. Сам говоришь, своя боль сильнее. Хотя... Слушай, а ты правильный вопрос задал. Мы как-то уже привыкли вместе... Да... Пожалуй, пора, да, Илюх? － Ну, меня это слегка удивляло. Вы уже так давно вместе. И, вроде, отношения у вас нормальные. － Нормальные отношения? Пф, ну ты мастер, блядь, ораторского искусства. Вот у меня с тобой нормальные отношения. У нас с Максом... А Нази я люблю. Она меня из такой задницы в свое время вытащила, к жизни вернула. И Макс, кстати. Так что, нет, с Максом, скорее, не нормальные отношения － он мне брат. И я вот, сука, сейчас так заморачиваюсь, не знаю, что для него сделать. Одно радует, с этим криминалом, наконец-то, покончено. － Да уж. Кто бы знал, что так все случится, свои же и грохнули. － Мамашу эту, Наташу, жалко. Баба же явно из-за любви в криминал полезла. Я себе до сих пор Сережу в Кристининой жизни простить не могу. Я ж его вообще другом считал. И даже, когда... － О покойниках плохо не говорят, Илюх. А он уже наказан. Выпили еще по одной. Трущев засобирался. － Поеду, все таки, до них доеду. Ты со мной? － Нет, － мотнул головой, － не буду лезть сейчас. Ты, хоть, под предлогом работы завалиться можешь, а я чего? Посочувствовать? Ага. Мне тут же маршрут нарисуют. － Забей. Главное, понять, надолго ли все это дерьмо растянется. А в том, что они любят друг друга, никто не сомневается. Трущев взял телефон, набрал Максу, предупредить о визите. Тот снял трубку после первого звонка. Вместо диалога, Трущев выслушал монолог отборного мата, где нормальные слова лишь связывали ненормативные фразеологизмы. － Поехали, блядь... Там Крис... Услышав звон разбитого стекла, Максим ввалился назад, в квартиру, и чуть было не закричал от увиденного. Кристина сидела на полу и прижимала к себе руку, из которой обильно текла кровь. － Ну, блядь, Крис... － Я не нарочно. Просто сильно дернула, сказала она, размазывая и слезы и кровь по зареванному лицу. Зрелище было пиздец. － Правая? Макс включил доктора. Из кухонного полотенца сделал жгут. Поискал в своей аптечке бинт, перекись. Подумал, что такой порез не мешало бы зашить, но кетгута под рукой не было. Набрал Женьке. － Прости, мать, что разбудил. Ты дома? － получив утвердительный ответ, попросил спуститься. － А шовный есть какой-нибудь? Захвати. У нас авария. Женька прибежала через минуту. Вбегая, услышала отборный мат. Оказалось, звонил Трущев. Сама не сдержалась, тоже выругавшись, осмотрела порез. － Глубокий. Как тебя угораздило то? －Но Кристина ей не ответила. Она уже не плакала. Осторожно смотрела на Макса, вытирающего ей слезы, хватаясь за него здоровой рукой, как за спасительную соломинку. И он ее не оттолкнул. Наоборот, притянул к себе, зарылся в макушку и выдохнул рваное: － Прости. － Что у вас опять?－ отстранила от нее Макса, у которого дрожали руки. － Я зашью. Обезболивающее есть? － Вон, － махнул он на аптечку. － Набери, я руки помою. Пришлось встать. Понял, что ноги ватные. Придерживаясь за стену, добрался до аптечки. Набрал в шприц ультракаин, передал Женьке. Вернулся к Кристине, обнял, как умел только он, как-будто пряча ее от всех невзгод, уткнулся у шею ее. Пока Женя зашивала широкую рану, даже не посмотрел, что она там творит. Смотрел на Крис, как та закусила губу от боли. И целовал ее в лоб, хоть как-то пытаясь успокоить. － Скажите спасибо, что сухожилья не задеты. Эй, отлепитесь уже друг от друга. Нормально все. － Спасибо, Жень. Утром зайдешь, перевязать? － Ну, я, блин, по жизни ее лечащий врач. Это, замечу, при наличии собственного специалиста в квартире. Походу, у меня девиз по жизни, ”Кристина, живи”... Позвонишь, когда надо. Я дома буду. И поаккуратнее там. А, кстати, чего это вы оба в Москве? － Женимся утром. － Не, ну нормально! Свадьбу зажали, сволочи! Друзья, называется. － Жень, не ори только. И так мозг выносит. Свадьба после выставки. Обещаю, тебя известим первой. Крис обняла Макса здоровой левой, уткнувшись носом ему в шею. － Ооо, ну все, нежности без меня. Пойду, досплю. － А ты можешь так забинтовать, чтобы я хоть кольцо ей смог надеть? － Утром все. Ушла спать. И ушла. Спать. А они остались. Остались молчать. Когда он, наконец, поднял на нее глаза, она отвела взгляд в сторону. Но, Макс настойчиво повернул голову ее за подбородок. － Посмотри на меня. Она, смущаясь, встретилась с его взглядом. － Я еще раз, не знаю уже который, прошу тебя выбросить из головы все свои страхи. Только тогда я смогу выбросить свои. Она кивнула головой, не в силах вымолвить хотя бы слово. Когда в дверь вломились Сережа с Ильей, они все также сидели на полу кухни, среди осколков. Обнявшись. － Уже все хорошо, ребят. － Блядь, если ты мне сейчас не дашь валерианки, я вас обоих укокошу, － замахнулся на друга Трущев. － Тин, что? － Это случайно получилось. Я раму сильно дернула... － Чо, у рок звезды бабла на стеклопакет не хватает? － Отъебись, Сережечка. Я и так, чуть клиническую смерть не пережил. － А мы, типа, просто так сорвались. Тебе телефон нахуя? Два слова сказать, ”все нормально”, в падлу? Господи, женитесь уже быстрее. Сил нет больше за вас переживать! － Наивный. О спокойствии мечтает...－ Кристина впервые за эти беспокойные дни звонко рассмеялась. Парни переглянулись и выдохнули с облегчением. Хотя, Трущев по инерции еще продолжал что-то там бубнить. － Ну все, идите уже спать. К двенадцати возвращайтесь. А то мы без вас женимся. Кристина подошла обнять ребят. － Воу-воу, полегче. Сейчас меня кровищщей перемажешь. А мне еще домой возвращаться, － завопил усатый. А присмотревшись, спросил: － Чо, выставку откладывать придется? － Почему? － удивилась Кристина. － Я успею. － Ага, без руки-то... － Эй, я левша вообще-то, если ты забыл. Что, дед, с памятью все проблемней? － Как-будто я знал, － улыбнулся Трущев. － Пошли, Илюх. Похоже, мы здесь лишние. И пошли. А Макс повел Кристину в ванну, оттирать запекшуюся кровь с нее и с себя. И он знал, что любить ее будет сейчас. Нежно и трепетно. Ибо, все это время сходил с ума без нее, рядом с нею, сойдя с ума раз и навсегда. И все остальное было неважным. Он знал точно, что это любовь...