Избушка в лесу

      - Я хочу есть. - Тилль как-то грустно и устало посмотрел на рисующую кусочком мела в обрывке тетради девушку. Та сидела, свесив голову так, что длинные пряди волос щекотали уши. Подергивала ногами и, закусив губу, увлечённо чертила. Одна линия, вторая, третья - портрет складывался отличный. Но слова людоеда заставили её оторваться от рисунка. И нервно посмотреть на говорившего.       - Я... Я ждала, что ты это скажешь. Но думала, не так рано. - Кристина отложила уголь и вытерла испачканные пальцы. Плечи её опустились, и Тилль подумал, что та боится. Она и вправду боялась. Но не за себя, а за... Нет, об этом лучше не думать.       - Ну вот. Теперь я тебя ещё и напугал. Отлично. - Едко фыркнул Тилль, мысленно отвесив себе хороший подзатыльник. Он изо всех сил старался избегать этих тем, посвятив все время, что Кристина сидела с ним, укреплению появившихся хрупких отношений. Больше жизни Тилль боялся оттолкнуть от себя маленькое пугливое человеческое существо, которое только начало ему доверять. Доверять так, чтобы признаться в любви. И он не мог испугать сейчас Кристину, это драгоценное сокровище, которое людоед не заслужил. Не после всего, что было. Не после этого трепетного, полного отчаяния "люблю". Но не мог Тилль и игнорировать потребности организма. Ему была нужна еда. Тело медленно восстанавливалось, но для полного излечения требовался и полный желудок. А охотиться при Кристине значило разрушить все, что только было между ними.       - Тилль. Послушай, я... Не могу сказать, что это хорошо или нормально. Мне трудно с этим смириться. - Девушка грустно взглянула на людоеда. Привстала и внезапно подошла ближе, подняв голову, чтобы посмотреть Тиллю в лицо. Она был ниже даже, если тот сидел. Поэтому приходилось вставать на цыпочки или просить любимого нагнуться, когда хотелось поцеловать. Вот и сейчас Тилль послушно склонил лохматую голову, словно большая собака. Или, скорее, волк. Огромный волк с очень острыми зубами, который почему-то не спешит трогать Красную Шапочку, забредшую куда не следует.       - Но я люблю тебя. Люблю больше всех остальных. Просто пообещай мне, что тот, кого... Что этот человек заслужит такую участь. Хотя бы так, раз уж нельзя иначе. - Эта самая Красная Шапочка в лице Кристины погладила волка по плечу и быстро, невесомо поцеловала. Тут же залившись краской смущения. Краснела она как-то удивительно красиво, хотя никто другой, кроме Тилля, так бы не сказал. Но он не видел в хрупком теле ни одного изъяна.       - Хорошо. Обещаю. - Тилль серьёзно кивнул, понимая, что нарушить эту клятву уже не сможет.       Успев устать, людоед добрался-таки до дома, еле перебирая заплетающимися ногами. В этот раз путь показался едва ли не бесконечным и даже не из-за того, что проглоченная добыча была сильно крупнее, чем в предыдущий раз. Нет, сейчас Тилль специально притормаживал и тянул время. Потому что боялся, что Кристина ещё не заснула, а значит, могла снова увидеть его в таком состоянии, чего людоед искренне не хотел. Только-только выстроив с этой хрупкой девушкой хорошие отношения и услышав от неё наконец признание в любви, он боялся напугать её, оттолкнуть.       Поэтому в этот раз он миновал крыльцо, тихо пробираясь в темноте. Проходя под окнами, Тилль пригнулся, едва не касаясь полным брюхом земли. Но стекла были темны, а значит, Кристина спокойно спала. Надо было, чтобы это так и оставалось. Изо всех сил стараясь не шуметь, что было довольно проблематично для туши весом в добрый центнер, если не больше, да и ещё с дополнительными кило в желудке, Тилль добрался до заднего двора. Здесь была глухая стена, а значит, нельзя было ничего увидеть. Возле неё была сложена огромная поленница ровных бревнышек, полностью закрывающая ещё с одной стороны. Тяжело упав на грубо сколоченную, но крепкую скамью, Тилль тихо охнул, повертевшись и стянув с себя грубую куртку. Еда грела лучше любой одежды и опьяняла сильнее самого хорошего человеческого вина. Широкие ладони с силой прошлись по заполненному животу, немного надавливая, чтобы острее прочувствовать восхитительную полноту и сытость. Жертва уже не шевелилась, но ощущения все равно были отличными.       Развалившись на скамье, Тилль наслаждался прекрасным чувством, сменившим собою долгий голод и усталость, оставшиеся ещё с затяжной болезни. Но теперь, после плотной еды, организм людоеда обещал окончательно прийти в себя и восстановиться. Что не могло не радовать. Забывшись, Тилль неловко дернулся. И тут же замер, потому что пьяный организм не слушался, и рука задела несколько поленьев, с грохотом упавших на землю. Но вроде бы все было нормально, и людоед уже вновь расслабился. Только зря. Потому что в доме через секунду зажегся свет, и по ступенькам раздался стук лёгких ног.       - Кристина, стой! - Тилль с трудом выдавил из себя хриплые слова, надеясь удержать девушку от новой психологической травмы. Но та не послушалась. Ведь и так было предсказуемо, что она увидит. Но Кристина не хотела в этот раз дрожать от страха. В конце концов, она должна была принять и эту часть её возлюбленного, раз сама клялась в любви ему, бредящему и слабому, в самые тяжёлые для обоих дни. Она должна научиться как-то это принимать. Нельзя же любить в человеке только хорошие стороны. И в людоеде тоже. Поэтому она смело шагнула вперёд, бросая взгляд на пытающегося отвернуться Тилля. Тот опустил голову, не желая показываться Кристине на глаза в таком виде. Уловив человеческий аромат, мозг тут же дал команду на обильное слюноотделение, отчего вся пасть тут же заполнилась вязкой жидкостью. Тилль вынужденно сглотнул, чувствуя, как с губ текут мутные капли. Это, должно быть, выглядело отталкивающе.       - Зря. Зря ты пришла. Тебе это видеть не надо. - Он покачал головой, еле ворочая заплетающимся языком. Ему было невероятно стыдно за себя, свой вид и за выражение глаз Кристины. Но тут девушка поступила так, как людоед от неё точно не ожидал. Вместо того, чтобы с омерзением отвернуться, Кристина внезапно подошла к нему и вложила тоненькую ручку в руки Тилля. Крепко сжала. И потянула его, заставляя встать. Тилль подчинился, медленно поволочив ноги за человеком. Поступок Кристины вызвал в душе невероятную радость. Его девочка больше не боится, она принимает Тилля таким, какой он есть. И это делало просто счастливым. Завалившись в дом, людоед тяжело плюхнулся на скрипящую кровать, ожидающе взирая на Кристину. А та подошла, близко близко, и невесомо прижалась губами к его лбу, оставляя горящий, словно прикосновение тлеющего уголька, поцелуй. А потом Тиллю в грудь упёрся длинный тонкий пальчик.       - Не смей больше ночевать на улице, понял? Я не хочу, чтобы ты опять заболел, и с тобой что-то случилось. - Тилль улыбнулся нетрезвой улыбкой. Забота и напускная сердитость хрупкой девушки выглядели очень мило. И хотя здоровью Тилля бы ничего не угрожало, даже спи он на снегу, эта нежность и беспокойство о нем были приятны. Поэтому он согласно кивнул.       - Понял. - Кристина тоже растянула узкие губы в широкой улыбке. А потом осторожно присела рядом, почти касаясь плечом Тилля. Тот преодолел собственную, смешно сказать, нерешительность, протянул руку и обернул её вокруг плеч Кристины, притягивая её поближе. А та словно этого и ждала. В прошлый раз подобная ситуация до чертиков напугала девушку, но сейчас она твёрдо решила убедить Тилля в том, что этот страх в прошлом. Поэтому прильнула к горячему телу, перебравшись на чужие колени. Сидеть так стало несколько удобнее, хотя и неустойчивее. Кристина медленно положила руки на округлый живот людоеда, осторожно, словно пробуя, поглаживая мягкое, но плотное брюхо, мысленно удивляясь ощущениям. В прошлый раз мозг воспринимал это как нечто ужасное, да Кристина и сейчас хорошо понимала, кем именно так плотно поужинал Тилль. Но она пыталась отстраниться от этих мыслей и сосредоточиться на своих собственных и чужих ощущениях. А у Тилля, судя по всему, ощущения были превосходными.       Он щурился, закатывал глаза, чуть облизывался и даже, кажется, мурлыкал. Да, Кристина не ошиблась, Тилль действительно издавал звуки, похожие на мурчание кошки. Его мощное горло вибрировало, исторгая из себя это странное мурлыканье. Громкое "пур-пур-пур" звучало в такт медленным движениям рук Кристины, пока та поглаживала полный живот Тилля, удовлетворённо развалившегося на кровати и всеми способами показывающего свою радость. Это было так забавно и так необычно, что Кристина не сдержалась и хихикнула, протянув руку и почесав Тилля за ушком. Тот удивленно перевел на неё расфокусированный взгляд.       - Ты мурлыкаешь. Ты как большая кошка. - Кристина еще раз погладила Тилля, ероша темные пряди волос и желая подольше насладиться приятными звуками. Тилль же только подставился под тонкие руки, свои уместив на чужой талии, собственнически притягивая к себе девушку. Ему невероятно нравилась нехитрая ласка Кристины, которой та, не скупясь, его одаривала. Вкупе с легким опьянением это было просто восхитительным чувством, так что людоед сам себе сейчас казался едва ли не самым счастливым существом на планете.       - Надо же. Никогда не знал, что умею мурлыкать. - Пробормотал Тилль, хотя от такого удовольствия, думается, замурлыкал бы любой. Конечно, что могло быть лучше, чем когда ваш любимый человек рядом, ласкает вас, и ваш желудок полон до приятной сытости. Кристина была тоже рада, уже окончательно сумев подавить в себе воспоминания первого созерцания Тилля после трапезы, и теперь понимала, несколько милым, немного неповоротливым и нетрезвым, но главное, каким безобидным и добрым тот был сейчас. Естественно, что жертва Тилля это бы не подтвердила. Но Кристине очень хотелось оправдать возлюбленного. Она не знала, кем на этот раз был "ужин", но надеялась, что тот заслужил свою участь.       От долгого сидения в одной и той же позе затекала спина, и Тилль потянулся, забрасывая ноги на кровать. Тощую девчушку он поудобней притянул к себе, мысленно удивляясь тому, как мало та весила, раз почти не чувствовалась. Кристина взволнованно заерзала. На самом деле она немного боялась, что Тилль решит перейти к более серьёзной стадии этих поглаживаний. А к этому Кристина ещё была не готова. Не потому что боялась, нет. Просто для неё это был очень серьёзный шаг, решиться на который она пока не могла. Но Тилль тоже это понимал и, к облегчению Кристины, пока не собирался от неё это требовать. Пока он ластился к девушке, потираясь взлохмаченной головой о худенькое тело и втягивая нежный вкусный запах. От одного этого запаха уже текли слюнки, так он был прекрасен. Природа все же реагировала на неё не только как на возлюбленную, но и видела в ней восхитительный маленький десерт, который, будь желудок пустым, идеально бы в нем поместился. Тилль заставил себя отогнать эту мысль, даже не рассматривая Кристину в качестве еды. Но теперь ему хотелось это почувствовать, так сладко это представлялось. Если бы это было возможно, он бы, конечно, не стал переваривать Кристину и ничем бы ей не навредил. Он бы заботился о ней, спрятав это маленькое сокровище внутри себя и укрыв от всех бед. Тилль внутренне вздохнул. Почему его организм сразу уничтожал все, что в него попадало? Ведь, если бы не это, Тилль мог бы, не боясь, исполнить эти мысли, и почему-то ему казалось, что и Кристина получила бы своё удовольствие от этого.        А в это время Кристина прижалась к широкой груди, с легким волнением глядя на Тилля. Её тонкие, лежащие на плечах людоеда пальцы казались невесомыми по сравнению с большими ладонями, обнявшими такую же узкую талию. Тилль склонился, крепко обняв маленькую фигурку, зарываясь носом в светлые пряди волос, сильно отросших за последнее время. Втянув носом приятный запах, невольно напоминающий о тех сладостях, что готовила когда-то Кристина, он мягко коснулся зубами мочки уха, прикусив ее совсем легонько, чтобы не поцарапать. По телу девушки пробежала еле заметная дрожь, но она не отстранилась и отклонила голову, позволяя мужчине делать с ней, что угодно. А сама хитро взглянула из-под покрытых трещинками очков. И протянула руку, коснувшись колючей щеки, поглаживая прочертившие кожу морщинки. Потом скользнула чуть ниже, очерчивая пухловатые губы и щекоча линию мощных челюстей. Тилль улыбнулся, подставляясь под боязливые поглаживания. А потом извернулся и захватил тоненькие пальчики в плен мягких горячих губ. Кристина зарделась, не зная, как реагировать на эту ласку. Стоило Тиллю чуть сильнее сжать зубы - Кристина осталась бы без руки. Но тот словно чувствовал опасения своей девочки, очень аккуратно посасывая сладкие для него пальцы, скользя шершавым языком по нежной коже и наслаждаясь приятным вкусом.       Наконец, с тихим причмокиванием он выпустил руку Кристины и довольно облизнулся. Девушка только хихикнула, уже не чувствуя страха перед людоедом. Тилль обращался с ней нежно, словно с фарфоровой игрушкой. Но при этом игрушкой для него Кристина не была, и он дорожил каждой секундой, проведённой вместе. Теперь, когда она наконец-то перестала его бояться, Тилль был просто счастлив.       - Сладкая. Такой сладкая. И моя... - Он крепче прижал девушку, будто боясь, что, та может оказаться сном, слишком прекрасным, чтобы его могло заслужить такое существо. Но сном эти секунды точно не были. И тихое рваное дыхание Кристины это подтверждало. Та словно окончательно лишилась сил и воли, распластавшись на чужом теле и чувствуя себя почти игрушкой в таких сильных руках. Но игрушкой любимой. Словно маленькая фарфоровая кукла, такая хрупкая и так легко ломаемая. Такие игрушки обычно очень любят дети. Но очень быстро разбивают ломких кукол. А вот взрослые знают цену таким вещам. Поэтому тщательно охраняют свои статуэтки от повреждений. Кто-то слишком усердствует и навсегда закрывает игрушку на полке, не давая никому до неё дотронуться, пока она медленно покрывается пылью. А кто-то достаёт каждый вечер, нежно гладит фарфоровое личико и улыбается стершимся чертам, обновляя их тёмной гуашью. Такие ценители не только с хрупкой куклой, но и с человеческим сердцем сумеют обращаться осторожно.       - Прости, я, наверное, слишком... - Тилль выпустил девушку из объятий, убрав ладони с худых плеч. Он словно пытался вернуть Кристине личное пространство, только что сузившееся для обоих до расстояния взгляда. А для неё - и того меньше. Но внезапно вернувшийся лёгкий холод, когда её лишили тепла, заставил Кристину поежиться. Хотелось, наоборот, навсегда остаться так, вместе, крепко прижатым к другому человеку, чувствуя стук чужого сердца и жар чужого тела. Объятия Тилля дарили ощущение защищённости и безопасности, сколько бы разум не кричал о том, что рядом с людоедом не может быть безопасно и он сам представляет угрозу. Кристина неохотно стекла, будто не имела костей, на кровать, упав рядом.       - Все нормально. Мне было приятно. - И это было правдой. Сколько бы девушка не представляла себе раньше подобных моментов, надеясь, что её хоть кто-то полюбит, но ни в одной фантазии она не чувствовала себя так. Залюбленной, заласканной, согретой и трепетно охраняемой, будто Тилль мог уберечь её от всех напастей. Наверное, Кристине и был нужен кто-то такой. Вроде людоеда. Слишком сильный, чтобы позволить навредить своей половинке, и достаточно чтобы охранять в первую очередь от самого себя.       - Ладно, давай, наверное, спать. Уже поздно. - Тилль широко зевнул, показав алую глотку. И осторожно развалился на кровати, постаравшись удобно устроить наполненный живот. Слишком сытый, он лениво перевернулся и по старой привычке прижал к глухо урчащему брюху Кристину. Та позволила людоеду притиснуть её к себе, и сама трепетно обняла довольно прикрывшего глаза Тилля.       Почему-то, она совсем не испытывала на этот раз робости или отвращения, наоборот. Казалось, что лежать вот так, уткнувшись в мягкую упругую плоть чужого живота, поглаживая горячую кожу, было приятно. Нет, конечно, Кристина мысленно посочувствовала тому, кого... Но счастливый и, главное, наевшийся Тилль казался куда важнее, даже чем чья-то жизнь. Все же, оказаться самой в чужом желудке не слишком хотелось. Тилль бы не стал её есть, но в состоянии голода он мог себя не контролировать. И Кристина охнула, представляя, что тот мог бы легко проглотить её тщедушное тельце целиком. Крепче прижавшись к мурлыкающему сквозь поступающий сон людоеду, девушка закрыла глаза. Нет. Тилль бы никогда её не тронул, в этом она уверена. А значит, бояться Кристине нужно было точно не его. И просто стараться любить, смиряясь с некоторыми... Потребностями любимого чудовища.