Highly Unusual

Питер и Дерек возвращаются в дом одновременно. Талия ждет их двоих. Честно говоря, ее волнует только то, как поживает Дерек. — Ну? — спрашивает она, когда они заходят внутрь. Дерек идет позади дяди. Питер широко и фальшиво улыбается. — Все прошло великолепно. Талия закатывает глаза и смотрит на сына. — Дерек? Дерек пожимает плечами и демонстрирует бумаги в руке. — Мне нужно кое-что заполнить. — Ты нашёл омегу для ухаживания? — спрашивает Талия, весело затаив дыхание. — Это замечательно! Расскажи мне все! Дерек хмурится, а Питер смеется. — Оставь его в покое, Талия, — говорит он. — Почему? Я просто хочу знать, что случилось. Кто это, она из Бикон Хиллс? Дерек, похоже, предпочел бы, чтобы ему вырвали когти, чем обсуждать это с матерью. Питер бросает на сестру взгляд, призванный заставить ее замолчать. Это почти работает. Талия вздыхает и машет рукой. — Хорошо. Ничего мне не рассказывай. Я всего лишь твоя мать, — она поворачивается к Питеру, — а как насчет тебя, тебе повезло? — Собственно говоря, да. Но я тоже ничего тебе об этом не скажу. Слишком рано для этого. Питер смеется и проходит мимо нее к лестнице. Он не уверен, зол ли он или в восторге от того, насколько она шокирована. Питер почувствовал присутствие племянника и услышал, как Дерек подошел к нему сзади. Он ожидает, что племянник уйдет в свою комнату, но Дерек следует за Питером. Питер удивлённо поднимает брови, когда Дерек закрывает за собой дверь. У Питера одна из немногих звукоизолированных комнат в доме. По крайней мере, теперь он знает, что они с Дереком могут говорить, не боясь что их услышит Талия. — Да? Дерек садится на кровать Питера и вздыхает. Он выглядит уставшим. — Я ненавидел почти все в этом месте сегодня. Питер долго наблюдает за ним, затем решает сесть рядом. Он кладет руку на спину Дерека, чтобы успокоиться. — Я так и думал, что ты это сделаешь. Тебе бы очень не понравилась церемония открытия. Дерек хохочет и наклоняется к Питеру. Тот понимает, что его сейчас легко обнять за плечи. — Он невероятно пахнет, — тихо говорит Дерек. — Так и есть, — признает Питер. — Я не хочу с тобой драться. — Сомневаюсь, что до этого дойдет, — криво говорит Питер. — Нет, я имею в виду, — Дерек снова задыхается, хотя на этот раз он звучит расстроенным. — Мой волк был вполне доволен твоим запахом. Я не расстроился. Когда я думаю о том, что любой другой альфа может прикоснуться к нему, я чувствую, что начинаю терять контроль. — Хм, думаешь, так происходит, потому что мы стая? Дерек пожимает плечами и прижимается ближе. Он всегда был тактильным, но с Питером более особенно, и стал гораздо больше после пожара, по крайней мере, когда Питер достаточно исцелился, чтобы прикасаться к нему. — Ну, это, наверное, облегчает дело, — говорит Питер. Затем произносит с улыбкой: — Приятно знать, что ты не хочешь меня разорвать. Дерек тихо фыркает. Он издает сонный, довольный запах, и Питер не хочет отправлять его в свою комнату. Дерек устал от общения с обществом. Питер просто хочет завернуть его в одеяло и убедиться, что ему удобно. — Ему не показалось любопытным мое лицо, — неожиданно говорит Питер. — А что насчет твоего лица? — сонно бормочет Дерек. Питер урчит и ждет, когда Дерек поймет. Когда он это делает, от него начинает исходить знакомый запах вины. Питер несильно сжимает его в объятиях. Сколько раз бы Дереку не говорили, что Кейт не его вина, он все рано еще не верит в это, не до конца. Питер игнорирует кислый запах и не позволяет Дереку отстраниться. — Это значит, что он уже в курсе. Я не знаю, насколько он осведомлен, но быть ребенком шерифа значит, что он, вероятно, знает больше, чем большинство. Дерек пытается отстраниться настойчивее, и на этот раз Питер позволяет ему. — Думаешь, он знает о Кейт? И насчет меня? — Возможно, не в деталях, — говорит Питер. — Но если ты серьезно собираешься ухаживать за ним, рано или поздно тебе придется рассказать ему об этом. — Я голосую за позже, — хмурясь, говорит Дерек. Он снова взял бумаги в руки и уставился на них сверху вниз. — Все это для того, чтобы ухаживать за кем-то. Это так неестественно. Питер улыбается. — А ты бы предпочел брачный забег? — Да, возможно, — в этом есть для него смысл. Хорошая погоня понравилась бы его волку. Документы Питера сложены в куртке, которая лежит рядом с ним на кровати. Он тянется и вытаскивает их. Там пять страниц, и он быстро просматривает их. Он знает, что это только начало. Ухаживания в наши дни регулируются правительством, что означает много бюрократии. — Хочешь заполнить их вместе? — спрашивает Питер. — Сейчас? — Дерек спрашивает, как будто это последнее, что он хочет сделать.  — Завтра.  — Окей, — Дерек еще раз хмурится, прежде чем отложить бумаги, — думаешь, у него будет много поклонников? — Наверное, — Питеру не нравится эта мысль, но он уверен, что у него и Дерека больше шансов, чем у большинства, — не забывай, что большую часть времени он проводил с нами на балу, хотя в этом не было необходимости. Дерек кивает, хотя все еще выглядит обеспокоенным. Питер наклоняется и целует его в висок. Дерек слегка вздыхает. Он излучает изнеможение всегда после того, как ему приходится общаться на публике в течение длительного периода времени. Питер встает, берет бумаги, подходит к столу и кладет их на стол. Он смотрит, как Дерек медленно моргает, его веки тяжелеют, а грудь напрягается. — Хочешь остаться? — спрашивает Питер. — Мне нужно переодеться, — отвечает Дерек. Это не был прямой ответ, но Питер знает, что он имеет в виду. — Можешь надеть что-нибудь мое, — предлагает Питер, давая Дереку понять, что ему не нужно возвращаться в свою комнату. Дерек кивает, слегка улыбаясь. Сейчас все в нем кажется мягким. Он позволяет себе быть таким уязвимым только вокруг стаи, и даже тогда только избранным. Его волк осторожен с другими, но это понятно. Такие моменты напоминают Питеру, как сильно он хочет защитить своего племянника. Дерек вылезает из костюма и галстука, и Питер тоже решает переодеться. Как только они заканчивают, Питер поворачивается к кровати и зевает. — Спасибо за это, — бормочет Дерек, ложась на подушку. Питер выключает свет и ложится рядом с племянником. — В любое время. Дерек поднимает руку Питера и подносит ее к лицу. Он делает глубокий вдох, и Питер хмурится, не понимая, зачем он это делает. — Я чувствую его запах на твоей коже, — объясняет Дерек. Обоняние Дерека гораздо более утонченное, чем у старшего Хейла, но когда Питер принюхивается, он улавливает намек на запах Стайлза. Это заставляет его улыбнуться. Дерек прижимается ближе к нему и кладет голову на плечо Питера. — Ночи. — Спокойной ночи, милый, — тихо отвечает Питер, хотя и уверен, что не заснет сразу. Так много всего произошло сегодня вечером, и он надеется пролистать свои воспоминания, чтобы изучить их. Но уютное тепло Дерека рядом, его медленное, ровное дыхание убаюкивают Питера, и он проваливается в сон.

***

После того, как бал завершается, Стайлзу предоставляется время, чтобы навестить отца. Уже поздно, и Стайлз привык ложиться спать в определенное время, но из-за сегодняшних обстоятельств Натали разрешила омегам провести дополнительный час со своими семьями. Даже Джексону, чья течка, по-видимому, была вовремя остановлена. — Ты выглядишь усталым, малыш, — говорит Джон, когда видит, что Стайлз подходит к нему. Стайлз измученно обнимает его. — Пора спать, — он хотел бы пошутить. Джон похлопывает его по спине и целует в макушку, прежде чем отступить. — Так, значит, два Хейла, да? С румянцем ничего не поделаешь. — Да. Мне понравились они оба. — Возле тебя еще был какой-то ревнивый альфа. Ты должен получить больше, чем просто Питер и Дерек в качестве женихов. Стайлз морщит нос. — Я не хочу даже этого представлять. — Сынок, суть в том, чтобы найти лучшую пару. Как ты собираешься это сделать, если ты закрываешься от всех, у кого не фамилия Хейл? Стайлз дуется. — Но они мне очень нравятся, — но он понимает, что его отец прав. — И не забывай, что тебе может не понравиться ни тот, ни другой, как только ты узнаешь их получше, — осторожно говорит Джон. Стайлз улавливает что-то в его тоне и прищуривает глаза. — Что ты имеешь в виду? — С их историей наверняка будут… проблемы. — Ты что-то знаешь, — обвиняет Стайлз, указывая пальцем и тыча папе в грудь. — Рассказывай. Джон выглядит вынужденным. — Сколько ты помнишь о том инциденте, который случился с семьей Хейлов? — Немного, — говорит Стайлз. Это произошло до того, как умерла его мама, но она была больна, и он, и его отец были заняты этим. Папа в то время был еще помощником шерифа и не отвечал за расследование. Тем не менее, Стайлз был осведомлен, так как в то время в газетах очень часто писали про это. Для маленького городка произошедшее было шокирующим. — Это было нападение и, — он ищет в памяти детали, но не находит их. — Некоторые подробности были скрыты от общественности, — говорит Джон. Затем многозначительно продолжает, — когда речь идет о несовершеннолетнем, мы пытаемся защитить его. Стайлз хмурится. В то время Питеру было бы где-то за двадцать, а Дерек был бы подростком. Он бросает на отца испытующий взгляд. — Что мне следует знать? — Ты же знаешь, я бы сказал тебе, если бы мог, — Джон вздыхает и обнимает его за плечи, — но я уверен, что это всплывет в процессе ухаживания, если зайдет так далеко. Брови Стайлза приподнимаются. — Я бы предпочел услышать это от тебя, чем от каких-то правительственных бумаг. — А я бы предпочел, чтобы ты услышал это от источника, — указывает Джон. — Если у него есть хоть капля здравого смысла, Дерек сам тебе скажет. Стайлз озадачен. Что, черт возьми, это может значить? Возможно, что-то случилось, но если это в прошлом запечатано в юридических документах, почему это имеет значение к здесь и сейчас? Только если нет побочных эффектов, и что-то не так. Дерек тоже каким-то образом попал в огонь? У него ожоги где-то, где Стайлз не мог видеть сегодня? Не то чтобы его это волновало. Ожоги Питера, кто-то может сказать что он обезображен, но Стайлз едва заметил их. Его привлекла личность Питера, когда он — черт, так смущающе подмигнул ему. Но что если это не физический аспект? Что если это что-то психическое, что если у Дерека ПТСР или травма мозга, или — мысли Стайлза прервал отец. — Не беспокойся об этом сейчас. Я вижу, как ты включил мозговой штурм, но это не... — он на мгновение замолкает, явно подыскивая нужные слова. Что он собирался сказать, «уродство»? Но не мог сказать, потому что это не так? Что бы это могло быть? — Папа, — наконец шепчет он. — Может ли он все еще… Я имею в виду, он... Он же может стать отцом детей? Это не было бы огромным препятствием, но Стайлз хочет детей. И иметь альфу, который может дать их ему, было бы хорошо. Но есть много детей, у которых нет дома, и Стайлзу все равно, родит ли он их, не так ли? Это может быть отстойно, немного или много, но... — Если бы он не мог, ему бы не позволили ухаживать за тобой, — мягко говорит отец. — Господи, откуда ты вообще это взял?  — Я просто подумал, может быть, пожар, и… Подожди, что? — Стайлз чувствует облегчение, но он также злится. — Что значит, ему не разрешили бы ухаживать за мной? — Таков закон. Так мало омег, и бесплодных альф не допускают. — Что за чушь собачья! — говорит Стайлз, взрываясь гневом. — Как они смеют… Что, если идеальный альфа для меня был бы бесплоден, что, если мы были созданы друг для друга, что, если… Отец улыбается и трясет его за плечо. — Эй. У тебя большое сердце, и мне это в тебе нравится, но ты ничего не можешь с этим поделать. Таков закон. — Закон — дерьмо, — говорит Стайлз, — и не только из-за этого. Боже, я тебя почти не вижу. Я ненавижу это место. Я ненавижу законы. Иногда я ненавижу быть омегой, это просто… Он отводит взгляд и сглатывает, моргая слезами разочарования. Просто, когда он думает, что он слышал каждое глупое правило о том, чтобы быть омегой в этот день и в этом возрасте, он узнает что-то новое, чтобы разозлиться. — Как настоящий служитель закона, — говорит его отец, и Стайлз клянется, что ударит его, если он скажет что-то глупое, — я согласен с тобой. Стайлз открывает рот, чтобы спорить, но понимает, что он сказал, и сдувается. — Ох. Джон улыбается и тянет его для другого костедробительного объятия. — Ты сведешь этих альф с ума. Стайлз смеется над папиным плечом и закрывает глаза. Боже, как хорошо, когда тебя обнимает отец. Альфа, если честно. За последние два с половиной года почти все его контакты происходили с другими омегами. И хотя иногда это абсолютно потрясающе, он так сильно скучал по этому. — Ты должен вернуться в общежитие, — говорит ему отец, затем отходит. Стайлз хочет хныкать от потери. — Да. — Получи все, что ты можешь получить, потому что сезон только начался. Ты будешь занят. А, точно. Сегодняшний вечер был только началом.

***

Дерек отправляется на пробежку ранним утром, как всегда. Его волк любит тренировки и находиться в лесу. Пока он бежит, он пытается очистить голову, но что-то его беспокоит. Перед тем как покинуть комнату Питера на рассвете, он еще раз просмотрел документы от школы омег. Прямо на первой странице было пустое место в строке «род занятий». Кроме этого, он должен указать свою зарплату. Проблема в том, что у Дерека этого нет. Он едва окончил школу с дипломом. Он не пошел в колледж, и у него нет никаких рыночных навыков, не говоря уже о том, что его личностные дефекты делают работу с общественностью большой проблемой. Единственная причина, по которой он получил приглашение на бал — его имя. И да, у его стаи есть деньги. Его родители дают ему хорошее пособие, платят за страховку автомобиля и любые другие счета, которые он накопил, и у него есть трастовый фонд, ожидающий дня, когда он свяжет себя с омегой. Ему не нужно ничего делать на самом деле. Он сможет содержать своего супруга. Но это кажется дешевым. Он не хочет полагаться на свою семью. Более того, он не хочет идти к Стайлзу ни с чем, кроме своего имени. Он не хочет быть бесполезным. Он бежит быстрее через лес, оборачиваясь и возвращаясь к дому. Он чувствует, что это то, о чем он должен поговорить с кем-то, но когда он думает, что пойдет к своей маме или папе с этим, его передергивает. Оба они, вероятно, попытаются сказать ему, какой он хороший мальчик и что он не бесполезен. Питер хотя бы выслушает и не будет нянчиться с ним. Советы его дяди, как правило, тоже довольно хороши. Он медленно бегает вокруг дома, чтобы остыть, затем подтягивается. Рутина успокаивает его, заставляет чувствовать себя более сосредоточенным. Солнце уже высоко в небе, и он чувствует запах завтрака, который готовит его отец. Он рад, что сейчас выходные, так как Питер дома, хотя это означает, что почти все остальные тоже дома. Возвращаясь в дом, он задается вопросом, где Стайлз предпочел бы жить. Может, им стоит купить квартиру где-нибудь в городе, чтобы Стайлз был поближе к отцу? Волк Дерека ощетинился при мысли о жизни вдали от заповедника. На Земле Хейлов стоит пустой дом, но он старый и ветхий. Может Дереку это исправить? Или Стайлз предпочел бы построить новый дом? Что Питер бы хотел сделать, если бы это был его выбор? — Ты выглядишь так, как будто ты не здесь, — говорит его отец с улыбкой. — Вафли или блинчики? — Он думает о своей таинственной омеге, — говорит Талия, входя в комнату. Ее волосы собраны в неряшливый хвост, и на ней нет макияжа, покрывающего ее веснушки, она выглядит намного моложе, чем есть. Сегодня утром трудно сказать, что она глава городского совета. В течение недели она — серьезна и профессиональна. По выходным, когда ее окружает только семья, она более расслаблена. — Вафли, пожалуйста, — думает Дерек, надеясь, что скоро получит их. Может, он сможет избежать вопросов о Стайлзе, если будет держать рот полным. В этот момент Лора входит через дверь кухни в помятом вечернем платье и с ухмылкой. У нее в руках высокие каблуки, она идёт босиком. — О, неужели уже так поздно? — Как только солнце встает, это называется рано, — ругается Талия. — Что же тебя так долго не отпускало? Лора улыбается еще ярче. — Я встретила женщину, на которой собираюсь жениться. — На балу, омег? — Спрашивает Джозеф, удивленный не меньше, чем Талия. — Не обнадеживайся, папа… Она альфа, — легко говорит Лора. Хотя в ее глазах мелькает давняя боль. Их отец никогда не признавал, насколько Лора лесбиянка. Он все еще надеется, что она найдет правильную омегу и успокоится. Он все реже и реже упоминал об этом в последнее время, но Дерек чувствует тоже же самое. Как и сейчас, когда улыбка сползает с его лица и он поворачивается, чтобы сделать вафли Дереку. — А что в ней особенного, Лора? — спрашивает их мать, нарушая несчастное молчание. Лора быстро обнимает Талию. — Она великолепна. Банши. Восемнадцать лет и уже член Менсы*. Она была выпускницей и собирается в Массачусетский технологический. Она собирается штурмовать мир математики и выиграть медаль Филдса.** Дерек на сто процентов уверен, что Лора даже не знала, что такое медаль Филдса до вчерашнего вечера. Это забавно для него, воображая, как симпатичная рыжеволосая альфа разговаривает с Лорой о математике, а Лора виснет на каждом ее слове. — Разве ты не завалила алгебру? — Дерек говорит, просто чтобы подразнить ее. Лора прищуривает глаза и открывает рот, чтобы либо отрицать это, либо мстить. — По-моему, звучит замечательно, — говорит Талия. — Как ее зовут? Лора бросает на Дерека еще один грязный взгляд и улыбается маме. — Лидия Мартин. Талия кивает. — Ты завтракаешь с нами? Зевнув и покачав головой, Лора отказывается. — Нет. Я провела большую часть ночи, сидя в кафе и попивая кофе с Лидией. Брови Дерека пытаются слезть с его лба. Он предполагал, что Лора провела ночь в постели Лидии, а не в круглосуточном кафе, разговаривая. И Лора говорит о ней так, как будто хочет укусить, так что, может, все это очень серьезно. Лора направляется наверх, как раз когда Питер спускается. Дерек, наконец, получает тарелку горячих вафель. Он наливает на них подогретый кленовый сироп и забывает поблагодарить отца, пока его рот не наполнился. Он поднимает большой палец и радостно кряхтит. — Чего бы ты хотел, Питер? — Талия спрашивает, когда брат садится. — У Джозефа тесто, вафли или блинчики? Питер смотрит на кухню. — Это сосиски, я чувствую? — Он заканчивает со стопкой блинов и достаточным количеством сосисок, чтобы удовлетворить двух оборотней. И когда Дерек смотрит на сосиску, ему не нужно ничего говорить. Питер кладет на тарелку три большие сосиски, и Дерек благодарно смотрит на него. Во время завтрака Талия пытается перевести разговор на бал омег, но Дерек и Питер неохотно говорят об этом. Наконец, Питер просто говорит: — Да ладно, дай нам передохнуть. Это новое. Сезон только начался. Здесь даже нечего рассказывать. Джозеф протягивает руку и гладит Дерека по волосам. — Окей. Мы можем уважать вашу частную жизнь. Мы хотим только самое лучшее для вас. Ты ведь знаешь это, правда? Дерек вздыхает. — Конечно. — Они с Питером переглянулись. — Я просто хочу… — говорит Талия и откусывает то, что она собиралась сказать, когда на нее смотрит супруг. Дерек встает и хватает последнюю сосиску на тарелке. Он может съесть его по дороге наверх. Уходя, он слышит, как Джозеф печально вздыхает, а Талия бормочет какую-то успокаивающую чепуху. Питер говорит: — Это достаточное давление на Дерека. Ему больше ничего не нужно. Дерек хмурится. Он не хочет, чтобы с ним обращались как с маленьким. Он и благодарен, и раздражен словами Питера. Он мстит дяде, используя остатки его любимого геля для душа.