Гильдийские байки

Фрид точно не помнил, когда Лаки присоединилась к «Фейри Тейл». Просто однажды, зайдя в гильдию вместе с Эвергрин и Бикслоу, он заметил серьезного вида девушку, которая протягивала руку мило улыбающейся Мираджейн. Штраусс как раз собиралась ставить ей печать. Фрид тогда даже не понял, отчего запомнил: то ли из-за того, что она с такой серьезностью следила за каждым шагом Мираджейн, то ли потому, что попросила поставить метку на тыльную сторону левой руки, как у него самого. Потом как-то вылетело из головы — общества Бикслоу, Эвергрин и Лаксаса вполне хватало, — а после был постепенно растущий гнев командира с точкой невозврата в виде «Фантазии». Им тогда всем досталось — осознание того, какими же идиотами они были, даже больше: он, Фрид, — до сих пор неприятно отдавалось внутри. Ведь мог же остановить, привести аргументы… которые все равно бы не были произнесены вслух, потому что Джастин Лаксаса всегда уважал: за лидерские качества, за силу, за то, что никогда не прикрывался именем могущественного деда, за то, что сумел сплотить таких, казалось бы, разных магов, как Райджиншу. Но «Фантазия» случилась, Лаксаса исключили, а они остались. Потерянными, которых так никто и не упрекнул. И это тогда, наверное, раздражало больше всего. Потому что хотелось услышать претензии вслух, выдержать взгляд, полный презрения, да даже банальную драку в стиле Нацу. Не было ничего. Их простили. А внутри тогда по-прежнему бурлило. Это как с письменами: чтобы действительно создать сложную и продуманную ловушку, требовалось время, необходимо было передумать сотню вещей, выбрать самую правильную комбинацию рун — требовалось начертать так, чтобы они горели, наполненные магией, существовали в этой реальности. Если начертал руны — используй. Это было всегда его главным правилом. Фрид потому и обрезал волосы — в знак покаяния. В знак того, что ему действительно жаль произошедшего.

***

Лаки подошла к нему через пару дней. Мило улыбнулась, поправила очки, сползшие на нос, и протянула небольшую бутылочку из темно-зеленого матового стекла. — Что это? — Фрид удивленно приподнял бровь. — Волшебное снадобье для прекрасных зеленых волос, — мелодично произнесла Олиетта. — Мне жаль их утерянную красоту. Джастин только смог порадоваться, что успел отставить чашку с чаем подальше. — Я специально их остриг, Лаки. — Знаю. — Олиетта улыбалась. — Их красота не стоит твоего гнева. Ты прощен, просто прими это. Фрид промолчал, потому что принимать не хотелось, потому что стоило тоже уйти из гильдии, вслед за Лаксасом. И, наверное, что-то отобразилось на его лице, потому что Лаки продолжила: — А Лаксас еще вернется, Фрид, — Олиетта немного склонила голову на бок и улыбнулась чуть шире. — И память его подведет. — Эм, подведет? — Зеленые ежики прекрасны только весной, когда вино льется рекой, — хихикнула Лаки себе в кулак. — В конце концов, намажь этим снадобьем волосы, и тогда завтра наши пути с тобой обязательно пересекутся в кафе на набережной. Сунула бутылочку ему в руки и была такова. — И что это было? — Фрид только сейчас заметил, что Бикслоу сидел совсем рядом и, судя по его невероятно довольной физиономии, все слышал. — То, что я тебе давно говорил — без волос ты похож на идиота, — Бикслоу залпом допил оставшееся пиво в кружке. — А еще тебя позвали на свидание, тормоз. Фрид повертел снадобье в руках. Ему определенно стоило все это обдумать.