***
Был уже вечер, и солнце лениво клонилось к горизонту. Облака над ним снова разгорелись нежным цветом. Откуда-то издалека тянуло свежескошенной травой, и вокруг стоял сильный запах цветов, которых нигде не было видно, но куда ни иди — он словно преданно следует за тобой. Парни неторопливо шли по узкой безлюдной улочке, наступая на длинные рваные тени, ускользавшие вперед и вперед. Скоро совсем исчезнут, и эта игра в догонялки подойдет к концу. Легкий ветерок еле-еле дотрагивался до разгоряченной дневным солнцем кожи и совсем не разгонял духоту, не дававшую легко и полной грудью вздохнуть. Воздух становился густым, как будто снова шла гроза. — Только ночью был ливень, а теперь опять душно! — почти без сил, устало возмущался Чимин, шаркая кедами по асфальту. От такой погоды ему трудно было даже подносить ко рту ложку с мороженым, которое он ел на ходу, — у него был вишневый сорбет, хотя уже третий за день. Чонгук покинул их еще полчаса назад, когда они как раз проходили недалеко от его дома, поэтому рядом сейчас шли по обе стороны Юнги и Хосок. Оба уже доедали обычный пломбир в рожке. — Так, глядишь, снова греметь будет всю ночь, — согласился Хосок, рассматривая небо, на котором, однако, пока не было ни одного признака непогоды. — Больно непостоянная эта погода, где такое видано вообще. — Скажи спасибо, что снег не идет, — буркнул Юнги. Он как будто смотрел вокруг, лениво и бесцельно, а на самом деле искоса присматривал за Чимином, стараясь идти как можно ближе. Младший все еще выглядел не очень, то ли сонно, то ли на грани обморока. — Типун тебе на твой язык без костей, Юнги-я! — воскликнул Чон и, резко отступив назад, толкнул друга в плечо, чуть не задев Пака. — Хочу еще сливового чая купить, — сказал тот, вздыхая очень громко и устало, почти остановившись. — Где мы вообще? — Вообще-то уже в пяти минутах от моего дома, — усмехнулся Хосок, — так что я скоро тоже заверну к себе, а там через перекресток будет магазин, зайдете, купите чай. — Ох, а может мне у тебя спать завалиться? Так устал, что ноги не идут, как будто заплыв через океан был. — При том, что ты почти весь день сидел то там, то тут, Чимин-а, — Хосок рассмеялся, качая головой. — Вам не так уж и далеко осталось, постарайся дойти, прогулки вообще-то вещь полезная, а сейчас и жара уже спадает. — Да ему просто лень ноги переставлять, — заметил Юнги и попал прямо в точку. — Насквозь меня видишь, да, хен? — Чимин цокнул языком, как будто недовольно, но улыбаясь и даже чуть-чуть краснея. — Если совсем идти не сможешь, донесу тебя на спине. — Не подписывайся на страдания, брат, — Хосок сказал это максимально серьезно, хотя пришлось приложить достаточно усилий, чтобы не смеяться, смотря на двух настолько влюбленных друзей, особенно при том, что они сами совершенно не замечали этого. — Ты слишком хилый. — Попизди мне тут, — Юнги стрельнул в него злым взглядом-молнией, и друг изобразил, как закрывает рот на замок и выкидывает ключ, но после этого сразу засмеялся. — Как грубо, хен, — Чимин покачал головой. — Хосоки-хен такое солнышко, а ты так ругаешься на него. Они все посмеялись, все понимали, что это сплошные шутки и ничего серьезного, однако, наблюдая, как Чон и Пак обмениваются признаниями в симпатии друг другу, Юнги чувствовал, как поперек горла встает ком, и за улыбкой скрывал самую настоящую ревность, никогда ранее не знакомую ему. «Хосоки-хен», — эхом отдалось в голове, и он все равно нахмурил брови, не удержался, хоть и старался не меняться в лице. Юнги не мог даже себе объяснить почему, но это мягкое обращение словно резануло прямо по сердцу, так банально, как тысячам, миллионам людей во все времена резало, когда они видели, слышали, понимали, что их любимый не принадлежит им безраздельно. Когда-нибудь для каждого эти глупые, выдуманные мифы рушатся, и лучше уж раньше, чем слишком поздно. Но все же, и понимая, и признавая, что причин нет, Юнги уже видел, как внутри что-то холодеет, где-то наступает лед, с которым он сам ничего не мог сделать. — Ладно-ладно, — говорил Хосок, пока его слова летели мимо ушей Юнги. — Все, мой дом через дорогу, увидимся завтра. Юнги, скажи мне «пока» хотя бы. Чимин засмеялся от того, каким хен выглядел растерянным, смотря на них и в первые мгновения ничего не понимая, и как потом сдержано кивнул и сказал «пока», делая вид, будто все нормально и как обычно. — О чем-то опять задумался, хен? — спросил Пак, когда они уже пошли дальше, распрощавшись с Хосоком. — Нет, — хмыкнул он, и оба понимали, что это ложь. Чимин только вздохнул, чувствуя, что Юнги не хочет открываться сейчас, да и вообще, похоже, потерял желание болтать на пустячные темы, поэтому не стал больше ничего спрашивать. Теперь они просто шли рядом, молча, смотря то вперед, то себе под ноги, потом без слов, понимая друг друга и так, зашли в магазин, о котором говорил Хосок. Чимин купил там бутылку холодного сливового чая и сразу, как они вышли из прохлады супермаркета в духоту вечера, выпил добрую половину. Предложил Юнги — тот отказался коротким движением руки. Пошли дальше, и с каждым шагом, приближавшим их к месту обычного расставания, молчание все больше походило на пытку. Обычно нет, но сейчас — да, и Чимина это расстраивало. Он не скрывал, но хен не замечал. — Юнги-хен, а ты правда понес бы меня? Если бы я не смог идти… Слова, в которых смысла оказалось гораздо больше, чем можно было увидеть, разнеслись по ветру и тяжело легли на землю недосказанностью. — Да, — сухо ответил Юнги. Он тщетно боролся с призрачным, неверным ощущением, что этот вопрос был легкой издевкой. Сейчас хотелось уже просто попрощаться и уйти домой, чтобы, не дай бог, не обжечь Чимина льдом, тонкой корочкой застывшим на сердце против его воли. — Я бы тоже, — тихо, совсем почти не слышно, произнес Пак, с грустью смотря вдаль. — Куда уж тебе, после сегодняшнего сам еле идешь. — Да я так, вообще, говорю. И только сейчас Юнги наконец посмотрел на него и увидел: все это Чимина не задевало, как будто, даже не зная его мыслей, он понимал, в чем дело, понимал, что через время все пройдет, но все же смотрел в ответ с легкой тенью тоски. Его не задевает, но это не значит, что он совсем ничего об этом не чувствует. Вина надавила на плечи и грудь Юнги, и он подумал вдруг, что если бы парень взял сейчас его за руку — льда бы не стало в считанные секунды. — Когда придешь домой, прими прохладный душ и ложись спать, только окна открой все, какие есть, — сдержанно сказал Мин, отводя взгляд. — Так и сделаю, — Чимин послушно кивнул и тоже снова стал смотреть вперед, они уже почти пришли. Этот вечер закончился тяжестью. Тяжело стало просто быть рядом, и обоих, конечно, это совсем не радовало, но именно сейчас они ничего не могли с этим сделать. Только оставить друг друга наедине с самими собой и ждать следующего дня. Чимин хотел обнять Юнги, но чувствовал, что это лишнее, что будет слишком. Поэтому лишь легко, совсем невесомо коснулся его руки, шепотом прощаясь. — Пока, хен. — Чимин, все хорошо, — уже вслед ему произнес Мин, тоже тихо, как будто все силы вдруг пропали. — Да, хен, — Чимин обернулся и грустно, но одновременно счастливо и с любовью улыбнулся, — все хорошо. Что-то еще хотелось сказать. Так много хотелось еще сказать, вот прямо сейчас. Но Юнги стоял на месте и смотрел, как друг уходит, уже не шаркая по сухому, остывающему асфальту. Ангел в красном, оранжевом свете заходящего солнца, свете, окружавшем его силуэт. Юнги не удивился бы, если бы вдруг увидел сейчас там вдали тень крыльев. «Они были бы цвета закатного неба, — зачем-то подумал он, — цвета заката и длиной до самых облаков». Такими же большими, как и любовь, занимавшаяся бурей в груди Юнги, у которого сердце билось совсем не ровно, безнадежно теряя ритм. Уходя, Чимин словно сгорал и исчезал в ослепляющем свете. Юнги провожал его взглядом, пока он совсем не пропал в этом душном осеннем вечере.14
15 июля 2019 г. в 20:01
— Юнги, эй, что с ним? — спросил Хосок, подплывая к другу. — Он в порядке?
Мин не сразу ответил. Они оба обернулись на берег и посмотрели на сидевшего там в полном одиночестве Чимина. Чонгук играл неподалеку в пляжный волейбол с незнакомой компанией и, уходя, конечно звал парня с собой, но тот отказался. На небе облаков совсем не осталось, теплый ветер разогнал их все, и солнце пекло прямо и беспощадно, уже не согревая обнаженную кожу, а обжигая ее. Даже дышать становилось тяжело, мысли в голове плыли настолько медленно, что порой вовсе застывали, и все тело — плавилось. Чимин вдобавок ко всему весь день ходил под солнцем с непокрытой головой, и от этого становилось в два раза хуже с каждой минутой, в которую он хотел, но так и не уходил: охладиться в воду или хотя бы в тень. Как будто солнце выжгло из него всю волю, и он лишь смотрел на синюю водную гладь и волны вдали, где двое мужчин занимались серфингом, ведь сегодня море идеально для этого подходит.
— Не знаю, — произнес Юнги, прослеживая взгляд Чимина. — Задумался о чем-то, с ним иногда ведь бывает.
— Пойдем к нему, может? — предложил Хосок и мотнул головой, случайно брызгая водой с волос прямо в лицо другу. — Сколько уж он там сидит один?
— Пойдем.
Юнги без труда догадался, что тревожило младшего сейчас — те серферы — ведь тот так и не приходил на пляж с бордом, насколько он мог заметить. Поэтому поплыл даже быстрее, чем стоило, и первый вышел на берег, чуть не подбегая к Паку и падая рядом с ним на песок. Почувствовав мокрую кожу плечом, Чимин вздрогнул и отпрянул, замечая друзей только сейчас. Хосок подошел следом и сел по другую сторону.
— Вот вы уселись мокрые, а потом с песком на заднице ходить будете, — сказал Чимин и хотел усмехнуться, да не смог, тело совсем не слушалось.
— Ну и ладно, — хохотнул Чон и вдруг лег на спину, вжимаясь в песок, — буду тогда песочным человеком.
— Эй! — раздался крик Чонгука, и тут же рядом, парням под ноги, прилетел волейбольный мяч, но вместо того, чтобы попросить подкинуть, он сам подбежал и забрал, подкинув на лежащего Хосока песка. — Может, тебя по шею закопать, а? — прежде, чем так же быстро убежать обратно.
— Это я тебя закопаю по самую макушку! — в шутку бросил тот ему вслед, а потом устроился максимально удобно, подложив одну руку под голову, и сказал друзьям: — Может, до магазина сходить? Холодная водичка не помешала бы. И мороженое.
— Высохнем и сходим, — согласился Юнги. После заплыва в горле совсем пересохло. — Чимин-и, тебе не напекло голову?
— Не знаю, а как это чувствуется вообще? — вяло ответил Чимин, прикрывая глаза и наблюдая под веками калейдоскоп.
— Голова кружится, плохое самочувствие, все плывет, — перечислял Юнги и внимательно всматривался в лицо младшего, подозревая, что все-таки ответ «да, напекло». — Может тошнить еще.
— Мне кажется, только я сам плыву, — он вздохнул и вдруг, неожиданно даже для себя, широко улыбнулся. Хотя по правде говоря, это было лишь нервное.
— Не хорошо это, пошли в тень? — Мин уже взял его за руку, чтобы помочь встать. — Надо тебе льда купить, что ли.
— Или плавлюсь, — бормотал Чимин, уходя уже в совершенно непонятные дали своих запутанных сейчас мыслей. — Как думаете, сколько свечек получится сделать из меня, если я все-таки расплавлюсь?
— Две-две с половиной, — хмыкнул Хосок, ни капли не удивляясь такому вопросу. — В тебе же сплошное мясо, но зато можно тобой поужинать.
— А ты бы меня попробовал?
— Только с твоего согласия, дорогой, — Хосок спокойно улыбнулся и поднялся. Все его тело сзади и правда облепило песком.
— Да вам обоим напекло… — произнес Юнги, смотря на них как на сумасшедших.
— Нет, только ему, так что пойдем в магазин сейчас, а то не доживет.
Они встали и вместе за обе руки подняли Чимина. Тот качнулся назад, но удержался на ватных ногах, осматриваясь вокруг и плохо видя из-за яркого солнца, приходилось щуриться, и от этого становилось еще хуже. Хосок крикнул Чонгука и сказал ему, что они в магазин — тот махнул и ответил, что догонит. Они почти доиграли раунд.
Идти было все ничего, буквально через дорогу и за угол, но именно сейчас казалось, будто не меньше получаса. Юнги крепко держал Чимина, вел его под руку, потому что тот шел как-то уж совсем не ровно и запинался через каждые два шага, а Хосок готов был в любой момент помочь поймать, если парень внезапно все-таки упадет в обморок. Все, к счастью, обошлось, хотя сам Чимин еще долго не мог полностью, четко и ясно осознать реальность и все, что происходило вокруг.
Парни подошли к магазину, оставили Пака на скамейке рядом, в густой тени дуба, и быстро купили несколько бутылок воды и пакетик льда. Когда Юнги приложил его к шее младшего, тот даже бровью не повел.
— Давай, Чимин-и, попей воды, — сказал он, поднося открытую бутылку прямо к приоткрытым губам Чимина.
— Не умирай от обезвоживания, пожалуйста, — согласился Хосок, устало садясь рядом.
С каждым глотком холодной воды становилось все лучше и лучше, будто и мир вокруг наполнялся ее свежестью и прохладой. Чимин даже начал чувствовать, как ледяные капли стекают от пакета с тающим льдом по спине и под футболку. И хотя тело все еще оставалось мягким и безвольным, мысли начали распутываться и дышать стало легче.
— Ну, как теперь? — Юнги склонился над ним и смотрел прямо в глаза с нежностью и волнением.
— Спасибо, хен, мне лучше, — Чимин улыбнулся и посмотрел на него в ответ, показывая взглядом, что это правда.
Мин облегченно вздохнул и выпрямился. Он все еще держал лед, поэтому Пак аккуратно забрал его, а потом прижал пакет к груди, а замерзшую руку хена — к своему лицу, блаженно закрывая глаза и выдыхая. От холода в этот жаркий день становилось и правда гораздо, гораздо лучше. Такое наслаждение: уйти с этого пляжа, наполненного кучей воспоминаний, к которым он не был готов именно сегодня, скрыться от обжигающего солнца и призраков прошлого, мелькавших вдали среди почти идеальных для серфинга волн. Так хорошо, так легко. Дыхание — ровное, сердцебиение — размеренное. Чимин провел рукой Юнги по щеке и губами собрал с пальцев капельки воды.
— Чимин… — едва слышно позвал тот, мысленно просто умоляя его остановиться и больше не делать такого, но лишь мысленно, потому что горло уже сковало стальным кольцом так, что он с трудом смог сглотнуть.
— Да, осторожней ты с этим, — заметил Хосок, как будто даже не смотря на них и понимая, что происходит сейчас с одним и что другой совершенно не в состоянии этого заметить.
По горящей невидимым огнем улочке к ним уже шел Чонгук, довольный и уставший. Без лишних вопросов он упал на скамью с самого края, отобрал у Хосока бутылку и вылил воду себе на лицо и за шиворот итак уже давно намокшей футболки, а потом еще замотал головой, брызгаясь водой на остальных.
— Дайте еще! — попросил он, тяжело дыша. Хосок передал ему еще не открытую бутылку, стоявшую рядом.
— Где мое спасибо, водохлеб?
— Спа-сибо, — через выдох произнес Гук, когда выпил залпом почти всю воду, и улыбнулся, осмотревшись. Двое с другого конца скамейки выглядели чертовски странно, если присмотреться, но он не стал, оставив силы на возвращение домой. — А чего случилось? Чимину плохо?
— Уже нет, — ответил Юнги, думая только о том, как рука вся будто горит после прикосновений губ Пака.
— Почти заработал солнечный удар, — добавил Хосок.
— Ну, — усмехнулся Чонгук, вытягивая ноги и запрокидывая голову, — надо было отбиваться.
Отчего-то Чимин рассмеялся, негромко и устало. Остальные лишь улыбнулись, покачав головой. Лед уже почти растаял, вода капала на асфальт и одежду, а младший так и не отпускал руки старшего. Он тоже чувствовал тот огонь, распространявшийся по телу, перекидывавшийся и на него тоже. Но если уж сгорать, то только вместе. Чимин не отпускал руку еще долго.