***
Юноша идёт по длинным, тёмным коридорам замка, и слышен только тихий звук его шагов. Время приближается к вечеру, и от окон отходят нежно-жёлтые проблески последних лучей заходящего солнца. Кастиэлю страшно. Непонятная, колющая тревога сдавила грудь. Но брюнет, пересилив свои сомнения, более уверенно зашагал по чернеющему коридору, возвращаясь в то место, где уронил бумаги. «Почему тут такая тишина?» Кастиэль ступил на запретную территорию. Пути назад нет. Выдохнув, юноша медленно пошёл по петляющему коридору, в котором, казалось, темнота была твёрдым предметом и давила на глаза. Вглядываясь, Кастиэль заметил картины, повешенные вдоль стены. Замедлив шаг, он разглядывал их, не переставая шагать вперёд. В общем, они не представляли ничего необычного. Пейзажи местной природы, портреты каких-то предков семьи, несколько портретов хозяина. Но, замерев у одной из них, юноша распахнул глаза от удивления. На ней была изображена семья. Посередине на двух стульях восседали граф и графиня. Миловидная женщина средних лет с блондинистыми, чуть волнистыми волосами, которые падали ей на плечи. Пронзительно голубые глаза, нежно смотрящие прямо на смотрителя картины. От её изображения как будто исходили светлые лучики, притягивающие к себе добротой и теплом. Рядом сидел серьёзный мужчина, но его глаза орехового оттенка отражали светлую улыбку. Он имел бороду, отчего и казался грозным. Позади сидящих людей стояли двое мужчин, в одном из которых Кастиэль узнал Дина. На него как будто смотрел другой человек. Хозяин счастливо улыбался, его руки покоились на плечах женщины. Глаза невероятно притягивали к себе своим изумрудным оттенком, который отразился в душе Кастиэля. Рядом с хозяином стоял красивый мужчина, выше его почти на голову. Длинноватые волосы чуть касались широких плеч, он улыбался, также как и Дин. Юноша заметил, что его глаза такого же орехово-зеленоватого оттенка, что и глаза сидящего мужчины. «А вдруг это семья хозяина?» Пронеслось в голове у юноши, который совсем не услышал приближающихся шагов, разглядывая картину. Неожиданно на плечо легла тяжёлая рука. Кастиэль встрепенулся и рванул в сторону, но был перехвачен мощным движением рук поперёк груди. — Тебе разве не говорили, что нужно слушаться старших?! Голос, как молния, прорезал леденящую душу тишину. Кастиэля развернули, и его взору предстали те же прекрасные глаза, полные холодной ненависти и гнева. Юноше на миг показалось, что воздух начал искриться от этого взгляда. — С.сэр, я.я… — Довольно этого жалкого лепета. Я тебе говорил, что за непослушание ты будешь наказан лично мной. Юноша не успел опомниться, как руки, до этого крепко державшие за грудки, подняли его в воздух. Дин, как ни в чём не бывало, перекинул Кастиэля через плечо и понёс в неизвестном тому направлении…***
Коридоры довольно быстро мелькали перед глазами перепуганного юноши, который безвольной куклой покоился на плече Дина. Кастиэль чувствовал железную хватку поперек своего тела, практически ментально ощущал этот гнев и звериную злость Хозяина. Неожиданно Дин сменил направление, и теперь мальчишка видел каменные стены и факелы. В этот момент стало действительно страшно. Запах сырости забрался в нос и как будто присосался, дурманя разум и заставляя ещё больше трепещать от дикого ужаса. Перед глазами вся жизнь пронеслась, когда Хозяин зашел в какое-то помещение, где было довольно холодно, и захлопнул дверь. Кастиэль услышал над ухом тихий горловой рык, прежде чем его грубо швырнули на каменный пол, и звук защёлкнувшихся наручников прорезал тишину. Сердце ушло в пятки, когда мальчишка поднял взгляд перепуганных глаз на свои запястья, которые были пристегнуты. Затем метнул взгляд на сурового Хозяина, стараясь не показать своего страха, но взгляд напротив заставлял сжиматься от холода. Дин, словно статуя, стоял перед ним, с издевкой крутя в руке кожаную твёрдую плеть. Кастиэль слегка содрогнулся, но взгляд не опустил, морально готовясь к самому страшному. Зеленоглазый неторопливо подошёл к своей жертве и опустился на корточки, смотря прямо в глаза и прожигая своим холодом. — Малыш, а ведь я говорил меня слушать. Ты думал, что за один проступок тебе нечего не будет? Ох, как же ты ошибался. С этими словами Дин чуть улыбнулся и одним рывком порвал рубашку на юноше, откинув уже тряпьё в сторону. Кастиэль гулко сглотнул, оставшись в одних штанах, и дёрнул руками, получая в ответ лишь звон наручников. Сердце действительно бешено билось в груди, грозясь вылететь из грудной клетки. Но на этом Хозяин только разогревался. Тихо рыкнув, он замахнулся, и плеть прошлась по спине юноши, вырывая стон боли. Инструмент больно обжигал кожу, заставляя болезненно шипеть и дёргаться. Кастиэль в какой-то степени был к этому готов, а поэтому героически терпел первый, второй, третий удар… Но на пятнадцатом глаза невольно начало щипать от подступивших слёз. На спине не осталось живого места, ведь удары были довольно сильными и мощными. Красные рубцы покрывали нежную кожу, кое-где выступили капельки крови. Мальчишка бился от боли, кричал, умолял остановиться, но Хозяин был беспощаден. В голове Дина не было ни одной жалостливой мысли, ему хотелось, чтобы юноша показывал свою боль, чтобы он просил о пощаде и бился в агонии от боли. Кастиэлю казалось, что прошла вечность. Удары прекратились, и сквозь пелену слёз и боли мальчишка услышал отрывок фразы: «Подумай над своим поведением», а следом хлопок закрывающейся двери и равномерно удаляющиеся шаги. Тело невыносимо болело и не хотело слушаться, поэтому юноша бессильно опустился на ледяной пол, совершенно не обращая на это внимания в данный момент. Пересохшее горло ужасно саднило и Кастиэль зажмурился, отчего на пол капнули отчаявшиеся слёзы боли и унижения. В данный момент внутри будто выжгли поле, на месте которого лишь осталась выжженная земля и запах гари. Сердце уже давно билось еле ощутимо, давая слабые толчки циркуляции крови по венам. Как же Кастиэль хотел сейчас умереть. Хотел больше не видеть каменные стены этой комнаты, не хотел чувствовать запах сырости и крови, смешавшийся в воздухе. С этими мыслями мальчишка прикрыл больные глаза, слегка содрогаясь от холода и боли, и упал в темноту, жалея, что не упал в обморок раньше. Темнота дарила успокоение и покой, заставляла забыть на время проблемы и позволяла прикоснуться к тому холоду, что ждал человека после смерти. И сейчас Кастиэль определённо хотел этого.