***
Прикрыв глаза, Драко медленно массировал виски, мечтая исчезнуть прямо посреди обеда в Большом зале, раствориться, расщепиться на молекулы и атомы. Разумеется, как выходец из чистокровного рода, он привык к постоянному вниманию, но несмотря на это его раздражала роль «звезды дня». С самого завтрака и вплоть до нынешнего момента весь гребаный Хогвартс считал нужным бросать на него свои многозначительные взгляды, якобы незаметно перешептываться, а в случае с девушками, ещё и здороваться, при этом по-идиотски хихикая. Очевидно, в этом году его все-таки не оставят в покое. Тем не менее, любопытные студенты были лишь вершиной айсберга под названием «тысяча и одна проблема Драко Малфоя». Гораздо хуже было то, что едва волшебник окончил завтрак, он встретил в коридоре Уокера. Конечно, выражение лица последнего определённо стоило того, чтобы потерпеть присутствие министра в стенах школы, и слизеринец действительно наслаждался в течение тех секунд, пока Лукас не скрывал за маской равнодушия свой шок, но сладкое марево развеялось ровно в тот момент, когда мужчина сообщил, что им нужно лично переговорить. После отбоя. Вне школы. Блядь! — Грустишь, Драко? — усмехнулся Забини, делая глоток тыквенного сока. — Думаю, если бы слышал, какие увлекательные слухи о тебе ходят по школе, сразу бы повеселел! — Какая-то пуффендуйка с третьего курса уверяла, что все это время ты потратил на променады с ней. — дополнила мысль мулата Пенси, не скрывая того, что находила подобные розовые мечты младшекурсниц весьма забавными. — По версии гриффиндорцев ты собираешься стать новым Тёмным Лордом. Блейз несдержанно прыснул в кулак, представляя блондина без носа и в мантии с капюшоном. С другой стороны, Драко ведь всегда был к лицу чёрный, так может… Тем не менее, аристократ не разделял всеобщего веселья. Ни один мускул на бледном лице не дрогнул в ответ на шутку, а плотно сжатые губы не делали ни намёка хотя бы на подобие улыбки. Слизеринца уже достали за день сомнительные анекдоты и томные взгляды, вызывающие жгучее желание проклясть Непростительным тупоголовых шутников и горе-соблазнительниц. — Может, наш принц заболел, а, Драко? — предположил Грегори, кривя губы в глупой ухмылке. — Не пора ли к Помфри ещё на две недели? — Если ты не заткнешься, то поводов заглянуть в Больничное крыло у тебя будет куда больше. — тут же парировал Драко. — Как думаешь, трудно лечить травмы от Круциатуса одновременно с врождённым слабоумием? Гойл недовольно фыркнул, но замолчал, ни капли не сомневаясь, что блондин вполне может воплотить угрозу в жизнь. Сфокусировав все внимание на тарелке с обедом, волшебник довольно быстро забыл обиду. «Правильно, жри, ублюдок. — мрачно хмыкнул Малфой. — Твоих куриных мозгов хватает только на это.» Бледная кисть воткнула вилку в котлету так, что серебристые зубчики согнулись пополам. Драко сжал челюсти, чувствуя, как трясутся кончики пальцев из-за резкого звука: скрежет по посуде заставлял оголенные нервы сжиматься сильнее, ввинчиваясь куда-то в голову и отзываясь болью в затылке. Слизеринцу казалось, ещё чуть-чуть, и он всерьёз начнёт бить окружающих током из-за своего напряжения. Помимо идиотов-студентов и идиота-Уокера блондина просто невероятно бесило поведение идиотки-Грейнджер. После того, как она феерично выронила свою безвкусную дешёвую сумку посреди Большого зала, уставившись на него — Драко — так, словно тот был ожившим покойником, гриффиндорка ещё несколько лекций подряд сверлила его взглядом, полным осуждения, недоумения, шока и ещё черт знает чего. Однако, очевидно, у неё в голове что-то переклинило, и теперь девушка специально игнорировала волшебника. Отворачивалась, утыкалась носом в книжки и беспрерывно болтала с излюбленным ею дуэтом «слабоумие и безрассудность» в лице Уизела и Шрамоголового соответственно. Драко знал, что Грейнджер хочет с ним поговорить, но был уверен, что она ни за что не подойдёт к нему первая. Трусливая сучка! Буравя взглядом копну каштановых волос, разбросанную по худым плечам, слизеринец ещё сильнее погнул вилку, кожей ощущая разъедающую его злость. Глядя на сломанный столовый прибор, Пенси и Блейз непонимающе переглянулись, единогласно приходя к выводу: с Малфоем что-то не так.***
Стук настенных часов оповестил о начале дополнительной лекции, назначенной на послеобеденное время. «Львы» и «змеи» одновременно тяжело вздохнули, проклиная тот факт, что из-за каких-то неполадок в учебной программе им приходится оставаться после уроков и пополнять свои знания. За всю осень студенты враждующих факультетов уже успели смириться с тем, что им придётся сосуществовать в одном помещении, и никто не спасёт их от этой ужасной участи, а потому волшебники решили переносить гнев и искреннее негодование на что-нибудь ещё. В данный момент объектом ученической ненависти была Макгонагалл, поставившая в расписание дополнительную лекцию по Трансфигурации. Вторую за день, между прочим! — У меня есть новая бутылка огневиски, с которой я планировал провести время. Почему я должен сидеть здесь из-за старухи? — громко возмущался Малькольм Бэддок, сев прямо на парту и повернувшись лицом к сокурсникам. — Не думал, что когда-нибудь соглашусь с кем-то из Слизерина, но ты прав, директриса явно переходит границы! — красноречиво высказался Джеффри Хупер, оторвавшись от учебника. — Она, конечно, декан нашего факультета, но давайте смотреть на ситуацию непредвзято: оставлять учеников после уроков — это уже слишком! Слизеринцы одобряюще ухмыльнулись, с удивлением глядя на гриффиндорца, восставшего против «своих». — Глупости, Джефф! — вмешалась Гермиона, явно не разделяя позицию говоривших. — Не делай профессора Макгонагалл виноватой в том, что ты — лентяй! И кстати, Малькольм, в твоём случае уж лучше сидеть на Трансфигурации, чем снова пить! — гордо поднятый подбородок окончательно завершил речь во имя восстановления справедливости и сохранения честного имени профессора. — Какие мы правильные, да, Грейнджер? — ехидно ухмыльнулся Забини. — Что-то мне подсказывает, что совсем недавно ты не была так лояльно настроена! Шатенка сжала в руке перо, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Неужели мулат действительно решил вспомнить, как она вместе с ним и Паркинсон похищала книги из кабинета директора?! Тем более, что уже через два дня девушка незаметно вернула Минерве все фолианты. — Ты бы видела, как покраснела! — не унимался Блейз. — Знаешь, это даже хорошо. Я уже начал переживать, что ты забыла тот потрясающий день, когда благополучно закрыла глаза на свою гриффиндорскую честность! Нахмурив брови, Драко непонимающе смотрел на друга, силясь хотя бы предположить, о чем тот говорит. Повернувшись к Пенси, сидящей позади них, слизеринец вопросительно уставился на девушку. Та кивнула, как бы подтверждая, что за время отсутствия его белобрысой макушки в замке, здесь произошло много чего интересного. — Может, все-таки напомнить? — во всю развлекался мулат, чувствуя себя хозяином ситуации. — Мне не сложно! — Тогда тебе придётся озвучить еще некоторые занимательные подробности, Забини. — отчеканила Гермиона, не теряя собственного достоинства. — Полагаю, некоторые из присутствующих не захотят такого развития событий. По кабинету разлетелся шёпот. И «львы», и «змеи» не понимали, о чем конкретно говорят волшебники, но с явным энтузиазмом строили догадки. Гарри и Рон стояли за спиной подруги и, улавливая в словах сокурсников что-то про её связь с неожиданно вернувшимся Малфоем, с силой сжимали кулаки, но молчали. Сам же слизеринский принц сидел с абсолютно равнодушным выражением лица, скрывая за нечитаемой маской напряженную работу мысли. — Почему же, Грейнджер? — деланно удивился Блейз. — «Некоторые» уже разобрались со всеми формальностями, так что им не грозит публичное разоблачение от гриффиндорской заучки. Что и следовало ожидать! Гермиона предполагала, что несмотря на её старательные попытки оправдать пропуски уроков Драко, ему все же будут задавать вопросы, и не ошиблась, придя к выводу, что слизеринец легко выдумает невероятно правдоподобную легенду, объясняющую его отсутствие. Видимо, так и произошло. Осложняло ситуацию только то, что если у Малфоя были «уважительные» причины для пропуска занятий, то у неё не нашлось ни одного разумного обстоятельства, смягчающего вину за кражу литературы из кабинета Макгонагалл. — Я очень сомневаюсь, что «кое-кому» это поможет, Забини. — спокойно парировала девушка, стараясь не выдать своего крайне невыгодного положения. — Поэтому отстань и занимайся своими делами, пока я тоже не вспомнила что-нибудь весьма любопытное. Малфой сжал челюсти. Весь день его мысли занимало планирование предстоящей встречи с Уокером, но спор между другом и Грейнджер совершенно не давал сосредоточиться. Кроме того, осознание, что так завуалированно волшебники говорят о нем самом, почти физически било по бледному лицу. И ещё кое-что: Грейнджер по-прежнему на него не смотрела. — Грязнокровка вздумала нам угрожать! — наигранно расхохотался мулат. — Знай свое место, Грейнджер. Слизеринцы довольно заулюлюкали, а гриффиндорцы сжали в кулаках палочки, готовясь атаковать при любом удобном случае. — Следи за тем, что говоришь, Забини, или я тоже могу «случайно» раскрыть пару секретов. — Можешь раскрыть? Давай! Я тоже с удовольствием поделюсь с Макгонагалл твоими приключениями. — Они такие же твои, как и мои! Волшебники мысленно уничтожали друг друга, заставляя комнату искрить от напряжения. Было видно невооружённым взглядом, что оба знают какие-то тайны, и сейчас, объятые самой настоящей злостью, готовы выложить все как на ладони. — Ну так что, Грейнджер? Поведать миру о твоих методах добычи литературы? Надо было что-то делать. Быстро и максимально эффективно. Необходимость немедленно заткнуть Забини стала почти жизненно важной, и Гермионе пришлось признать, что только один человек в этой комнате способен ей реально помочь. Тот самый, кого она так старалась не замечать. Взгляд карих глаз с немой просьбой обратился к другим, серым, холодным, как Северное море, но как никогда нужным. Драко почти мгновенно повернулся к ней. Затянувшийся зрительный контакт порождал ещё большее напряжение, различаемое всеми присутствующими, и гриффиндорка отметила, что оно не имело ничего общего с тем, что возникло минутой ранее между ней и Забини. С мулатом они лишь злились друг на друга, но не более. С Малфоем же ситуация обстояла иначе. Его радужки поглощали её, вытягивали душу и топили в омутах цвета грозового неба, заставляя чувствовать, как внутри что-то переворачивается. В какой-то момент лёгкие сжались и дышать стало практически невозможно. Кожа леденела, в то время как кровь наоборот будто вскипала, штормом бушуя в венах. Драко продолжал смотреть ей прямо в глаза, гипнотизируя, вглядываясь, читая, как раскрытую книгу. «Малфой, пожалуйста.» «Помоги мне.» «Давай же!» Наклоняет голову. Снисходительно ухмыляется. Полностью уверен в своём превосходстве. «Ладно». — Забей на неё, Блейз. — лениво протянул слизеринец, разминая шею. — Неужели тебе хочется возиться с поттеровской подружкой? — О, меньше всего на свете. — театрально закатил глаза Забини. Развернувшись и присев за свою парту, «поттеровская подружка» приступила к чтению книги, стараясь не обращать внимание ни на учащенный пульс, ни на мурашки, пробежавшие по пояснице. Несколько минут спустя, в класс вошла Минерва и, поприветствовав учеников, начала занятие, объясняя способы трансформации растений в продукты питания. Лишь в середине лекции, когда студенты полностью отвлеклись от произошедшей стычки и сосредоточились на теме урока, Гермиона решилась и незаметно повернула голову в сторону одного из слизеринских столов. Поймав взгляд Драко, девушка одними губами прошептала: «Спасибо.»***
Дорога до гостинной Гриффиндора прошла в молчании. Гарри, Рон, Джинни и Гермиона быстро шагали по коридору, глядя себе под ноги. Предыдущий урок Трансфигурации, а точнее его начало, оставил много вопросов, поэтому теперь умнейшая-ведьма-своего-поколения мысленно перебирала все более-менее убедительные варианты ответов. Чёртов Забини своей дурацкой выходкой разрушил доверие, вновь воцарившееся среди «Золотого трио», так что теперь шатенке придётся снова решать эту проблему. Размышляя, гриффиндорка не заметила, как вся компания подростков оказалась в нужном помещении. — Рассказывай. — прямо начал Поттер, внимательно глядя на подругу сквозь стекла очков. Он давно заметил, что волшебница что-то скрывает, но старательно не обращал на это внимание, считая, что при необходимости та все расскажет, но после сегодняшнего инцидента молчать было уже невозможно. — О чем ты, Гарри? — присев на ярко-красное кресло, девушка непонимающе посмотрела на гриффиндорца, недоуменно выгнув бровь. Годрик милостивый, это псевдоудивление стало таким привычным! — Что-то не так? — Серьёзно, Гермиона? — громко выпалил Уизли, поражаясь тому, как подруга может не замечать настолько очевидных вещей. — Что имел в виду Забини? — И как это связано с Малфоем? — добавил Гарри, видя прямую взаимосвязь. Гермиона тут же поймала понимающий взгляд Джинни, мгновенно напомнивший о том, как совсем недавно у девушек был разговор на ту же тему. Однако, если беседа с младшей Уизли прошла довольно неплохо, то суровые лица парней не предвещали ничего хорошего. Грейнджер могла их понять: у «трио» никогда не было секретов друг от друга, а после войны утаивать что-то стало не только глупым, но и опасным. Тем не менее, волшебница не могла рассказать им. Образ Малфоя, заставившего Блейза замолчать за секунду до того, как тот собрался сказать что-то явно лишнее, не выходил у гриффиндорки из головы и отметал в сторону все попытки признаться друзьям. Она не может. Просто не может. Никак. — Что такое ужасное знает о тебе Забини, чего не знаем мы? — повторил вопрос Рон. — О чем он хотел рассказать Макгонагалл? Джинни аккуратно взяла ладонь Гарри в свою, как бы пытаясь успокоить, и это действительно получалось, хотя и с огромным трудом. Пальцы волшебников переплелись, но гриффиндорец все ещё был напряжен и настроен весьма решительно. — Дело в том, что… — нерешительно начала Грейнджер, напрягая все свои извилины, лишь бы придумать какую-то ложь, вычленить из всей истории самые безобидные факты. — мне очень была нужна одна книга, но вышло так, что она находится в Хогвартсе в единственном экземпляре и хранится у профессора Макгонагалл… — набрав в лёгкие больше воздуха, гриффиндорка задумчиво прикусила губу, продолжая делить информацию на «подходящую» и «лишнюю». — Поэтому мне пришлось временно одолжить её, а Забини случайно увидел, как я выхожу из кабинета директора… О, Мерлин, мне так стыдно! — девушка закрыла лицо ладонями, всеми силами души уповая на свое актёрское мастерство. Не зря же она в детстве ходила в маггловский драматический кружок? «В конце концов, это ведь почти правда! — рассуждала Гермиона. — Мне действительно нужна была информация о Тёмной метке, а она находилась в книгах, которые забрала профессор. У меня не было выбора, я думала, что Малфою грозит опасность! Тем более, я довольно скоро вернула всю литературу, так что можно считать, что фолианты действительно были взяты в долг. Кроме того, зная темпераменты Гарри и Рона, им лучше не знать, как на самом деле в эту историю оказались вмешаны Паркинсон, Забини и Малфой. Это для общего блага!» — Ты лжешь. — сухо констатировал Поттер, отрезав тем самым любые пути к отступлению. — Почему-то мне кажется, что история с Забини — это лишь одна из тем, в которые ты не желаешь нас посвящать! Видимо, драматический кружок не помог. — Гарри, конечно же нет! — тут же поспешила оправдаться гриффиндорка. — Ты ошибаешься! — Разве? — вмешался Уизли. — По-моему, ошибаешься здесь только ты, Гермиона, доверяя не тем. — Что ты хочешь этим сказать? — Сначала чёртов Малфой исчезает непонятно куда, а ты его покрываешь. — продолжил мысль друга мальчик-который-выжил. — Однако, мы верим твоим словам, что это лишь из-за случайных совпадений, хотя такое объяснение, честно говоря, звучит как полнейший бред. — парень вырвал ладонь из руки Джинни и громко стукнул по спинке дивана. — Потом к тебе постоянно лезут малфоевские дружки. Ты говоришь, что это не стоит нашего внимания. Убеждаешь, что все нормально, однако с каждым днем у тебя все больше перебинтованных пальцев, порезанных одному Мерлину известно при каких обстоятельствах! На вопросы о проблемах отмалчиваешься. Теперь Забини утверждает, что у вас есть какие-то общие секреты, а половина Хогвартса уверена, что ты состоишь в сговоре с Малфоем! — Кстати, это довольно странно, что Хорёк появился за сутки до отъезда мистера Уокера, — перебил друга Уизли. — Интересно, кто же ему об этом сказал, Гермиона? Не хочешь объяснить, как и зачем ты это сделала? Грейнджер растерянно переводила взгляд с одного друга на другого, чувствуя себя загнанной в угол. Пока в течение двух недель она представляла себя величайшим мастером лжи, оказалось, что все её не особо-то хитроумные махинации уже давно раскрыли. В этой ситуации ей не могли помочь ни Джинни, ни Малфой, ни сам Мерлин. — Мы прошли через войну, Гермиона. — слишком тихо сказал Рон. — Потеряли слишком многих. Нам нужно держаться вместе, понимаешь? — После всего, что мы пережили, подобные поступки приравниваются к предательству. — тем же убийственным тоном продолжил Гарри. — Догадываешься, к чему я веду? — Мальчики, неужели вы… — широко распахнутые карие глаза защипало, а в горле будто встал ком. Появилось стойкое ощущение, что внутренности разом треснули и с грохотом упали куда-то на пол. Туда же, где последние две недели валялась её, Гермионы, гриффиндорская честность. Не договорив, а вернее, не найдя слов, чтобы продолжить, девушка резко встала с кресла и быстрым шагом направилась к дверям, рукавом смахивая предательские слёзы, опаляющие кожу. Казалось, где-то там, в глубине пустых тёмных коридоров (судя по тишине, уже объявили отбой), Гермиона сможет сделать правильные выводы, хотя они и так лежали на поверхности: девушка неоднократно обманула друзей, непонятно зачем защищая врага, и поплатилась за это. Всё просто и как нельзя прозаично. Тем не менее, глупая вера, что среди холодных каменных стен найдётся необходимый выход из положения, не покидала гриффиндорку. Не зря же говорят, что надежда умирает последней, правда?! Жаль только, что до этого именно она убивает все остальное.***
На улице было холодно. Драко почти сразу же признал, что поступил крайне безрассудно, не прихватив с собой хотя бы мантию. С другой стороны, подобная глупость вполне могла быть обусловлена подсознательным нежеланием быть готовым к долгому времяпровождению с Уокером. Спрятав руки в карманы чёрных брюк, молодой человек исподлобья наблюдал за мужчиной, стоящим у подножья лестницы, ведущей к дверям Хогвартса. Отвернувшись от ветра с хлопьями мокрого снега, Лукас упрямо пытался зажечь трубку — «отвратительное маггловское приспособление!» — как отметил про себя Драко, — что получалось из рук вон плохо. Не без презрения осматривая министра, слизеринец пришёл к выводу, что за эти полгода тот постарел. Мужчине было не больше сорока пяти лет, но морщины, залегшие на всегда сосредоточенном лице, и тонкие седые нити, блестящие под мутным лунным светом в копне чёрных волос, добавляли ему возраста. Лукас был одним из тех людей, про кого говорят, что их потрепала жизнь. Драко не знал ничего ни о его прошлом, ни о настоящем, но впечатление, что стоящий под пронизывающим ветром мужчина многое видел, не покидало. Тем не менее, аристократ пришёл сюда не для того, чтобы анализировать и жалеть врага. Нужно было переходить к делу, и чем скорее, тем лучше. — Уокер? — хриплый голос, казалось, растворился в завываниях ветра, но все-таки донесся до адресата. — Ты уже здесь, Драко. — скорее подтвердил, чем спросил, Лукас, не поворачиваясь лицом к собеседнику. — Ты рано. — Сразу после отбоя. Выдохнув из сухих и слегка посиневших губ облачко грязно-серого дыма, мужчина убрал трубку в карман темно-коричневого пальто, и, поднявшись на одну ступеньку, обратил свое внимание на блондина. — Несанкционированное проникновение в Азкабан, угроза работнику Министерства Магии с применением оружия, нападение на двух служащих тюрьмы… И все за один день! Нынче у всех семнадцатилетних такая интересная жизнь? Малфой иронично хмыкнул вместо ответа: ему почти льстил подобный «послужной список». Почти. Мерлин, видел бы Люциус, даже не в кого, а во что превратился его сын! — Признаться, я был весьма удивлён, когда вернулся в тот кабинет и обнаружил своих коллег припечатанными к полу обездвиживающими заклинаниями. — Они напали первыми. Один и вовсе использовал Непростительное. — Насколько я заметил, оба получили по заслугам. Однако, я полагаю, ты так и не поговорил с отцом. Что планируешь делать дальше? Вернёшься и подорвешь Азкабан? Драко сжал челюсти. Несмотря на то, что он стоял выше Уокера, у самых дверей, ощущения собственного превосходства почему-то не возникало, а этот ублюдок ещё и делал намёки на сарказм. О, Салазар! — Ты ведь не глупый парень, Малфой. Не ищи себе проблем. — Вы — моя проблема. Лукас громко рассмеялся, найдя в словах слизеринца что-то невероятно забавное, а затем начал громко кашлять, наглядно демонстрируя вред от этой своей маггловской штуки. В то же время, небольшие чёрные глаза оставались по-прежнему холодными, и это невозможно было не заметить. — Тем не менее, у меня есть ещё несколько вопросов. Во-первых, как ты узнал, что коллегия министров, в том числе и я, в школе? — Это не Ваше дело. — Я предложил, что кто-то тебе об этом сообщил, — проигнорировав выпад слизеринца, Лукас продолжил. — Кто же? Большинство твоих однокурсников отказались говорить со мной о тебе, другая же часть призналась, что не имеет ни малейшего понятия, где ты. Однако, знаешь, что весьма любопытно? Одна кудрявая девушка с Гриффиндора, кажется, мисс Грейнджер, упорно настаивала на том, что ты в Хогвартсе. Это наталкивает на определённые выводы, верно? — Какие же, например? — наигранно удивился Драко. — Думаете, она моя подружка? О, ради Мерлина, Уокер! Грязнокровок никогда не было и не будет в моем окружении. Криво усмехнувшись, он равнодушно перевёл взгляд куда-то за спину министра, всем своим видом показывая, что парня меньше всего на свете волнует судьба гриффиндорки. Нельзя допустить, чтобы Лукас что-то заподозрил, это исключено. Если в его идиотской башке закрепится мысль, что Грейнджер для Малфоя — не «все», не очередная знакомая, то ей конец. Она ещё глубже увязнет в этом дерьме, и, видит Салазар, это будет меньшим, что с ней случится. О том, что именуется «большим», думать не хотелось. Конечно, Драко не испытывал к поттеровской подружке каких-то глубоких чувств, вернее, старался в это верить, но за то время, когда они общались через свитки, и Грейнджер ежедневно вытаскивала его из пропасти бессилия и саморазрушения, он успел немного привязаться к ней. Да, её вечный нравоучительный тон, слышимый даже сквозь бумагу, жутко раздражал, но было в ней что-то такое, что до жути напоминало его самого. Она понимала. Драко не писал Гермионе о своих мыслях и эмоциях, не делился страхами и догадками, не разъяснял многочисленных сложных планов, но это и не было нужно. То ли гриффиндорка умела читать между строк, то ли видела на расстоянии в тысячи километров, но факт оставался фактом: Грейнджер улавливала его настроение, не задавала лишних вопросов и действительно понимала. Наверное, хотя бы за это стоит не ввязывать её в чёртово болото. — Пусть так, — пожал плечами мужчина. — Тогда поговорим вот о чем: как ты выбрался из Хогвартса? Мы оба знаем, что каминные сети здесь ни при чем. — Понятия не имею, о чем Вы, мистер Уокер, — до тошноты официально ответил Драко, увидев за спиной собеседника прибывшую карету, из которой к ним уже направлялись четверо министров. Волшебники остановились в паре метров от говоривших, с нечитаемыми лицами рассматривая обоих. — Доброй ночи, мистер Малфой, — поняв намек, тем же тоном попрощался Лукас, приторно улыбнувшись. И, прежде чем развернуться и уйти, напоследок тихо добавил: — Мы ещё не закончили. Фигура в темно-коричневом пальто, сопровождаемая ещё четырьмя, размашистыми шагами достигла транспорта и скрылась внутри. Сосредоточенный взгляд серых глаз внимательно следил за тем, как министры сели в карету, запряженную шестью пегасами. Животные мгновенно вспорхнули в небо, исчезая в грязных облаках. Наблюдая за тем, как коллегия растворяется в ночи, а потом и вовсе пропадает из виду, Драко шумно вздохнул. Конечно, диалог прошёл не слишком дружелюбно, но открытого конфликта не было. Уже хорошо. Кроме того, теперь, когда министров нет в школе, он может заняться важными делами: шкатулкой, побегом Пожирателей, встречей с отцом. Мысленно кивнув самому себе, Малфой скрылся за дверьми, окунаясь в тишину замка и отмечая, что за время беседы с Уокером свитер до нитки промок из-за снега.***
Стремительно преодолевая метр за метром одного из многочисленных тёмных коридоров, Гермиона совершенно не понимала, куда конкретно шла. Было больно и очень обидно, а потому разумные доводы подсознания, кричавшего, что гулять по Хогвартсу после отбоя — плохая идея, остались благополучно проигнорированными. Гриффиндорка искренне недоумевала, как вышло так, из-за врага она едва не потеряла друзей. Это возмутительно! Последний учебный год должен был стать самым нормальным и спокойным, но что же девушка имеет на данный момент? Ссору с лучшими — единственными! — друзьями, шлейф из слухов, портящих безупречную репутацию, и Малфоя, который то игнорирует, то помогает, то открывается, то вновь прячется за маской, то исчезает, то возвращается. Не человек, а ходячее противоречие! Однако, что того хуже, на это самое «противоречие» ей почему-то было не все равно. И, увы, о том, как решать такую головоломку, в книгах не пишут! Хотелось исчезнуть, испариться прямо посреди коридора, лишь бы не чувствовать себя дурой и предательницей, ошибочно расставившей приоритеты и теперь пожинающей горькие плоды. Решив проветрить голову в прямом смысле этого слова, девушка поспешила вниз по лестнице, на ходу смахивая слезы и совершенно не глядя под ноги. Главные двери школы запирались заклинанием, с которым могла справиться обычная Алохомора, так что возникновения проблем на пути к свежему воздуху не предвиделось. Холодный ветер поможет. Обязательно! Повинуясь ходу своих мыслей, Гермиона преодолевала последний лестничный пролёт, ведущий к холлу и высоким дубовым дверям. Практически все ступеньки уже остались позади, когда взгляд уловил во мраке чью-то фигуру. Резко остановившись, лучшая ведьма столетия едва не покатилась вниз. — Грейнджер? — знакомый голос отразился эхом о стены и вонзился в голову. Малфой. Чертыхнувшись, Гермиона ощутила ещё большее желание разреветься прямо здесь, как неразумная второкурсница, но тут же прогнала подобные мысли. Не сейчас. Только не на его глазах. Такого унижения гриффиндорка не допустит. — Нарушаем правила, да, Грейнджер? — слизеринец подошел ближе, остановившись в самом низу лестницы. Тихий голос звучал насмешливо, но устало. — Боюсь, ваша деканша не погладит тебя по головке. Гермиона продолжала стоять, молча глядя на волшебника сверху вниз и щурясь, пытаясь понять, что именно не так с его одеждой. Использовать банальный Люмос почему-то не хотелось, а пристальный осмотр в полутьме не давал никаких результатов. Сначала она подумала, что дело в отсутствии на парне мантии, но потом поняла, что все-таки нет. Что тогда? — Решила сходить на прогулку под звездами? — предположил Драко, усмехнувшись. — В таком случае, где же Уизли? В этот момент ее осенило. — Твой свитер… — нахмурившись и словно сомневаясь, девушка наклонила голову набок