Девушка из стаффа

Каждый новый день — новое испытание. Подготовка к выпуску клипов, репетиции, проведение фансайнов* и самое сложное из всего этого — потраченное время. Оно тянется и не отпускает, ведь если не ты, то никто за тебя ничего не сделает за этот промежуток. Песочные часы будто. Падение каждой песчинки ты ожидаешь с замиранием. Весь мир ставиться на паузу ради данного момента, и ты готов на всё, чтобы увидеть последнюю, ключевую песчинку. Увы, никто не увидит конечного результата, прибывая в ожидании. Снова и снова Джин делает одну и ту же ошибку в танце. Замечание, "заново!", теперь ошибается Чимин, а теперь на повтор. Айдолы — идеалы, они не имеют права на ошибку. Прорабатывая движения, необходимо не только следить за плавностью, местом и переходом из одной точки в другу, но и за лицом, позой (начальной и конечной), силой танца, передавать определённую эмоцию, возможно, глубокий посыл. Танец должен быть понятным и воспринимаемый для зрителя. — Неужели нельзя сделать проще это движение?! — жалуется Джин. — Что ты сказал? Это и так проще простого. Учись у Чимина или Намджуна. У них ничего не выходит, хотя танцуют молча. Знаете что? Я просто сейчас уйду и делайте, что хотите, уродцы. Я на вас трачу чуть ли не каждый день больше шести часов, когда с другими занимаюсь максимум четыре. Это мне надо что-ли? Бан, я спрашиваю, это мне надо?! — обращается сначала к участникам, а потом и к их менеджеру. Мемберы, абсолютно потные и безумно уставшие, отнекивались все эти минуты и не могли ничего сказать. Даже не хотели говорить. Их головы опущены. Бан Шихёк пытается успокоить экспрессивного и востребованного танцора. У него ничего не вышло. — На сегодня тренировка окончена, вы свободны. Чимин, Намджун и главный актёр этого театра Джин остаются на продолжение. — Менеджер, пожалейте, я уже не могу. Вы всё видели, я не могу просто сделать этого движение. Почему нельзя его заменить и всё? Я не собираюсь оставаться! — психует Джин. — Джин, если ты вернёшься в мою комнату, я с тебя живьём шкуру спущу. — говорит перед уходом спокойный, облитый потом Шуга. — Работай. Ещё одно слово и вылетаешь отсюда навсегда, ясно? — обращается Шихёк к айдолу. — Чонгук, ты останешься. Будешь помогать этим троим бездарям. — без настроения мужчина подходит к сотрудникам и просит продлить аренду на пять часов к дополнительным двум. Чонгук берётся за голову и резко вскидывает её. Он становится перед зеркалом и начинает медленно прорабатывать движения. Краем глаза видит как все уходят: мемберы, часть стаффа, со временем сотрудники арендного помещения. Спустя 2 часа пошли сдвиги. Намджун уехал на студию звукозаписи, готовить свой сольный альбом. Из стаффа были две девушки...

***

...Его взгляд туманно-сладок, а движения — как полёт птицы. Казалось, ему всё так легко даётся. Каждая капля пота, что летела с его тела, была прекрасна. Упорство — завораживает, уверенность — заразна. Сила, что исходила от парня, поражала прямо до мурашек. Девушка стояла, будто за прозрачной оградой, с бутылкой воды в руках и не могла пошевелиться. Глаза прикованы к каждому шагу айдола, каждому вдоху и выдоху. Она видела, как мышцы пульсируют. Музыка заканчивалась и снова начиналась. Беспрерывное мгновение повторялось снова и снова. Кареглазый вдруг посмотрел прямо в глаза девушки. Этого было достаточно. После прыжка он упал на пол, тяжело дыша, всматриваясь в белый потолок. Девушка быстро среагировала. Послышался звук открывающейся двери и топот. Парень широко улыбнулся и резко прикрыл лицо тыльной стороной руки, будто прячась. — Ты как слон бежишь! — кричит сквозь музыку, улыбаясь. Нотки смущения отразились в этой детской улыбке. Новую песню группы, что стояла на повторе, вскоре выключили вовсе. Ещё через пару секунд в парня летит бутылка воды и ударяется прямо крышкой о челюсть. От удара парень подрывается и кричит от боли. — Тц! Ты ненормальная! Мне же больно! — он, разъярённый, кричит на работницу стаффа. — Мне тоже больно, — спокойно говорит Сыльги и подходит ближе, становясь на цыпочки. — Наклонись, дурак. Парень наклонился, хоть сам не понимал, почему это сделал. Просто он так хотел. Мягкая ладонь прикоснулась к горячему лбу Чон Чонгука. — *Мичинном! — ударяет второй раз бутылкой по голове. — Как ты меня назвала, дос… — перебивает, но сам же становиться перебитым. — Ты болен и никому не говоришь об этом. Я ушла за Намджуном, — разворачивается. — Ты думаешь мне нужны проблемы? У меня их хватает. — Стой! Это всего лишь лёгкая простуда, Сыльги. Она через три дня сама пройдёт, — она останавливается.

***

В детстве — Не переживай, сестрёнка, она через три дня сама пройдёт, мне нужно идти, — говорила сестра Кан. — Вот тебе по-настоящему плохо. Я заработаю денег на лекарство и ты будешь здоровой. Девочка закрыла комнату маленькой Кан Сыльги на ключ. В пустой комнате, под огромным одеялом, девочка пыталась остановить свою младшую сестру, но не смогла и пошевелиться. Её тело ломило и горело пламенем. На следующий день её сестра не пришла, и в последующие тоже. Кто-то лишь оставил дорогие лекарства под дверью, без записки или малейшего намёка, кто мог быть таким щедрым. Но Кан всегда знала, кто это был.

***

— А что насчёт того, что ты уже неделю так ходишь? — грустно говорила она, повернувшись спиной к Гуку. — Что ты на это скажешь?