***
— Заходите, — пригласила гостя в дом девушка. — Мама, я дома, слышишь? — девушка с русыми волосами положила ключи на тумбочку. Леня робко вошел в маленькую, но довольно уютную квартиру. Маленький коридорчик, стены которого выложены серыми кирпичиками, был совсем маленьким, а большую его часть съедал белый шкаф-купе и маленькая табуреточка. Все комнаты, которые открывались взору, были выполнены в серых тонах с яркими желтыми акцентами. Видимо в квартире совсем недавно был сделан ремонт. — Я сейчас, поставьте, пожалуйста, сумку вон в ту комнату и проходите на кухню. С Вашего позволения я выпью чашечку чая. А Вы будете? — Не откажусь, — Леонид видел какую-то болезненность на лице девушки, но она «юлила» от ответа. — Надя, Вы точно хорошо себя чувствуете? — схватив легонько Островскую за руку и развернув к себе, все же спросил оперативник. — Да, — как-то рассеяно вновь улыбнулась Надежда и скрылась в гостиной. Почему-то Субботину совершенно не хотелось отпускать холодные, но очень мягкие ладони. Отворив дверь, Леня обнаружил малюсенькую комнатку, в которой помещалась лишь двуспальная кровать с серо-горчичным комплектом постельного белья и белым пледом, изюминкой этой комнаты был утепленный балкон, который был выполнен в таких же тонах. Он выполнял роль кабинета, где расположился маленький черный стол с ноутбуком и белый стул на колесиках, а также огромное количество цветов и кактусов. Каждую частичку квартиры хотелось рассматривать, словно капитан находился в современной экспозиции музея. Поставив сумку на пол, мужчина вышел из комнаты, и прошел на кухню. Та тоже была обставлена со вкусом, особенно в глаза бросалась барная стойка, вместо стола. Леонид хотел присесть, но услышал взволнованный голос пострадавшей из гостиной. — Леонид, принесите, пожалуйста, аптечку, она в шкафчике, рядом с холодильником. И ампулы из холодильника. Леня подорвался с места, достав последнюю ампулу, он обратил внимание на то, что это наркотический препарат, с очень сильным действием. Он зашел в пожалуй самую большую комнату в квартире. В отличии от всей квартиры, комната была сделана в голубых тонах. На разложенном диване лежала маленькая бледная женщина с пестрым платком на голове. На Субботина смотрели лишь большие карие глаза… Бледное лицо искажалось от какой-то боли, дряблые руки слегка тряслись. — Сейчас, мамулечка, все будет. Потерпи, — девушка повернулась к мужчине, по ее лицу скатилась слеза, в глазах читалась не унимающаяся боль. Быстро смахнув их, девушка достала шприц и вскрыла ампулу. Когда «обезболивающее» помогло, женщина вновь посмотрела на оперативника. — Мама, это… — как-то пытаясь подобрать слова, начала объяснять Надежда. — Это мой знакомый. Не переживай. А сейчас, поспи. Островская встала, поправила одеяло, поцеловала мать в щеку. Капитан вышел вслед за хозяйкой квартиры, та включила чайник на кухне и поставила две одинаковые чашки на стол. — Леонид, это была последняя ампула в упаковке? — она потянулась за чаем на верхнюю полку, но, имея средний рост, не смогла его достать. Мужчина подошёл шкафчику и достал из глубины верхней полки маленькую коробочку с пакетиками. — Спасибо, Вам какой чай? — Давайте черный. Да, она была последней, — Субботин заметил, как Надя вмиг поникла и присела на стул. — Я сейчас — она подорвалась с места в сторону прихожей. Судя по звукам, Надежда с кем-то разговаривала по телефону на повышенных тонах. До ФЭСовца долетали лишь отрывки фраз. Островская достала из кармана маленькой сумочки телефон и набрала номер: — Алло, Федя, это я. Ампулы закончились… — Привет, Надя. Уговор ты знаешь, деньги — вперед. — Понимаешь, я попала в очень тяжелую ситуацию… И еще я на больничном… Можно в долг? Я все отдам до копеечки! Ей становится хуже. — Нет. И свое решение я менять не намерен! Девушка кинула трубку, она закусила губу, чтобы не заплакать, чуть успокоившись, Надя вернулась к Леониду. Он внимательно смотрел на нее, попивая чай. — Леонид, скажите честно, Вы меня осуждаете? Я не могу по-другому… У моей мамы четвертая стадия рака… Она гаснет с каждым днем, ее организм устал и больше не может бороться. Понимаете, я врач, и в данной ситуации это ужасно! Я… Я знаю, что с ней происходит и будет происходить… Она испытывает такие боли, от которых хочется лезть на стены, они неописуемы. Поэтому, я колю ей наркотические препараты. Иначе уже никак… Она умирает, и я уже ничего не могу сделать… — Надежда смотрела в пол, но потом все же подняла глаза. — Надя… Возьмите… — Леня протянул ей купюры. — Что это? — чуть успокоившись поинтересовалась она. — Это деньги, купите то, что нужно. — Спасибо… Я все отдам, — дрожащей рукой девушка с русыми волосами приняла деньги. Субботин коснулся ее руки и чуть сжал пальцы. — Надежда, все будет хорошо, — мужчина с сочувствием и пониманием смотрел в ее голубые глаза. На удивление, девушка сама призналась себе, что ей совсем не хочется отводить взгляд. — Леонид, а что мы с Вами все «Выкаем»? Вроде, мы с Вами одногодки. Может на ты? — все еще подергивая плечами предложила Островская. — Да, ты почти угадала, только я на год старше тебя. Я не против. Надь, есть с кем маму оставить? Кстати, как ее зовут? А то мы в ФЭС собирались, если опоздаем, меня по головке не погладят. — Маму зовут Островская Ольга Константиновна, когда я на работе, оставляю ее на соседку Наталью Григорьевну, я позвоню ей, правда, Катя уже ее отпустила... Но Наташа войдет в положение. Девушка забегала по квартире, как электровеник, было сложно представить, что буквально две минуты назад она горько плакала.***
— Ваня, привет, мне нужна твоя помощь, — сказал Леонид, когда Рогозина и Островская скрылись в переговорной. — Я тебя слушаю, — не отрываясь от компьютера, ответил программист. — Можешь запросить у оператора детализацию звонков Нади Островской? Меня интересует номер, которому она звонила полтора часа назад. — А что? Это имеет отношение к нашему делу? — Тихонов уже переключил свое внимание на капитана. — Эммм. Это немного личное, но если ты не кому не скажешь… — Я могила. Рассказывай. — У этого человека Надя покупает наркотические препараты для больной матери. Человек какой-то мутный, если наберешь по нему хоть какую-то информацию, с меня причитается. А, и вся информация по Наде, мне тоже не помешает. — Я так понимаю Галине Николаевне мы сообщать не будем? — Правильно понимаешь, это, я думаю, к делу не относится. — Собираешься вести свою игру? — Да нет. Пока только присмотрюсь. — Хорошо, скину все на телефон. Давай там без глупостей. — Ты прям как Галина Николаевна — улыбнувшись, сказал Субботин. — Я серьезно. — Учту. Следующее место, которое Леня решил посетить, это буфет, там расположилась Антонова, за грудой каких-то бумажек. — Ой, Леня, привет, я думала, что не увижу тебя на протяжении недели. Как дела? Как Надя? — Привет, Надежда дает показания. У меня есть пара минут, чтобы попить чашечку чая. Понимаешь, — начал рассказ капитан, размешивая ложечкой сахар. — Она с виду показалась мне маленькой скучной серой мышкой. Такой обычной, а на деле оказалась совсем другой. Она намного сильнее меня морально, — мужчина поднял взгляд на блондинку. — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она, отхлебнув глоток зеленого чая. — Она практически одна, у нее мать больна раком четвертой стадии… Я видел ее, она… Она не жилец. От помощи со всех сторон Надя упорно отказывается, она разбивается в лепешку, но делает все, ради других. Моментально берет себя в руки в любых ситуациях. — Она по профессии врач, у нас и не такие навыки вырабатываются. Жаль девушку, такая хрупкая, а с виду и не скажешь, что она такой боец… Ты бы к ней приглянулся, светлый, чистый человек. — Ты же знаешь, у меня девушка есть. — Ага, видела я ее. Губы уточкой, вся из силикона. Где ты такую «заразу» подцепил? — Ладно, сменим тему. Что у нас по новому делу?