Пластинка

      Она ко дну добровольно идёт, руки по швам сложив. К стене прислоняется в последней попытке сохранить равновесие. Максим ее мягкие губы целует жадно, крепко прижимает ее к себе. Его дыхание губы обжигает. Кошелевой в этот момент воздуха не хватает, впору посылать сигнал бедствия.       Она сегодня очень плохо одета, думает Максим. Он отстраняется, водолазку полосатую с нее стягивает неспешно, любуясь открывшейся белоснежной кожей. Отстраняясь на долю мгновения, улыбается пьяно, юбку с нее стаскивает, и короткая дразнящая материя послушно падает на пол. Она стоит перед ним — открытая, послушная — все его прикосновения с жадностью впитывает, оставаясь красивой и непорочной даже в черном кружеве. Максим к бретелям тонким тянется, вниз тянет и целует оголенные плечи. Кристина глаза закрывает, на ощущениях одних концентрируясь и дышит часто-часто. Мгновение — и она остается совсем обнаженной, принадлежащей Максиму, и только ему одному. Девочка с каре губы кусает, смущенно руками грудь прикрыть пытается. Максим ее руки разводит и подходит ближе, шепнув завороженно: — Какая же ты красивая… Его «Красивая» по венам струится, под кожей остается. Она к его губам вновь тянется, в то время, когда его руки уверенно по ее спине скользят, по плечам, ягодицам. Когда Максим с силой ее бедра сжимает, Кристина явственно понимает, что никогда прежде таких чувств не испытывала. Его прикосновения умелые напрочь сносят башню. И то, что они наконец все барьеры преодолели, границы очерченные перешли решительно, открыли для себя новую степень близости, все переворачивает. Внизу живота тепло требовательное разливается, умоляя о продолжении. — Макс… — она ему в губы шепчет, кусает их, еще сильнее к себе притягивая, под футболку его запуская руки. По телу его скользит, запоминая каждые трещинки. Она от ласк его млеет, от ощущения его кожи подушечками пальцев. Кристина точно знает, что не хочет останавливаться, хочет открыть его для себя с новой, неприкрытой никем и ничем стороны, хочет частью его неотъемлемой стать, хочет стать с ним одним целым. Чужие голоса на заднем плане становятся тише, позже — вовсе затихают. У них времени катастрофически мало, а ей его мало. Катастрофически. Для него ее отдача, поцелуй каждый, касание — новое откровение, которому цены нет. Он хочет, чтобы ее голос еще не раз так хрипло прозвучал. Он в нее проникает пальцами, отчего она по-кошачьи прогибается в спине и тихо стонет. Осторожничает. — Макс… А он из последних сил сдерживается, когда она, нагая и беззащитная, его имя стонет. В губам ее припадает снова, запечатав поцелуем их немую клятву абсолютной принадлежности друг другу.       А дальше все в одно смешивается — руки, губы. Кристине кажется, что она исчезает. Каждая клеточка ее тела об одном просит — наконец его почувствовать, целиком и полностью. И он ей внимает, с легкостью девочку свою подхватывает и сливается с ней в одном им лишь известном танце. Кристину восхитительное чувство наполненности охватывает; ощущая его в себе, она понимает, что это — правильно, когда Максим так запредельно близко. Первые несколько секунд боли, сладкой, долгожданной, как ни странно, в последующих минутах блаженства тонут. Она, обхватив Максима ногами, с ним в одном темпе движется, к пику постепенно приближаясь. Максим губами касается подбородка, целует шею, языком очерчивая ключицы. Повторяет, что она красивая, девочка его, самая лучшая. А Кристина каждым стоном приглушенным отзывается, именем его отвечает, в руках родных плавясь, подобно горящей свече. А после, последний поцелуй на губах его оставляя, растворяется среди мириад далеких звезд в его космосе. И он летит вместе с ней. — Все хорошо? — спрашивает Максим обеспокоено. Опускает ее, дрожащую, на пол, продолжая обнимать. Она медленно кивает. Говорит тихо: — Я тебя люблю, понимаешь? — Понимаю, — отвечает. — И я тебя люблю, Крис. Честно. Она сияет, наспех одеваясь и приводя волосы взлохмаченные в порядок, после чего за дверь бесшумно выскальзывает. А он, оставшись один, вдруг понимает, что воздух ей перекрыл, сигаретный дым глотать заставил. То, что сейчас произошло, не просто экстремальный выброс эндорфина. Не просто секс. Она проиграла. А значит, он проиграл тоже.