Это чёртово сердце

Атмосфера усталости и нервозности в машине достигала предела. Если бы Джек не был в абсолютном одиночестве, он бы обязательно пропустил какую-нибудь колкость, но сейчас, находясь в тишине, заглушаемой лишь отдалённым шумом двигателя, он всматривался в дорогу, освещённую лишь фарами его машины. Харкнесс совершенно точно был бы спокойнее, если бы не доехал до дома ранее, уже у самого порога вспомнив, что телефон, один из важнейших атрибутов современности, был благополучно оставлен им в гримёрке. Пришлось ехать назад, тормошить охранника, блуждать по тёмным коридорам театра, а потом вновь пускаться в долгий и скучный путь по пустой дороге, ведущей в отдалённый коттеджный посёлок с редкими, но большими и уютными домами, которые стоили дороже, чем их владельцы, что парадоксально по факту и определению. Джек был на нервах, и это мягко сказано. Успокаивал его теперь лишь скорый отдых и близость выходных. Впрочем, вместе с напряжением, Харкнесс ощущал и глубокую скуку. Ночная дорога неподалёку от промёрзшего побережья однообразно тонула во мраке, сливаясь в единую полосу с наполненным дождевой водой кюветом, заросшим высокой травой и чем-то противно-колючим. Тишина угнетающе давила на разум, и Джек отвлёкся, потянувшись, чтобы включить музыку, и лишь мельком задумавшись о том, что в ночных разъездах от театра до дома и в обратном порядке он потратил около двух часов. За такое время можно немало дел переделать… Прекрасно осознавая собственную нелюбовь к ночному радио, Харкнесс хотел подключить к колонкам авто свой телефон, но, взяв его правой рукой и при этом стараясь смотреть на дорогу, на миг отвлёкся. Мобильник с глухим звуком упал и скользнул под водительское сидение. Джек чертыхнулся. Ситуация становилась всё более нервной и он, решив, что дорога прямая и на ней всё равно пусто, лишь на пару секунд отвёл взгляд. В следующую секунду кровь Харкнесса похолодела от звука удара об капот чего-то, точно не похожего на загородного зверька, случайно бросившегося под колёса. В один миг Джек испытал ужас, трепет, вину и резкое понимание того, что лучше бы вечер так и оставался скучным. В следующий же миг певец затормозил настолько резко, что машина слегка вильнула, скрипя шинами. Харкнесс выпрямился, побледнев и заледеневшими руками вцепившись в руль. Его дыхание участилось и стало глубоким, а голова легонько закружилась, возвещая о том, что ситуация откровенно горит. Зато он поднял с пола телефон, но уже не для музыки, а для того, чтобы включить на нём фонарик и разглядеть в ночном мраке, кто только что со всей дури ударился о правую сторону его капота. Вообще-то, Джек был атеистом, но сейчас молился всем богам, чтобы второй участник происшествия был жив и, по возможности, здоров. Открыв дверь, Харкнесс покинул машину, окунувшись в ночную прохладу. Он спешно включил фонарик на телефоне, осматриваясь по сторонам. Обойдя машину кругом, Джек увидел немного помятый бортик под капотом, но не заметил крови ни на авто, ни на асфальте, что весьма его порадовало. А в следующий момент внимание Харкнесса привлёк болезненный хрип и пара тихих всхлипов. Джек обернулся и посветил в нужную сторону, сразу же разглядев человеческий силуэт в грязном кювете. И сбить Харкнессу удалось не абы кого, а дай бог совершеннолетнего парнишку. Мальчик лежал в яме, сжавшись комочком и дыша с глухим хрипом. Чуть повыше, застряв в рыхлой земле, валялся старенький велосипед, удар об который и вызвал тот самый, слишком громкий для таких обстоятельств звук. И не удивительно, что Джек не заметил паренька ранее, тот был одет в чёрную накидку, а на велосипеде не было и намёка на катафоты. Впрочем, юноше от этого лучше не становилось. Харкнесс до жути перепугался от того, что могло случиться с мальчиком, ведь тот и без удара об капот на немалой скорости выглядел болезненно-худым и очень хрупким, словно фарфоровым. А теперь ещё множественные ссадины, порванная одежда, разбитые колени и ладони не добавляли мальчику здорового вида. Сердце Джека забилось быстрее, и он спешно принялся спускаться в слишком глубокий кювет, изредка опираясь левой ладонью на влажную почву, покрытую измятой травой, чтобы удержать равновесие. Мальчик еле-заметно двигался, пытаясь повернуться, что уже было хорошо. Джек надеялся, что юноша просто в шоке и на деле Харкнесс не причинил ему сильного вреда. Впрочем, стоило лишь Джеку спуститься и присесть на колени перед парнем, чтобы внимательнее осмотреть его, Харкнесс немного успокоился. Мальчик раскрыл золотисто-кофейные глаза, мутным взором смотря на Джека, а тот только тревожно потянулся к плечу юноши, собираясь приподнять его с земли. — Эй, друг, ты слышишь меня? — Джек осторожно притянул мальчика к себе, вглядываясь в его лицо. Растерянный и перепуганный, парнишка ещё еле заметно дрожал, но, тем не менее, понятливо кивнул в ответ на заданный вопрос. Харкнесс немного успокоился, потянувшись к голове юноши, и аккуратно стянув с него лёгкий капюшон. Под тёмной тканью скрывались растрёпанные каштановые волосы, благо, не испачканные кровью — затылок мальчишки никоим образом не пострадал. Сидя в темноте и холоде, в кювете, наполненном грязью, и разглядывая хорошенького на вид парнишку, сбитого его машиной, Джек вдруг ощутил что-то невероятно странное. Это было похоже на умиротворение среди пожара, или чувство спокойствия перед лицом неумолимо надвигающейся трагедии. Смирение — важный фактор для покоя на пороге беды, и Джек благополучно смирился с тем, что парой слов ему от проблемы уже не отделаться. Юноша тихо кашлянул, а потом с трудом выдавил слабую улыбку, тихо усмехнувшись. Это и заставило Харкнесса опомниться, ведь трудно насмешить человека, у которого, вероятно, лёгкое сотрясение мозга, а может и парочка переломов. — Рад встрече, мистер Харкнесс, — юноша тихо рассмеялся, но уже через пару секунд смех превратился в удушливый кашель. Кажется, мальчик наглотался пыли, но тональность его голоса слишком отчётливо врезалась в память Харкнесса, чтобы не узнать уборщика из гримёрки. — Джон? — опешил Джек, растерянно округлив глаза. Будь проклят этот день. Будь проклята судьба, раз за разом подсовывающая людям такие сутки. Будь проклято провиденье за то, что Джек сбил не просто хрупкое создание нежного возраста, а уборщика, над словами которого этим же вечером так неудачно подшутил. Мальчишка высокомерный и слишком смекалистый, это Харкнесс уже понял, но за такое не сбивают на машинах! Только бы Джон не решил, что это могло случиться нарочно. Всё больше Джек жалел, что не доехал до дома без музыки, но повернуть время вспять невозможно. Впрочем, может оно и было к лучшему, теперь-то Харкнессу точно не скучно. Джон, к тому же, оказался довольно милым парнишкой, с острыми чертами лица, тонкими губами и большими ориентальными глазами, светящимися непомерной для столь хрупкого создания энергией. Вот только Харкнесс почему-то представлял, что таинственный уборщик будет постарше. — Ну Вы меня хотя бы узнали, — Джон внезапно нахмурился, а прежний настрой резко пропал с его лица. — А если серьёзно, мистер Харкнесс… — М? — Где Вы купили права? Джон вдруг резко отстранился, но тут же замер, сощурившись и тихо зашипев от резкой боли во всём теле. Повреждения были не особо серьёзными, но теперь на юноше и живого места не было, что заставляло Джека по-настоящему волноваться. Вообще-то неправы были оба, но в социуме так заведено, что негласно виновен тот, кто получил меньший ущерб. Джон, кажется, был в весьма плачевном состоянии, а ко всему прочему лишился велосипеда, рама которого теперь была весьма неестественно согнута, а переднее колесо в градусе поворота не сообщалось с рулём. У машины Джека был помят капот, с чем человек его финансов справится за считаные дни. Ну и оба, конечно же, получили немалый шок от ситуации. — Прикуси свой очаровательный… А, впрочем, неважно. Прости, ладно? Я отвлёкся от дороги, но не будь ребёнком… То-есть… — Джек неловко замялся, поняв, что каждое его слово идёт не в то русло. — На велосипеде должен быть катафот! Я бы тебя ближе чем с пяти метров не разглядел в такой темноте! Слушай, давай я просто как-нибудь тебе помогу и разойдёмся? — Но я, кажется, помял Вашу машину. — А я, кажется, тебя помял, и давай на этом закончим. — А мы можем обойтись без полиции? — стыдливо пробормотал Джон. — Хотел спросить то же самое, но если так, то договорились, — Джек выдохнул, стараясь прийти в себя, но, внезапно, слова Джона показались ему подозрительными. — Погоди, мне это не нужно, потому что пресса поднимет шумиху, а тебе? — подумав пару секунд, Харкнесс издал протяжный стон. — Ты несовершеннолетний, да? — кивок в ответ. — Боже, я сбил ребёнка… — Полно, мистер Харкнесс. Вы из шоу-бизнеса, уверен, Ваша совесть переживала и не такое, — в тихом голосе была еле различима насмешка. — Тебе хоть шестнадцать-то есть? — Мне восемнадцать, — Джон немного растерянно повёл плечами. Несвоевременный ступор поглотил Харкнесса на пару секунд. Восемнадцать лет — не так уж и мало. В этом возрасте некоторые уже получают права, некоторые тайком начинают курить, некоторые вписываются в сомнительные уличные компании, а Джон был уборщиком и ездил с работы на велосипеде. Джек выдал неясный звук, обозначающий его непонимание. А всё же, в основном его внимания сейчас требовал сидящий на земле парень. — Пойдём? — неуверенно предложил Джек, поднявшись с земли и протянув Джону руку. — А? — юноша растерянно взялся за чужую ладонь, немного неуклюже поднявшись на ноги. — Куда? — Домой ко мне, разумеется, — словно что-то очевидное, произнёс Харкнесс. У Джона в голове звенело ещё с момента удара об капот, так что он не был до конца уверен в том, что услышал. Понимания ситуации прибавилось лишь в тот момент, когда Джек, не торопясь, но всё же достаточно уверенно закинул руку юноши к себе на плечо. Парень действительно немного хромал — брюки были порваны от того, что Джона с немалой силой протащило по четырём футам неровного асфальта, придавив сверху стареньким и довольно тяжёлым велосипедом. Падение в канаву тоже здоровья не прибавляло, так что правое колено Джона превратилось в месиво из крови и грязи. Зато теперь его из кювета выводил сам Джек Харкнесс. Для такого, как Смит, подобные мелочи многого стоили, просто потому, что парень привык ценить любую случайность, лишь бы не расстраиваться от многократных неудач. — Зачем к Вам домой? — едва-дрогнувшим голосом, спросил Джон. — Ну, я, конечно, диплом о медицинском образовании не получал, но любой взрослый в состоянии помочь ребёнку, разбившемуся на велике. — Не тычьте мне возрастом в лицо, пожалуйста, — учтивым тоном попросил Джон. — Тем паче, часто ли взрослые, прежде чем помочь, сбивают детей на машине? — Не бурчи. — Я не хочу к Вам домой, мы едва знакомы! — Ты первый, кто говорит мне подобное. Обычно всех всё устраивало. — Касательно других перспектив. — А, даже так? Ну, шестнадцать тебе есть, так что если хочешь… — Фу! — Джон поморщился. — Как у Вас язык поворачивается? — Легко и непринуждённо, — усмехнулся Джек. — Голова не болит? — Кружится только, и в ушах звенит. Но с этим можно жить. — Ехать со мной не боишься? — А с чего бы? Вы публичное лицо, Вам будет трудно скрыть чьё-то тело в подвале. Ваш голос преграждает Вам дорогу к преступной деятельности. Плюс, если я завтра не появлюсь на работе, это тут же заметят. — Кто? — Ну, Том или Гарольд. — Гарольд? Теперь моя очередь говорить «фу». Фу, Джон! В ответ парень только растерянно хмыкнул. Он вдруг почувствовал во всём теле неимоверную усталость, которая усилилась сразу после того, как Джек открыл дверь машины, и помог Джону сесть на переднее пассажирское. Сам Джон, при этом, всеми силами старался не смотреть Харкнессу в глаза, ощутив внезапно странную и почти что неуловимую неловкость в воздухе. Стоило только Джеку закрыть дверь, как в салоне воцарилась тьма. Юноша растерянно уставился в окно, наблюдая за тем, как Харкнесс поднимает с земли поломанный велосипед, а затем скрывается из поля зрения, собираясь положить его в багажник. На водительское кресло Джек сел только через несколько минут, закрыв и свою дверь тоже, а затем включив фонарик над зеркальцем заднего вида, и смерив Джона очередным оценивающим взглядом. Парень был в действительности похож на немного неказистую фарфоровую фигурку. Острые плечи его изредка вздрагивали, а худое лицо с яркими веснушками покрывала неестественная бледность. Он спокойно разговаривал и даже язвил совсем короткое время назад, но даже теперь это странное создание всего несколькими чертами выдавало сохранившийся в ещё ребяческом сердце испуг. Джон смотрел в сторону, не подавая виду, что он заметил настойчивый взгляд Харкнесса. — Смит, если что, — полушёпотом сообщил Джон. — А? — Моё полное имя: Джон Смит. Тривиально, в общем, как и я целиком. — Тут бы я поспорил. Стараясь разогнать напряжение, сковавшее тело, Джек повел плечами и положил руки на руль. Двигатель до сих пор тихо сопел, возмущаясь происходящему, но машина послушно тронулась, стоило только Харкнессу нажать на газ. Смит в этот же момент резко сжался, выпрямившись и сложив руки в замочек на коленях. Раньше ему приходилось ездить исключительно в общественном транспорте, или на велосипеде, который теперь согнулся в раме таким образом, что помещался в багажник легкового авто. Немного печально вздохнув, Джон мысленно попрощался со старым другом. Впрочем, после аварии прокатиться на настоящем Lexus не так уж и плохо, особенно с учётом того, что один подлокотник в этой машине, вероятно, стоит больше, чем почивший велосипед Джона, а, может, и сам Джон. — Где ты живёшь? — поинтересовался Джек. — Вы не поверите — в миле от Вас. — Быть того не может, — Харкнесс опешил, ведь он жил в элитном районе, и купить там дом несовершеннолетнему уборщику не так уж и просто, или Джон что-то скрывает. — Может. На въезде в Ваш жилой комплекс есть парочка пятиэтажек. В одной из них я и живу. — Это те самые…? — Которые собирались сносить, да. Там дешёвое жильё, если Вам интересно, хотя о чём я? — Не дерзи, — Харкнесс покачал головой. — Твои родители дома? — М-гм, — без энтузиазма ответил Джон. — Так ты из-за них не хотел полицию вызывать? — Так и есть. — Ты врёшь, да? — С чего Вы взяли? — А я в твоём возрасте так же делал. Живёшь, стало быть, один? — После этого вопроса мне стоит начинать Вас бояться? — настороженно поинтересовался Смит. — Нет, вовсе нет. Я просто интересуюсь. Во всяком случае, вряд ли тебя действительно что-то беспокоит. Часто ты разъезжаешь по домам незнакомцев? — Не Вам спрашивать меня об этом. — И то верно, — с удивительной лёгкостью, согласился Джек. В машине воцарилось молчание. Харкнесс, пару минут назад наученный горьким опытом, не спускал теперь глаз с дороги. Джон смотрел в окно, на тёмные силуэты редких приземистых деревьев. Звёзд, к его вящему сожалению, видно не было — всё небо заволокло тучами. А Смит очень сильно любил звёзды. Эти маленькие, недосягаемые, безразлично холодные точки на тёмной глади, заставляли его сердце трепетать от невиданного восторга. В те редкие дни, когда небо было чистым, Джон смотрел на звёзды и ясно ощущал, что он не один, как ему порой казалось. Возможно, у него даже самая большая семья во вселенной. Они ехали в полной тишине. Салон пропускал лишь отголосок шума колёс, стремительно несущих авто по влажному асфальту. Не было слышно даже звука тихих волн, бьющихся об отвесную стенку набережной. Благо, до дома Джека ехать было всего-то около четверти часа, а за такое время молчание между двумя незнакомцами попросту не успеет стать сильно неловким. Так что вся поездка и прошла в молчании. Вначале Джек думал, что это из-за отсутствия тем для разговора. И действительно, о чём можно поговорить с подростком, которого ты сбил на машине? Вот только позже оказалось, что Джон, прислонившийся к дверце авто и занимающий дай бог половинку просторного сидения Lexus LS, рассчитанного на одного взрослого пассажира, заснул. Глаза мальчика и вправду были умиротворённо закрыты, дрожь испуга унялась, а дыхание выровнялось. Джек, заметив всю эту картину, решил мальчика не будить. Как ни крути, Джон ещё не взрослый, и после сегодняшнего шока он и сейчас имел право расслабиться и забыться хоть на пару минут. Взрослые в таких случаях пользуются алкоголем, а поспать немного — самое то для восемнадцатилетнего. Остановившись перед въездом спустя некоторое время, Джек дистанционно открыл дверь гаража, и та лениво поднялась, пропустив авто в освещённую чистую комнатку. Створка закрылась сразу после того, как машина въехала. Харкнесс оглянулся, проследил за этим процессом скучающим взглядом и заглушил мотор. В следующую очередь нужно было разбудить Джона, который теперь еле заметно, беспокойно щурился. — Просыпайся, велосипедист, пойдём колени обрабатывать, — выпалил Джек, тут же найдя эту фразу абсолютно идиотской. Харкнесс был бы рад сделать вид, что не говорил этой глупости, но Смит уже проснулся, осоловело распахнув и без того большие глаза и уставившись на Джека. В первую секунду парень не очень понял, где он находится и почему его в машине будит Джек Харкнесс, да ещё и подобными высказываниями. Осознание на сонный разум навалилось в следующий миг. — А, да, простите. — За что, чудик? — Я заснул, — Джон растерянно пожал плечами. — Не волнуйся, это не противозаконно. Отстегнувшись, Джек открыл дверь и вышел из машины. То же, следом за ним, сделал и Смит, только в разы более неуклюже, да ещё и запнувшись сначала о воздух, а затем о собственную ногу. Спросонья Джон мог и не такое. Только он вдруг сильно занервничал, оказавшись в чужом доме с незнакомым человеком спорной репутации. В этот момент Смит и понял, почему Джек спрашивал, не боится ли тот ехать в неизвестное место с неизвестно кем. — А можно я домой пойду? — неуверенно поинтересовался Джон. — Тут ведь недалеко совсем. — Ты чего это вдруг? — Джек обернулся и, вопросительно изогнув бровь, постарался заглянуть мальчику в глаза. — Брось, я тебя не обижу, честно-честно. У меня на втором этаже гостевая спальня есть, всё в порядке будет. Завтра до работы подброшу, раз уж ты по моей вине без привычного транспорта. Ну я разве похож на маньяка? — Простите, но это смотря как воспринимать данный термин. Мании у Вас, определённо, есть. Растерянно мотнув головой, Харкнесс приблизился к Джону и, встав вплотную к нему, бережно приобнял паренька за талию. Для Джека — обычный жест, но вот Смит резко сжался, сцепив руки в замок. Врать не стоило, Харкнесс немножко флиртовал, отдавая себе отчёт в собственной привлекательности, а также в том, что Джон уже достиг возраста согласия. В принципе, сейчас у Харкнесса существовали некоторые перспективы на то, чтобы приятно скрасить вечер привычным ему способом — с первым встречным, который на этот раз оказался худеньким парнишкой с большими и немного грустными глазами. Про разбитые коленки и перепачканную тонкую накидку и вовсе говорить не стоило. На Джона теперь было без слёз не взглянуть. Вот только сам Смит не привык ночевать у незнакомцев, потому и согласился так легко — он не был знаком с подобным волнением. — Они есть у всех, Джон. Пойдём, всё в порядке будет, — заверил Джек, легонько подтолкнув Смита в сторону двери, ведущей из гаража в дом. Немного неуверенно, но Джон всё же шагнул вперёд, затем замер, дождался, пока Харкнесс его обгонит, и направился следом за ним. Джек открыл дверь, вошёл в дом, пропустил Смита, и всё это время внимательно следил за его реакцией. Он видел, что Джон нервничает. Ещё бы, это ведь для Джека в порядке вещей раз в сутки таскать к себе в дом малознакомых, но в обязательном порядке интересных ему личностей. Растерянно оглядевшись, Смит сложил руки на груди и поёжился. Джон не знал, как дом выглядел снаружи, из-за того, что в поездке он спал, но изнутри здание, в котором жил всего-то один человек, было весьма внушительным. Интерьер больше походил на обложку риэлтерской брошюры с домами, которые невозможно купить, если ты не работал на каменоломне в течение девяноста лет без отдыха и пищи… Или если ты не Джек Харкнесс. Просторная планировка почти не включала в себя деление на комнаты — видимо, Джек любил простор. Окна на задний двор были в пол, а неподалёку от них располагалась, сделанная под дерево и металл, винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Не особо церемонясь, Джек сбросил обувь у входа и проследовал вглубь помещения, жестом поманив Смита за собой. Джон помедлил, растерянно осмотрелся, а затем опустился на одно колено, чтобы распустить шнурки плотно завязанных красных кед. Харкнесс терпеливо замер, ожидая, когда Смит закончит. Оказалось, развязывать шнурки стоя на колене было плохой идеей — разбитая в кровь голень заныла в разы сильнее и Джон, поднявшись, болезненно прищурился, про себя чертыхнувшись. — Пойдём в ванную? — предложил Джек. — Ты только не пойми меня неправильно! Там аптечка, если что. — Я не видел в этом двусмысленности, пока Вы на неё не указали, — заметил Джон. Оставив кеды у двери, Смит проследовал за Джеком на второй этаж. Там открылось, что ванных у Харкнесса в доме целых две — по понятным причинам. Одна из них была просторной, но по большей части пустой комнатой с большим джакузи и одной широкой раковиной, а вторая — среднего размера комнаткой с двумя душевыми кабинками, разделёнными лишь стеклянной, совершенно прозрачной стенкой. Джон был слишком морально-невинным для того, чтобы представить, для чего нужна такая странная планировка. Джек же, не раздумывая, повёл паренька в первую, большую комнату. Всё это время Джон шёл неуверенно, словно действительно прикидывал в уме, с чего вдруг Джек расщедрился настолько, что притащил к себе в дом незнакомца, лишь для того, чтобы помочь ему оправиться после сравнительно безобидной аварии. Сам же Харкнесс был абсолютно спокоен. Он дождался, пока Смит подойдёт поближе и, осторожно придержав его за плечо, усадил на бортик ванны. Джон уставился на певца снизу-вверх, сразу выдавая собственное напряжение, но Джек сделал вид, что не заметил этого. Аптечка находилась в шкафчике под раковиной, и представляла из себя серый тканьевой чемоданчик с немного тусклым оранжевым крестом в левом верхнем углу. Чемоданчик этот Джек достал немного задумчиво. Он только сейчас вспомнил, что в аптечке у него хранились не только лекарства, но и вещи весьма компрометирующего характера, которые люди, подобные Джеку, просто-напросто предпочитали хранить рядом с медикаментами из соображений удобства. Харкнесс качнул головой и положил чемоданчик на тумбочку рядом с умывальником, причём так, чтобы Джону не было видно, что внутри. Смит всё это время молча наблюдал за Джеком, терпеливо прослеживая каждое его движение. — У меня из антисептиков только хлоргексидин, — наконец прокомментировал Джек. — Я, кстати, понятия не имею, как им правильно пользоваться, а ты? — Смотря, какая концентрация, — Джон повёл плечами. — Только вот он плохо действует на повреждения, когда их обладатель весь в земле. Я потому и говорю, что мне лучше пойти домой. — Так, тормози, красавец, — Джек выпрямился, стараясь казаться выше и убедительнее. — Если ты про душ, то чем тебя мой не устраивает? — Да я, просто… — Гостевые полотенца вон в том шкафу, бери любое, — фыркнул Харкнесс, кивнув в сторону белого шкафа у стены. — Я тебя в соседней спальне буду ждать с аптечкой. Закрыв чемоданчик и взяв его в руки, Джек спешно вышел из ванной, стараясь не вслушиваться в то, что сказал Джон ему в ответ. Дверь Харкнесс сразу же захлопнул, формально показывая Смиту, что путь к отступлению уже перекрыт. Вот и новая игра с очаровательным уборщиком в свою очередь забавляла Джека. Он и сам не понимал, почему столь старательно удерживает Смита при себе. Причины на то особой не было, Харкнессу просто хотелось, чтобы Джон остался с ним на эту ночь. Может, Джек надеялся на то, что их взаимодействия, как это было у певца обычно, сложатся в одну, ни на что не обязывающую, но прекрасную ночь. Это ведь не сложно, прежде Джек делал так сотни раз. К его двадцати двум у Харкнесса уже был внушительный список однодневных партнёров. Добравшись до гостевой спальни, Джек оставил аптечку на прикроватном столике и окинул взглядом не заправленную кровать. Матрас был почти новым. Ещё бы, обычно тут ночует, разве что, племянник Джека — Стивен, а приезжает он не очень часто. Старшая сестра к Харкнессу последнюю пару лет была весьма холодна, так что и с племянником — её сыном — Джек виделся редко. Партнёры же Джека обычно оставались на ночь с ним. Так и выходило, что гостевая спальня была нежилой, и больше напоминала номер в отеле, чем помещение в чьём-то доме. Харкнесс достал чистое постельное бельё и принялся заправлять кровать. Его напряжение немножко успокоилось, когда из ванной, находящейся через пару дверей по коридору, донёсся шум воды. Джека почему-то умиротворило то, что Джон больше не стал спорить с ним и просто принял помощь. В конце концов, больше всего на свете Харкнесс не любил оставаться один. Спустя четверть часа постель была заправлена. Джек потратил немало времени на то, чтобы простынь лежала ровно, но вот с одеялом так морочиться не стал, его Харкнесс просто накинул сверху, накрыв охристым флисовым пледом на тот случай, если Джон будет мёрзнуть. Вот тут Харкнессу и пришло в голову то, что у Джона, в добавок к прошлым казусам, ещё и нету сменной одежды. Пришлось метнуться в собственную спальню, там, среди прочих вещей, отыскать чистые шорты и футболку, а затем пройти с ними к ванной, и вот теперь замереть у двери. Немного хитро ухмыльнувшись, Джек отметил, что шум воды уже стих. Харкнесс резко нажал на ручку, распахнув дверь. Вряд ли Джон ожидал, что кто-то войдёт. Юноша сидел на бортике ванной, на его плечи было накинуто одно из десяти одинаковых белых полотенец из шкафа в ванной. Джон не двигался, задумчиво уставившись на дно ванны, когда дверь за его спиной распахнулась, и Джек сделал спешный шаг внутрь комнаты. К вящему сожалению, ничего кроме завёрнутых в полотенце плеч Харкнесс не увидел. Смит обернулся и уставился на Джека своими большими, насмешливо-невинными глазами. — Ох, прости, Джон, я не знал, что ты ещё не закончил, — раздосадовано продекларировал Джек фразу, заученную пару лет назад для подобных случаев. — Я принёс тебе чистую одежду. Твою могу бросить в стирку. Что касается джинсов, то рваные сейчас в моде. — Большое спасибо, — с ноткой сарказма ответил Джон. Парень заметил, что Джек не особо-то насторожился, увидев его завёрнутым в одно только полотенце. Вероятно, Харкнесс этого ожидал, а потому не постучал, да и не осведомился, не случится ли неловкости, если он войдёт. Главное, думал Джон, чтобы Харкнесс не решил, будто у них может что-то быть, как со всеми людьми, которые побывали в этом доме ранее. Впрочем, Смит удачно отгонял от себя эти мысли одним фактом — он не привлекательный. Слишком худой, с острыми плечами и необычными чертами лица. А из-за глаз его многие считали, что Джон безумен. Вряд ли Джек, который на сей раз избрал в качестве объекта ухаживаний темноволосого пианиста Томаса с правильными чертами лица и щенячьим характером, будет забавляться бесполезным флиртом с неказистым недотрогой Джоном. Смита это немного успокоило… И расстроило, кстати, тоже. В раздумьях Джон вышел из ванной комнаты и направился в сторону распахнутой двери, за которой ему представилась чистенькая комнатка с окном во всю стену и кроватью с мягким пледом. На кровати сидел Джек, который не сразу заметил приход Смита, а когда заметил, обаятельно улыбнулся. Меж тем, Харкнесс сразу увидел, что и футболка, и шорты его, даже при том, что сам Джек носил их лет в девятнадцать, Джону велики. На Смите его старая одежда казалась больше, чем есть, но это, возможно, потому что парень на вид весил килограммов шестьдесят от силы. Похлопав ладонью по месту рядом с собой, Харкнесс дождался, когда Джон сядет, и притянул лежащую на кровати аптечку поближе. Джек смочил марлю антисептиком и хотел уже потянуться к ссадине на левой ноге Джона, но вдруг понял, что парень сидит далековато, и удобства в этом мало. Подобные проблемы Джек и проблемами-то не считал, а потому без лишних слов положил ладонь Смиту под колено, разворачивая его на себя. Парень вдруг резко вздрогнул и, вывернувшись, отстранился. — Вы чего? — Джон нахмурился. — Может, лучше я сам? — Брось, что я опять делаю не так? — фыркнул Джек. — Ты сидишь неудобно, вот и все дела. Поверь мне, в кои-то веки я ни на что не намекал. Пододвинься ближе и перестань капризничать, не маленький. Настороженно, но всё же Джон пододвинулся и не стал мешать Джеку обрабатывать разбитую коленку. Чтобы можно было проделать то же самое со второй, он даже чуть развернулся. В следующую очередь, с ладонями мороки было гораздо меньше — на них антисептик было решено просто вылить и не мучиться. Хлоргексидин при контакте с кровью тихо шипел и белел, а Джон старался не подавать виду, что ему больно — действительно ведь, не маленький уже. О многочисленных синяках немо, но при том единогласно решили забыть. С ними делать уже было нечего. — Ты сейчас мне скажи, как себя чувствуешь? Хорошо бы, чтобы у тебя ничего не было сломано. — Не сломано, сэр, не волнуйтесь. — Джон, — Харкнесс фыркнул. — У нас разницы четыре года, хватит говорить «сэр», я себя старым чувствую. — О. Я просто думал, Вы же… — «Ты», — поправил Джек. — «Ты»? Ладно, понял. — Вот и славно. И Джон уже подумал, насколько же доброжелательным в итоге оказался Харкнесс, и даже начал корить себя за предвзятое отношение, но всё изменило одно действие Джека. Сперва этот жест, лишь на одну секунду, но мог показаться дружеским, но потом он сразу заставил Джона побледнеть. Джек положил руку к нему на бедро и, задумчиво опустив взгляд, повёл руку чуть выше. Смита пробрала дрожь. Растерянность, непривычное тепло и детское отвращение к вещам подобного рода сразу перемешались у него в голове, откровенно сбивая с толку. Только сейчас Джон догадался всё прекратить и резко вскочил, метнувшись в сторону. Теперь их с Джеком разделяло расстояние в несколько шагов. — Нет! — возмущённо вспыхнул Джон. — Если весь вечер ты, Джек, намекал на это, я говорю нет! Харкнесс изумлённо наклонил голову. Ему отказали второй раз за день, а такого прежде не бывало. Действие его, в привычных певцу масштабах, было совершенно невинным, а реакция Джона показалась чрезмерной, так что Джек счёл нужным успокоить Смита. — Погоди, не надо сразу впадать в крайности, я просто попробовал. Я же должен был попробовать? Нет так нет, — Джек хмыкнул лёгким тоном и встал, собираясь уходить. — Доброй ночи. Уже удаляясь, Харкнесс старательно улыбнулся, чтобы немного сгладить обстановку, но улыбку его встретил лишь потерянный взгляд карих глаз. Джон повернул голову следом за Джеком и, когда тот выключил свет и закрыл дверь, потерянно направился к постели. За этот вечер он испытал многовато эмоций, пожалуй.