Сквозь время

      Две недели в мире живых летят с невыносимой скоростью. Когда Альбус побывал по ту сторону мира, он стал задумываться о каждой проведенной секунде на этом прекрасном свете. Он не хотел тратить это время на то, чтобы лежать в кровати целыми днями. Но тело было безумно слабым. И только через неделю он смог спокойно встать на ноги и пройти пару шагов до чайника. Головокружение и ужасный жар отошли, поэтому, каждое движение было не таким сложным.       А уже через ещё одну неделю он смог вырваться из дома. Хоть Аберфорт постоянно и ворчал на старшего брата, но он переживал за него. Кто бы что про него не говорил, но рыжеволосый всегда знал, что у младшего Дамблдора доброе сердце. Это было заметно по тому, с каким вниманием он наблюдал за здоровьем Ала. И ведь даже на улицу не разрешал выходить. А так хотелось почувствовать свежий воздух.       И вот, наконец, спустя две недели после странного воскрешения, Альбус смог выйти из дома. Как он сказал Аберфорту, проведывать сестру. И нет, он не соврал ему, он действительно был на могиле Арианы, возложив цветы. Но это было не главной его целью. Если бы он сказал брату, куда именно направляется, тот бы взревел от злости, не выпуская Ала до самой смерти. Но не прийти сюда он не мог. Тем более, тут такой красивый вид.       Наступая на небольшие камушки, юноша иногда поглядывал себе под ноги, чтобы не споткнуться. Но в основном, он наблюдал за волнами, что бились о каменистый берег каждый раз. Брызги летели в разные стороны, создавая невероятный шум. Океан… он казался таким безграничным, таким величественным, что наблюдать за ним было одно удовольствие, несмотря на невыносимый холод.       Приходилось каждый раз получше кутаться в теплую мантию, чтобы хоть как-то себя согреть, но эти ощущения были даже приятны Дамблдору. Именно они говорили о том, что он жив, что он дышит и что он чувствует. Даже воздух здесь казался настолько приятным, что хотелось остаться здесь подольше, наслаждаясь не только видом, но и своими эмоциями. А это было именно восхищение. Вряд ли кто-то мог наблюдать за такой прекрасной картиной и не испытывать его.       Остановившись на одном месте, волшебник подошел поближе к воде, встав так, что теперь сильный ветер бил ему в лицо, заглушая любой шум в ушах. Даже звук волн было почти не слышно. И капли соленой воды были прямо в лицо. Можно было почувствовать насколько сейчас они были холодными. Все же, в этом месте всегда было холодно. Но никогда не было снега. Только безграничный океан.       Но сейчас его было трудно разглядеть. Туман, что окутывал, словно белая пелена весь остров, мешал насладиться видом. Конечно, он был не такой сильный, можно было увидеть свои руки или то, что происходило на воде, но он не позволял взглянуть на горизонт.       Глубоко вздохнув, юноша опустил слегка голову, спрятав свои руки в карманы мантии, ибо они слишком замерзли и уже покраснели. В рукаве он явно ощущал свою старую палочку, которой пользовался, кажется, с одиннадцати лет. К счастью, Минерва решила ее сохранить. Именно она перенесла Альбуса в это место. А ведь он думал, что никогда сюда не придет. По крайней мере, чтобы навестить старого друга.       Посмотрев на огромные возвышенности, что выглядели столь же величественно, сколько и тот бескрайний океан, Дамблдор решил воспользоваться палочкой для того, чтобы переместиться чуть дальше от этого места. Забираться по неровным дорожкам было довольно трудно, да и был риск сломать себе ногу. Так что, ничего страшного не случится если он взмахнет палочкой.       Одно движение и он картина изменилась. Теперь он стоял на тех же самых скалах. Отсюда был прекрасный вид на бушующую воду. И хоть ветер стал намного сильнее, волшебник старался не обращаться на это внимание, продолжая свой путь дальше. Он направлялся к небольшой расщелине между скал, где росли огромные кусты, что закрывали собой небольшой проход. Место, куда не следует попадать обычному человеку.       Но небольшой взмах руки и перед Дамблдором ветки заколыхались и разошлись в разные стороны, давая возможность пройти. Конечно же, он знал дорогу, ведь именно он распорядился о том, чтобы подготовили это место. Это было где-то пять лет назад, когда Темный лорд снова стал проявлять свою активность, пытаясь каждый раз вырваться из лап смерти.       Но в голове была только одна мысль: «Хоть бы там было пусто. Хоть бы там ничего не было». И с каждым новым шагом сердце все сильнее сжималось внутри, а где-то в районе груди была такая немыслимая боль, что хотелось взвыть. Казалось, что в этот самый момент, волшебник готов был уверовать во все, во всех Богов, которые существовали в этом мире, и просто просить их. Умолять о том, чтобы там не было того, чего он боится больше всего.       Зайдя в пещеру, Альбусу даже не нужно было прищуриваться или доставать палочку, чтобы пропустить ниточку света. Тут и так было слишком светло. Трещины, что покрывали практически всю пещеру, пропускали сквозь себя лучики солнца, освещая все в округе. Молодые растения, что цвели по всей территории, покрывая собой землю и придавая ей более зеленый окрас. И даже… одинокую могилу, на которой были возложены цветы. Кажется, они лежали здесь очень давно. С самого момента похорон того самого человека, что теперь покоился в холодной и сырой земле…       Юноша зажал себе рот рукой, сдерживая некий крик боли, что рвался из его груди. Он до последнего надеялся, что это не так. Что Геллерт все ещё жив и слова того человека были лишь наглой ложью. Но факты говорили об обратном. На надгробье явно было выбито такое родное и знакомое имя. И это место… Дамблдор сам его выбирал. Он не хотел, чтобы его друг лежал в неизвестной могиле рядом с Нурменгардом. Ведь Гриндевальд и так провел там слишком долго.       Ноги почти не держали мага. Он чувствовал, как этот удар ослабил его и он упал на колени, прямо перед небольшой возвышенностью на земле, где и было похоронено тело. Осторожно, практически невесомо он касался земли, будто бы боялся обжечься о нее. Но что за глупости? Земля была такой холодной, что вряд ли бы подобное могло с ним произойти.        — Прости меня, Геллерт, прости… — шептал Дамблдор, пытаясь сдержать свои эмоции, что так и рвались наружу. Он не думал, что может появиться здесь когда-нибудь. Возможно, его даже радовала мысль о том, что он умер раньше и ему не придется стоять у могилы старого друга. Но судьба сыграла слишком злую шутку. — Я не уберег тебя. Не смог. Из-за меня ты оказался там, — по щеке вниз стала скатываться слеза, оставляя после себя мокрую дорожку. В последний раз ему было настолько же больно в их последнюю встречу

1981 год.

      В камере Нурменгарда было светло только днем, когда солнце освещало своими лучами стены камеры. Оно пробиралось через окно, что никогда не было закрыто. Часто из-за этого страдали именно заключенные, когда начинались холодные ветра. Тонкая одежда никогда не согревала, принося только какую-то иллюзию защиты. Но когда солнце уходило, наступала кромешная тьма, в которой вряд ли можно было хоть что-то увидеть.       И так было постоянно. Каждый день одно и тоже. Совершенно ничего не менялось. Геллерт даже не замечал, как проходила неделя, месяц. Да какая была разница, если все дни были похоже на один и тот же. Только картина за окном и менялась, но не события в этой камере.       Но иногда кое-что приносило разнообразия. Точнее, кое-кто. Альбус никак не мог оставить в покое заключенного. А тот, в самом деле, не понимал, к чему все эти милые «свидания», которые только раздражают. Давно следовало бы порвать ту нить, что связывала волшебников, но никто из них не рисковал этого сделать        — О, профессор Дамблдор. Вы решили навестить своего пленника. Как… бессмысленно, — на лице у мужчины не было никаких эмоций. Казалось, что эти серые стены высосали из него все. Эмоции, чувства, саму жизнь. Оставляя одно банальное существование, в котором сам Гриндевальд не нуждался. Он сидел в этой проклятой тюрьме и уже просто ждал, когда в его дверь постучится сама смерть, забирая его из этих однотипных дней.        — Ты не мой пленник. Если бы ты был моим пленником, то твои условия были бы получше, — Дамблдор не изменился. Он был все таким же. Его мягкий голос, эмоции, легкая улыбка. Он всегда был рад видеть своего старого друга, пусть тот уже за столько лет перестал быть похожим на других. На его лице появилось множество морщин, волосы поредели, а глаза стали такими тусклыми и уставшими. Хотя, чем сам Альбус отличался от пленника? Его волосы стали уже давно такими же седыми, но все ещё сохраняли свою прежнюю длину. И его борода, ужасная борода, что только бесила Геллерта. Будь у него права, он бы сам ее срезал. — Как ты поживаешь?        — Глупый вопрос. Как может поживать человек здесь? Я бы сказал, но мы же приличные люди, — этот ответ вызвал улыбку у мужчин. Они уже давно знали, что они точно не могли относится к классу людей именно «приличных». Никто из них не уважал какие-либо старые порядки, что им навязывали предки. — Присаживайся. Или боишься испачкаться? О, я тебя уверяю, грязь на твоих руках уже никто и никогда не смоет, Альбус.       Директор Хогвартса постарался проигнорировать такое едкое замечание со стороны пленника. Но он не стал ничего отвечать. Он и сам знал, что Гриндевальд говорил правду. Он всегда говорил правду. По крайней мере, ему. Смысла врать Дамблдору он просто не видел. Тем более, правда всегда сводила с ума его больше, чем какая-нибудь наглая ложь. Но при всем этом, он прислушался и сел на край кровати, где и сидел Геллерт. Хотя, кроватью это было сложно назвать.        — Ты слышал, что произошло? Думаю, новости до тебя все же доходят, — профессор старается не смотреть на старого друга, который практически прожигает его взглядом. Хотя, скорее всего, ему просто кажется. Темный маг всего лишь смотрел на него. — Волан-де-Морт мертв, Геллерт. Но… я не знаю, как сказать.        — Ох уж это «но». Сомневаешься, верно? — усмешка давала понять Альбусу, что несмотря на их долгую разлуку, несмотря на ту войну, что была между ними, Гриндевальд умел понимать каждое движение, каждый жест и каждую мысль волшебника. Для него это было не так сложно. Пусть тот и будет что-то не договаривать, он поймет. — Да, до меня дошли слухи. И про того мальчика тоже. Каждый теперь шепчется об этом. Если ты сомневаешься, то просто проверь.       Пленник наблюдал за реакцией своего гостя, ему нравилось видеть, как того перебирают сомнения. Но самое главное, он видел, как тот борется со своими чувствами, боясь сорваться рядом с человеком, которого он когда-то любил. Или… любит до сих пор. Ведь даже идиоту было понятно, что Альбус долгое время пытается подавить в себе чувства к своему бывшему врагу. Но стоит только тому прикоснуться к коже директора, как все возвращается на свои места. Сомнения и боль от любви снова терзают душу Дамблдора, а Геллерт опять будет наблюдать за этим с неким удовольствием. Или…уже не будет.        — Ты пришел только для того, чтобы сообщить мне эту «радостную новость»? — для пленника она не значила ничего. Он никогда не интересовался, борьбой между волшебниками. Может быть, ему было бы любопытно, будь у этого Темного лорда масштабная, грандиозная цель. Но ее не было. И в глазах Гриндевальда этот полукровка был просто мальчишкой с неуравновешенной психикой, что просто любил убивать. Они были совсем не похожи. Но больше раздражало не это, а то что Ал просто кивнул. Он издевается? — Мне это надоело. К чему эти бессмысленные встречи?        — Не прогоняй меня, — это звучало так жалко из уст директора. Он сейчас выглядел даже более жалким, чем сам Геллерт. И да, тот признавал, что сейчас он был ничтожен, просто смешон. Великий маг, что заточен в темнице в каких-то лохмотьях. Но вот Альбус никогда так не думал. Не сейчас, не в будущем. —Я хочу тебе помочь. Я не могу освободить тебя, но позволь мне хотя бы…        — Достаточно, — резко оборвал темный маг собеседника. Он не позволил ему дальше продолжить свою речь. — Хочешь помочь мне? Найди мне могилу, подальше отсюда, чтобы никто меня не смог найти. И закопай меня там, когда я умру. А теперь… — Гриндевальд замолчал на пару секунд, будто бы пытался собраться с силами, чтобы сказать следующие слова. — Убирайся отсюда. И не приходи сюда больше. Меня жалеть не надо. Пожалей свое сердце лучше, моего же уже давно нет..       И неизвестно о чем тогда думал Дамблдор, когда послушался. Нельзя было оставлять одного Геллерта. Но он ушел, размышляя о том, почему же его старый друг прогнал его? Из-за того, что он не хотел, чтобы Ал видел его таким? Из-за жалости к чувствам? Или из-за того, что ему самому было больно, несмотря на свои слова. На эти вопросы, за всю свою жизнь, волшебник так и не смог ответить.</i>       Сейчас Альбус был готов проклинать себя, ругать, возненавидеть из-за того, что он тогда не ослушался. Нужно было сделать все возможное, хоть снести этот замок и превратить его в груду камней, но спасти Гриндевальда. Но ещё, юноша понимал, что Геллерт знал, что смерть его достаточно близко. И он просто ее ждал. Другого ничего не оставалось.        — Я люблю тебя, — прошептал рыжеволосый, поворачиваясь к тому месту, где был захоронен Гриндевальд. Где была могила его прошлого, любви и всех страданий. Он уже не мог ничего сделать, не мог вернуть темного мага к жизни, но из губ вырвались сами слова. — Не оставляй меня, Геллерт, не оставляй.       А на возвышенности, неподалеку от тех скал, где было видно все, что происходило около пещеры, стоял человек. Он прислонился спиной к деревьям, что пугали своим могуществом, ведь они были настолько большие, а их ветки распространялись на большое расстояние, укрывая незнакомца от проливного дождя, что с каждым разом только усиливался. Но все же, несколько капель спадали с листвы прямо на бледные щеки. Но он особо не обращал на это внимание.       Его лица практически не было видно из-за капюшона, что был накинут на голову. Но зато было видно губы, что были растянуты в легкой усмешке. Он почти не двигался, просто наблюдал за тем, как Дамблдор исчезает из поля зрения, трансгрессируя куда-то. И все, что сказал тот человек, было: «Альбус»…