Представь нас вместе

— Почему? — интересуется Кларк. — Потому что красивые девушки обязаны быть только счастливыми. Для них все цветы мира, самые невероятные сюрпризы и неограниченное количество нежности и ласки. Гриффин хмурится, понимая, что такое невозможно, что это нереально и уж точно не про ее жизнь, поэтому еще под воспламеняющиеся щеки она переводит тему. — Почему ты живешь одна? — Потому что не завела еще семью. — Нет, а мама с папой? — Мама умерла, когда мне было четырнадцать, а папа... Не всю же жизнь жить с ним. Я уже взрослая и большая девочка, — усмехается брюнетка. — Прости... — извиняется голубоглазая за свою бестактность. — И тебе не хочется семьи? — Почему же? Я – обычная женщина со своими тараканами в голове. Просто не каждому доверишь себя и тем более свою семью. — У тебя плохо с доверием к людям? — А ты доверяешь всем и каждому? — огрызается Вудс. — Нет, но... — Все лживые и изменщики. Не поверю, что ты ни разу не изменяла мужу. Грешок был, и твои испуганные глаза тебя выдают, — Лекса, конечно, берет на понт кардиолога. За свою жизнь она встречала очень много «безупречных» и идеальных браков снаружи, но если заглянешь внутрь, то увидишь кучу «грязного белья», которое просто хорошо спрятано в шкафу. Скелеты есть у всех, даже у ангелочков. Кларк прячется глаза в тарелке с мясом. — Я нисколечко не обвиняю тебя, Кларк. Конечно, изменяют не просто так, на все есть свои причины, и обязательно виноваты оба: и тот, кому изменяют, и тот, кто изменяет. Я пока еще не встретила такого человека, в котором я была бы уверена, что он изменять мне не будет. И не факт, что встречу. — И все? — блондинка поднимает удивленные и даже немного расстроенные глаза. — А что еще? — хмурится гинеколог, ибо, как ей кажется, она знает все. И опыта от знакомых у нее навалом. — А как же любовь? Когда встречаешь ее, то не задумываешься о том, что тебе, возможно, потом... когда-нибудь... спустя годы начнут изменять, — Кларк делает глоток вина и ощущает, как оно плавно растекается по ее внутренностям. Нет, не обжигает, а приносит легкость во всем теле после тяжелого трудового дня, расслабляет и даже добавляет уверенности. — Я не верю в любовь. Есть привязанность, общие развлечения, выгода, сексуальная страсть и все. Любовь – это то, что придумывают люди, оправдывая свой поступок вступить в брак и привязать себя к одному человеку. Но спустя время появляется любовник. Вроде тоже от слова «любовь», вот только любить-то двоих нельзя, — подмигивает брюнетка кардиологу. — Неправда! Любовь существует! — возмущается Гриффин, ибо ее раздражает такое видение мира и жизни. — Любовь – это одержимость человеком, в котором твоя жизнь. Любовь – это когда твоя душа видит свое отражение в человеке. Любовь – это серьезная работа. Над этим каждый день надо вкалывать, это огромнейший труд! — А разве не полет? — посмеивается гинеколог. — Полет – это влюбленность. А любовь – совсем другое. Это вот если взять человека, обнять и отвечать за него. Отвечать навсегда, на всю жизнь. Любви нельзя добиться силой, любовь нельзя купить, выпросить и вымолить. Она приходит с небес, непрошенная и нежданная. Без любви жизнь теряет всякий смысл, это словно не жить вовсе. — Все-все, успокойся, Кларк. А купить у меня раньше получалось, – проскальзывает внутренний голос в темной голове. — Давай поспорим? Если я полюблю, хотя это на гране фантастики, то приду к тебе и выполню любое твое желание. — А если нет? И какой срок? — азартный человек просыпается в кардиологе, хотя она от себя такого никогда не замечала. — Срок – вечность, — хитрит Вудс, ибо уверена, что с ней такого никогда не произойдет. — А если нет, то мы просто забудем об этом, – улыбается Вудс, давно покинув прохладную руку голубоглазой. — А взамен? — конечно, голубоглазая пугается. — Взамен: ты сейчас прекращаешь рассказывать мне о любви. — Почему? — удивленно переспрашивает блонди. — Это слишком сентиментально слышится из твоих уст и наивно. Гинеколога слегка задели слова о том, что ее жизнь лишена всякого смысла. Он есть! Это ее работа, остальное все – плотские утехи, но никак не смысл. — Хорошо. Но не думаю, что ты, если полюбишь, побежишь мне рассказывать об этом, — уголки губ блондинки приподнимаются, и она впервые улыбается за целый день. Девушки заключают пари пожатием рук. — Кларк, обещаю, ты первая узнаешь об этом, — усмехается брюнетка. — И у тебя очень красивая улыбка, не прячь ее от окружающих. — Эм... да... спасибо, — вновь щеки Гриффин поддаются провокации. — А теперь мне пора, Лекс. Лиззи еще нужно забрать от Октавии. — Я отвезу, — заверяет зеленоглазая коллегу. — Нет, моя машина на парковке больницы. Отвези меня туда, а потом я... — Кларк, я отвезу тебя к Октавии, а потом домой. Мне не трудно. Пока ты будешь разъезжать туда-сюда, будет уже поздно. А, как я понимаю, детям пора уже спать, — объясняет брюнетка простую истину. — Ты права. Хорошо, — соглашается голубоглазая, доставая из сумочки кошелек. Лекса перехватывает руку блонди, несильно сжимая ее ладонь. — Я сама. Все же я виновата в этом злополучном ужине. — Неправда. Кларк кивает, соглашаясь на оплату счета, ибо не любит спорить. Да и проблем меньше от мужа, ведь пока она расплачивается везде его кредиткой. — Ужин был хороший. Лекса оплачивает счет и протягивает руку кардиологу, чтобы та поднялась. Гриффин уже не заостряет внимание на хороших манерах доктора Вудс. — Адрес подскажешь Октавии и свой? — Кларк кивает, называя улицы и номера домов, при этом позевывая. — И не только детям пора спать, — усмехается брюнетка, заводя мотор. К слову, ресторан находился неподалеку от дома подруги, так что Лекса была права, что стоило воспользоваться ее услугами водителя. Сейчас уже гинеколог никуда не торопилась и спокойно вела машину. — Лиззи уснула в восемь, я ничего не смогла сделать, — оправдывается Октавия, указывая на диван. — Ничего страшного, О. Спасибо, что посидела. Финн не любит оставаться один с дочкой, — Кларк поднимает малышку на руки, прижимая к себе. — Тебе спасибо, — улыбается шатенка, целуя напоследок Кларк в щеку и белокурого ребенка в носик. Все понимают, что дети как отдушина. С ними можно пережить все судьбоносные невзгоды. — Словно ангелочек, — шепчет Лекса, поглядывая изредка на спящую девочку на руках у мамы. — Да, пока спит, — улыбается блондинка. — Неправда! Она милая, — защищает Вудс ребенка. Кларк хихикает, но больше не спорит и замолкает. Она ощущает в салоне авто приятный аромат освежающего парфюма. Если бы не нотки женского шлейфа, то кардиолог бы подумала, что аромат мужской. К слову, аромат не отталкивает, а опять просит притянуться, почувствовать его на смуглой шее, за мочкой ушка и на запястьях, но это наваждение быстро растворяется под сопение любимой дочки. Когда они подъезжают к дому, Кларк понимает, что не хочет домой. Сегодня с брюнеткой, не смотря на всю начальную нервозность, голубоглазая ощущала себя комфортно, а под конец вообще обо всем забыла, конечно, кроме Элизабет. О детях никогда невозможно забыть, ни при каких обстоятельствах и ситуациях. Лекса глушит мотор и поворачивается к блондинке, засматриваясь прямо в ее глаза. — Вечер был чудесным. Спасибо, — произносит кардиолог стандартную фразу, хотя это было на самом деле так. Вудс укладывает медленно ладонь на прохладную скулу блондинки, ощущая, как девушка замирает, практически перестает дышать, а потом нежно преподносит поцелуй в щеку, застывая на ней пару секунд, затем открывается, добавляя: — Спокойной ночи, Кларк. Кардиолог теряется и лишь кивает, когда Лекса открывает перед ней дверь своего автомобиля. Гриффин уходит, заходит в дом, быстренько разувается и укладывает дочку в детской, а сама направляется в душ. Кажется, она там провела не один час, пальчиками проводя по коже щеки и до сих пор ощущая мягкую и ласковую припухлость чужих губ. А как только ее голова коснулась подушки, девушка сразу улетела в объятия к старичку Морфею.