Представь нас вместе

— Мам, ты отдохнешь? Я постелю тебе в гостевой спальне, — спрашивает блондинка, когда они входят в дом. — Ох, нет, Кларк, — вздыхает женщина. Да, она устала с дороги, еще и ее положение дает о себе знать утренней тошнотой. — У меня всего два часа, чтобы привести себя в порядок и позавтракать. Потом приедет в наш дом агент по недвижимости с покупателем, чтобы заключить сделку. Я думала, вы поедете со мной. Вдруг ты захочешь что-то забрать? — Конечно, мама, мы поедем. Потом еще нужно съездить в магазин и купить подарок. Лиззи идет на день рождения в понедельник, — Кларк вообще не задумывалась, что ей нужно из своего старого дома, но вспомнила о детском приюте и поняла, что стоит ее старые вещи, игрушки, канцелярские принадлежности отдать туда. Художником ей никогда не быть, и у девушки совершенно нет времени на хобби, а так там осталось много чего нового и нераспакованного: карандаши, краски, альбомы со скетчбуками. Лиззи этим никогда не интересовалась, а может, пока рано. Но если появится такая необходимость, Гриффин сама ей все купит и, возможно, та выберет сама, что будет нужно. — Отлично. Тогда после и заедем, — соглашается женщина, расцветая, ибо угадала с подарками. Внучка пойдет в новом платье, и оно точно даже рядом не будет похожим с чужими нарядами. — А ты не устанешь? — беспокоится дочь. — Бывало и похуже на работе. Тем более, солнышко, я беременна, а не больна, — усмехается Эбби. — Ладно, согласна. Тогда я готовить завтрак. Гриффин-Кейн кивает. — Да. А спальня? — Прямо, как поднимаешься с лестницы. Пока Эбигейл разговаривала на первом этаже с покупателем, решала денежные вопросы по переводам и перечитывала договор, мама и дочка поднялись в детскую спальню Гриффин. — Это твоя комната, мам? — любопытничает малышка. — Да, — кивает блондинка, проводя пальчиком по письменному столу, собирая пылинки и вспоминая, как училась в школе. Еще тогда в ней просыпались некие чувства к своему полу. У Кларк была любимая учительница, и девушка обожала посещать ее уроки. Правда, в то время казалось все немного иным, и ученица списывала свои фантазии (о спасении учительницы и как она выступает в роли героя) на то, что та как вторая мама, только в школе, пока не случился эксперимент, а точнее, поцелуй с девушкой из старших классов на одной из пьяных вечеринок. Голубоглазая очень испугалась такого влечения и прекратила все, что так и не успело начаться. Думала ли она, что сто процентов лесби? Да, ровно до того момента, пока ей не понравился коллега на работе... Но тогда уже стремительно появился Финн, и Кларк решила не гнаться за журавлем в небе, а крепко держать синицу в руках. Беллами Блейк, родной брат ее подруги, в то время был еще мальчишкой, гормональным подростком со своим максимализмом. Хотя он всего-то был старше Кларк на один-два года, но все знают, что парни развиваются медленнее, то есть ему не нужны были ни семья, ни дети, а только гулянки и частая смена половых парнеров. По рассказам сестры ничего так и не поменялось. Казановы всегда были в моде. Встречалась ли Кларк когда-нибудь с Беллами? Нет. Тот был не создан для каких-либо отношений. Все его девушки были на раз. Когда об этом узнала Гриффин, то всю симпатию как рукой сняло, словно никаких чувств никогда не возникало. Так кардиолог и поняла, что играет за обе команды. А сейчас возникает ощущение, что с приходом в ее жизнь Вудс она бы хотела играть в одной команде. Но как только Кларк хоть на секунду об этом задумывается, то сразу отвергает это, закапывает в глубины себя. У нее есть муж, дочь, семья, в конце концов. Вот о чем она должна всегда думать и вспоминать. А это – очередная ее интрижка, которая пошла не по плану. И, возможно, она уже закончилась, так и не начавшись. — Она похожа на мою комнату, — произносит девочка. — Тут все розовое, только грязное. Намекает ребенок на пыль, и блондинка улыбается. — Да, похожа. Я надеялась, что тебе понравится, так как мне тоже нравилось в твоем возрасте. — Нравится. А тебе сейчас не нравится? — И сейчас нравится. — Тогда почему ты не сделала такую же комнату с папой? — Ну... Потому что мальчики не любят розовый цвет, — пожимает плечами голубоглазая, не вдаваясь в подробности, что взрослым подходит другой интерьер. Ребенок не поймет пока, и будет еще больше вопросов. — А зачем мы сюда пришли, мам? — Чтобы ты мне помогла, — подмигивает Гриффин, начиная собирать коробки, которые находились в сплющенном состоянии. — Вон видишь, куклы, игрушки. Складывай их сюда, мы отвезем их детишкам. Лиззи кивает, начиная выполнять свое задание, ибо хоть она и не понимает еще, но ей, как и маме, нравится одаривать брошеных детей подарками. Гриффин же в это время разбирается со своей детской одеждой. Среди маминых игрушек ребенок находит говорящего и писающего большого пупса, еще рабочего, и спрашивает: — Мама, можно я заберу его себе? — Зачем? — удивляется блондинка. — У тебя вроде есть такая же, даже лучше. Хочешь, мы сегодня купим нового? Похожего? Малышка отмахивается головой. — Не хочу нового. Хочу этого, потому что он был твоим. — Все-все, поняла, — улыбается голубоглазая, успокоительно целуя белокурую макушку. — Да, ты можешь забрать его себе. — А можно я буду везде его с собой носить? Это кажется странным, конечно, но мать согласно кивает. — Хорошо, если тебе будет не тяжело. Предупреждаю сразу: я носить за тебя его не буду. Кларк знает свою дочь: малышка наберет игрушек на улицу, а сама играется с палочкой, которую найдет. — Я сама. — Отлично! Ты все? — Не-а. — Тогда давай поторапливайся, а я пока спущу эти коробки в машину, хорошо? Эбигейл подписывает договор, отдает ключи, и они едут в торговый центр. — Кларк, я бы хотела эти деньги от продажи дома отдать тебе, — произносит женщина, когда Лиззи сама выбирает подарок для подружки, а Кларк держит в руках старого пупса. — Зачем? Не надо, мам. У нас все есть, на все хватает. — Для Элизабет. Не пойми меня неправильно, я рада, что у нее есть отец, но вдруг что-то случится... Не дай Бог, конечно. Никто ни от чего не застрахован. Так хоть Элизабет хватит на будущее. Ты прекрасно знаешь, что с нашими медицинскими зарплатами больно-то не разгуляешься. Ладно, если ты была бы одна. И да, я взяла обещание со Спаркс, что она не сместит тебя с поста заведующей, но кто знает, что в голове у этой женщины. Все мы работаем на себя и ради своих детей, — намекает на то, что неизвестно, какие профессии будут у родственников Спаркс, вдруг она захочет их на место ее дочери. Кларк прекрасно понимала, что мама права, но согласиться до конца ей что-то не давало. — Мам, а как же ты? У тебя скоро будет ребенок. И Маркус тоже не вечен, — здесь уже Гриффин намекала на возраст, хотя Эбби говорила о том, что Финн может уйти из семьи. — Ох, мой муж со мной теперь на пожизненном, и я в этом уверена. В старости, дорогая, никто не хочет оставаться один, — улыбается женщина, излагая простые истины. — Тем более у него своя собственная клиника. Если уж и суждено нам будет остаться одним, у нашего ребенка будет и дом, и эта компания, приносящая деньги. Так что не пудри мне мозги, солнышко. И дай сделать подарок Лиззи на все ее дни рождения, на которых мы не сможем быть. Гриффин-Кейн целует дочь в щеку, передавая наполненную большой суммой магнитку. — Бери. Все будет хорошо. Если что, сделаешь свадебный подарок Лиззи от меня, если я не доживу. — Мам, — хмурится блондинка, так как такие разговоры ей не нравятся. — Все-все, молчу. — Мама, — подбегает малышка и протягивает большой набор, где кукла с коляской. Благо, он легкий, и девочка смогла его поднять. — Вот это Ванессе. — Вот, а ты говоришь, что вам не надо. Лиз даже подругам выбирает самые дорогие подарки, — шепчет хирург. — Хорошо, — отвечает обеим блондинка, передавая дочери назад пупса, а сама забирает коробку и направляется с ней на кассу. — Зайдем, может быть, в детский обувной? Я подберу Лиз туфли к платью, в которых она пойдет на день рождения, — предлагает Эбби. — Хорошо, но, мама, у нее много разнообразных туфель. — Так те не я покупала, — подмигивает бабушка. — Хочу, — поддакивает малышка. Кларк сдается. Она и так не может никому отказать, а дорогим людям тем более. — Это нужно спуститься на этаж ниже, туда, где все обувные отделы, — произносит Гриффин, и все направляются к лифту. — Лекса! — когда девушки выходят, малышка замечает девушку и, никого не спрашивая, бежит навстречу гинекологу. Блондинка закатывает глаза: словно той мало преследовать ее во снах, она теперь еще и наяву. Конечно, девушка понимает, что это простые совпадения, но так похоже. Вудс не одна, а в компании своей медсестры Аньи, или бывшей Рейвен Рейес. Все бы ничего, но у Гриффин поднимается паника. Возможно, об этом говорила ее подруга, что Нельсон в отношениях. Эта странная и даже неприятная тревога окутывает тело Кларк, и ее желудок сжимается в болезненных спазмах. Хотя, вроде, Рейес говорила о парне... Это доходит до кардиолога, или она таким способом пытается себя успокоить? Сейчас это уже не важно, ибо ее мать направляется вслед за Элизабет. Кларк резко перехватывает Эбигейл за руку. Не хватало, чтобы она догадалась об их взаимоотношениях. А женщина догадается, как только посмотрит на их взгляды, поэтому блондинка не может этого допустить. — Кларк, ты чего? Мы должны подойти и поздороваться, как приличные люди, — в непонимании спрашивает Гриффин-Кейн. — Нет, это подружка Элизабет, — выдает блондинка первое, что приходит в голову, и это глупо, очень глупо. И кардиолог это знает. Она кивает на приветственные кивки коллег, а после резко разворачивается к матери, чтобы не заострять своего взгляда на брюнетке. — Не старовата ли для нее подружка? — Эбби удивленно выгибает бровь, поглядывая на дочь. — Ну, мам, помнишь, у меня тоже была такая взрослая подруга, и я хотела походить на нее. Это все от возраста же зависит. Я переросла этот период и захотела быть похожей на тебя, пошла по твоим стопам, — напоминает блондинка. — Да, все верно, Кларк. Но... Маргарет была моей подругой и твоей крестной, да упокоит Бог ее душу. И ты мне никогда не рассказывала, что Лиз хочет быть похожей на свою крестную Октавию. Так кто же такая эта Лекса? Гриффин прям ощущает, как мать заводит ее в тупик. Начиная нервничать, она продолжает отвечать на каверзные вопросы: — А что плохого быть похожей на Октавию? Она кардиолог, замужем. Все, как и я, — Кларк задумывается, что же ответить на другой вопрос матери, и ничего не находит, как сказать правду, но в немного упрощенном варианте. — Лекса – коллега по работе. И разве ты ее не знаешь? Она – акушер-гинеколог, заведующая отделением. Я думала, ты поставила ее на это место. В общем, Финн привел как-то Лиз на работу, а я была занята и оставила ее в педиатрии. Там они и познакомились, и поиграли. Ты же знаешь детей, они любят новые знакомства. — Знаю, но также знаю и свою внучку, что она не любит новые знакомства... Ладно, — женщина что-то заподозрила, но потом опускает ситуацию, не найдя больше аргументов. — Нет, я не знаю ее. При мне был еще Теллониус. Я бы никогда не поставила на такое место... на два отделения девушку, да еще такую молодую. Сколько ей? Двадцать семь, двадцать восемь? Блондинка облегченно выдыхает, пожимая плечами. — Не знаю, но она вроде справляется, — неосознанно защищая брюнетку, Кларк исправляется, — как видно на планерке всех заведующих. Хотя Гриффин всего единожды видела девушку там и то ничего не слышала, ибо пребывала в своих мыслях. — Возможно, она – родственница Нии, — догадывается Эбигейл. — Не знаю, — повторяет голубоглазая и, конечно же, удивляется проницательности матери. А так же Кларк становится немного не по себе, ведь Лекса знает все о ней, а она практически ничего. Лишь то, что брюнетка живет одна и где работает. А те медсестры из приемного покоя говорили, что девушку уволили с последнего места работы и чуть не отняли лицензию. Правда ли это или нет? Зато Вудс в курсе всей ее подноготной. Хорошо ли это или плохо – время покажет. Но кардиолог не думает, что зеленоглазая начнет распускать сплетни на работе, так как если бы она хотела, то давно бы уже все кому-нибудь рассказала, и Блейк донесла бы давно подруге последние сплетни. — Вот я о чем и говорила, — намекает Гриффин-Кейн, что не доверяет Спаркс. — Будь осторожна, девочка моя. Блондинка кивает, больше ничего не отвечая матери. Элизабет подбегает к брюнетке, и та подхватывает ее на руки, немного покружив вокруг себя. — Привет, маленькая леди. Как у тебя дела? — Все хорошо, мы тут мамой и бабушкой, — указывает рукой ребенок в сторону своей семьи. Лекса опускает на землю ребенка, кивая в знак приветствия. И то это скорее всего было сделано для женщины, а так бы девушки опять сделали вид, словно незнакомы, как и утром. — Привет, — коротко здоровается Анья, кивая тоже в сторону Гриффинов. — Привет, — отвечает девчушка, но смотрит на Лексу, которая сидит перед ней на корточках. — Это тебе. Малышка протягивает пупса, и гинеколог теряется, совсем не понимая, как на это реагировать. Да и что с ней делать? Кларк бы хоть подсказала, а то делает вид второй раз, что не знает ее. Хотя, может, ей только так кажется? А может, это было бы лучшим вариантом для них обеих. — Принцесса, я не могу его взять. Он твой. — Нет, не мой, мамин, — объясняет девочка. — Мама играла в него, когда была маленькой. И я хочу, чтобы он был у тебя. Ты же мне подарила Тедди. — Но... — Пожалуйста, — упрашивает ребенок, и Лекса не может отказать. Поднимается и показывает блондинке игрушку, та вроде одобрительно кивает. — Хорошо, принцесса, — с улыбкой соглашается девушка. — Играть не обещаю, но он займет хорошее место на книжных полках у меня дома. Спасибо. Вудс проводит рукой по мягким, словно шелк, волосикам. — Мне пора, — произносит Элизабет, обнимая на прощание ноги доктора, и возвращается назад. — Оу, у тебя появился собственный Валентин? — усмехается Анья. — Не смешно. — Такая вся из себя, с девизом по жизни: «я – одиночка, любовь и дружбу не предлагать». Готова вступить в отношения? — Заткнись. Ничто не поменялось. И почему я просто не могу быть в хорошем общении с чужим ребенком? — Ну-у... Потому что, может быть, ты любишь детей, но они никогда к тебе не тянулись так сильно, как эта малышка. Плюс из всех друзей у тебя есть только я. После Костии ты перестала со всеми общаться, даже со своим отцом. А тут уважаемого кардиолога уж очень часто видят в нашем отделении... — намекает на то, что все очевидно. — Так и тебя скоро не будет с такими разговорами, — резко заканчивает копание подруги в себе брюнетка. — Все, молчу. И слова не скажи, — бурчит Нельсон. Гриффин видела, что дочка отдала куклу, поэтому кивнула в одобрении, удивляясь, какой стратег ее малышка, как ловко она обвела маму вокруг пальца.