Представь нас вместе

В таком состоянии у Кларк пролетают еще два дня, за которые успевают прийти новые сообщения от брюнетки: Я хочу знать, что с тобой происходит. Я схожу с ума. _______ Я чувствую, что очень соскучилась. _______ Ты заноза в моем сердце! Но кардиолог не отвечает ни на одно из них. И дело не в том, что ей не нравятся эти сообщения, — нравятся по-своему, но, скорее всего, они вызывают опять боль, неприятную тяжесть в межреберной области. Брюнетка же ясно выразилась: «Я сплю с кем хочу, где хочу и когда хочу» – жизненный девиз любого Казановы, и «это конец». В то время, когда блондинка призналась в любви, открыла душу, взамен она не получила ровным счетом ничего. Пусть она и не надеялась на что-то, но от этого не легче. Лекса пришла ее бросить. Та, которой Гриффин доверяла с самого начала, рассказывая все в мельчайших деталях. Брюнетка знала все, вплоть до тех моментов, которые не знал ни муж, ни Эбигейл. Нет, Кларк не жалеет, что все это рассказывала, и более чем уверена, что Вудс унесет все ее тайны с собой в могилу. Голубоглазая лишь жалеет о том, что кому-то так доверилась впервые, безответно полюбила, практически начихала на свою семью, а все ради чего? Вот именно: ради ничего. Завтра будет лучше, – как мантру, мысленно повторяет себе кардиолог слова мамы. Она всегда так говорила, когда у дочери дела шли хуже некуда, было ли это в школе, в университете, с друзьями или на работе. Это все отодвигается на задний план в субботу, ибо Кларк вспоминает, что сегодня Найла отмечает день рождения дочери. Проходя через все эти переживания, она не может винить Грей в шантаже. В таком состоянии ты сам готов даже на рукоприкладство. Кларк не раз представляла, как наносит брюнетке пощечину... Вот только исход этой ситуации всегда был разным: после кардиолог уходит (как она это сделала), или Гриффин с сожалением прикладывает ладонь к обожженой щеке, или целует раненую скулу. В плохой версии себя голубоглазая отвешивает еще одну пощечину, только уже по левой щеке, а потом затягивает девушку в страстный поцелуй, который ясно, чем заканчивается... Так что сегодня блондинке придется встретиться лицом к лицу со своей ошибкой и, скорее всего, начать отвечать на ласки, а именно импровизировать. Не лить слезы, как она делала это обычно, жалея этим только себя, как жертву, хотя дьявол и бес – это она в отношениях с Грей. Пока девушка собирает дочку, одевая ее в невероятно красивое платье, которое подарила бабушка: ткань — кипенно-белая, рукава — три четверти, юбка — пышная, как у свадебного платья. Шелковое платье принцессы покрыто белой сеточкой, из которой шьют невестам фату, и на которой переливаются мелкие стразы, а также маленькие жемчужные бусинки. На ногах — туфельки принцессы: белые, на низком и устойчивом каблучке, классического типа, с большим белым бантом на носке. Под такой образ мать подбирает прозрачные капроновые колготки в белый горошек, а затем занимается прической. У Элизабет волосы ниже лопаток, поэтому Кларк решает их немного завить, следом собирая с висков волосы в небольшой хвост и цепляя их маленькой и аккуратной заколкой. Спереди Гриффин оставляет две кудрявые пряди по бокам. И в конце надевает небольшую диадему, которая реконструирована такими же стразами, похожими на алмазы, как и на платье. Девочка крутится вокруг себя возле зеркала, как маленькая модница, осматривая себя со всех сторон. — Мама, сфоткай! — радостно просит девчушка. И Кларк начинает фотосессию, с улыбкой наблюдая за своей маленькой моделькой. В такие моменты блондинка забывается ненадолго. Вроде да, это приносит облегчение, но потом тяжесть бытия наваливается вновь на ее хрупкие плечи. Позже Гриффин начинает собираться сама. Выглядит она отвратительно, как девушка может заметить: волосы спутанные, мешки под глазами, а макияж плохо смыт со вчерашнего дня. Кларк сильно не заморачивается, так как они уже опаздывают: смывает с себя остатки туши, наносит новый легкий макияж, завязывает хвост наверху, а затем надевает зауженные темные джинсы с майкой. В таком состоянии даже наряжаться не хочется. — Привет, — здоровается блондинка, как только Грей открывает дверь. В ответ Найла лишь кивает, присаживается перед Элизабет и с улыбкой произносит: — Какая принцесса! Беги в гостиную, там Ванесса тебя уже заждалась. И клоуны. Девочка тоже кивает и убегает. Мамина дочка, — подмечает Найла, вставая. — Пройдешь или... — У меня дела, — мягко намекает блондинка, чтобы избежать неловкой ситуации, а дел у нее и в помине нет. Конечно, она всегда их себе найдет. — Я могу ее просто оставить? — Конечно, — с легкой улыбкой отвечает Грей, что на девушку непохоже. — Тут полно других мам, и мы справимся. В семь-восемь заберешь? Или мы можем с Ванессой сами отвезти Лиз. — Ванесса вроде просила, чтобы Элизабет осталась с ночевой, — напоминает Кларк, удивляясь такой смене поведения девушки. — Если Финн... да, пусть остается, — кивает Найла. Несмотря на воодушевленное состояние, блондинка замечает одиночество в карих глазах девушки и вздыхает. — Найла, я... извини... — Кларк, остановись, — бодро перебивает девушка кардиолога. — Это ты меня прости за все. Я не должна была. И мы можем это просто забыть? Гриффин удивляется такому раскладу вещей, как быстро оправилась ее бывшая... Может, Кларк ошибалась, и у кареглазой не было таких сильных чувств? Разве можно разлюбить за две недели или немного больше? Кларк не беспокоится об этом. Это хорошо, что все так закончилось, что и в их отношениях настал мир и покой. — Да, забудем, — соглашается блондинка. — И, возможно, нам удастся остаться друзьями? Грей кивает. — Куда же мы денемся? Как минимум нам придется дружить до пятого класса, а может, и больше, — подмигивает девушка, намекая, что позже у лучших подруг начинается любовь или отношения, и им просто некогда общаться, или они начинают ссориться из-за мальчиков. Гриффин обнимает Найлу с улыбкой и с чувством внутреннего умиротворения покидает чужую территорию. Вспоминает свои слова Октавии о том, что все получается у нее слишком легко. Может, правда наверху отменили ей все наказания? Или она впервые поступила правильно? Но предъявленных счетов она боится больше. И они будут. Почему-то блондинка в этом не сомневается. Кардиолог находит себе занятие на весь день: вызывает персонал по уборке, а сама начинает восстанавливать свои детские игрушки: стирает их, подшивает платья, пришивает медведям глаза на место. А рано утром отвозит три коробки игрушек в детский приют. Дети радостно и счастливо встречают ее, как обычно это и бывает. И Кларк опять задумывается о своей мечте: взять такого ребенка к себе в семью и дать ему все, что имеет ее собственная дочка, а именно любовь и заботу родителей. Но Финн против, тот всегда хотел лишь собственных детей. Позже Гриффин встречается с Октавией в кафе, а потом собирается поехать забрать Элизабет. — Я тут подумала... — начинает шатенка. — Может, вам встретиться и вновь поговорить? — Нет! — резко отвечает Кларк, а потом успокаивается. — Да и с чего такие мысли? — Ты сама рассказывала, что она тебе пишет. — Писать – это одно. Захотела бы — пришла, — пожимает плечами блондинка, хотя она знает, что Лекса не придет — не в ее характере. И Октавия это подтверждает. — Не того поля ягода, Кларк. Ты это знаешь, я это знаю. Она не будет ни за кем бегать. Даже то, что она пишет, уже странно. — Мне плевать, — голубоглазая делает сосредоточенный вид на стаканчике с кофе, пытаясь не только подругу в этом уверовать, но и себя. — Да? Тогда посмотри в зеркало, Кларк. С ней ты светилась, улыбалась, а сейчас передо мной сидит квашня, а не молодая девушка! Да, в выходные блондинка носит мужскую одежду, точнее, не платья и юбки, совсем не наносит макияж, а на голове либо пучок, либо хвост. Укладкой она себя не балует. — Завтра буду норм, — хмуро голубоглазая стреляет взглядом в подругу. Лучшие подруги – они такие: тебе выскажут всю правду, даже если она горчит, а в присутствии других будут возносить тебя до небес. Коллега грустно вздыхает. — Нет, ты не понимаешь. Дело не в твоем внешнем виде, а во внутреннем. Лекса заботилась о тебе, постепенно превращая из домохозяйки, серой мышки в интеллигентную женщину, которой все по плечу: любая операция, любой заскок больного или главврача; она заставила тебя отдалиться от мужа, чего за столько лет ни у меня не получалось, ни у Найлы. — Вот именно, О! Она разрушила меня, разрушала мою семейную жизнь! — Какая же ты упрямая, Кларк... Лекса сделала тебя особенной, делала тебя особенной, несмотря ни на что! Ни на твои проблемы, ни на то, что ты в браке, ни на то, что у тебя есть ребенок не обращала внимания. Ей было это все неважно. Она просто была рядом. — А потом разбила мне сердце так, что я теперь не знаю, что с этим делать, — заключает Гриффин. — Тебе только так кажется. Послушай меня: твой мир рухнул, потому что ты единственную из всех своих связей полюбила. Ее! — Я предпочитаю отрицать это, — выдыхает блондинка. — Еще лучше! — взрывается Блейк. — Ты слишком много вещей начала отрицать. — И возразить ничего, — ухмыляется заведующая. — Не превращайся в дерьмо, Кларк, — с заботой в голосе произносит шатенка без обиды. — Лекса тебе помогала, ты не можешь это оспаривать. Гриффин словно не слышит подругу или не хочет слушать. — У каждого свое дерьмо. — Да, — тяжело вздыхает Блейк, понимая, что это бесполезно. Проще, наверное, пальцем дверь открыть, — но у многих оно воняет похлеще. Лекса принимала тебя такой, какая ты есть. Пусть у нее не было чувств, но она ни в чем не отказывала тебе. — Ты не знаешь, чем мое... — бурчит под нос голубоглазая. — Догадываюсь. Твое попахивало «Dolce & Gabbana». Похоже, запах передавался после секса, — сдается Октавия, слегка улыбаясь и напоминая Кларк, каким парфюмом пользовалась брюнетка. — Дрянь такая! — голубоглазая заливается смехом с подругой. Нет, она не обзывала коллегу. Это просто всплеск эмоций от того, что ее ловили на месте преступления, но всегда умалчивали об этом. Забирая дочку, Кларк боялась, что Найла передумает насчет их перемирия, но оказалось, что нет. Девушка и вправду ее простила. — Как день рождения? — интересуется блондинка у дочки, пока они едут домой. — Все понравилось? — Ненавижу клоунов. — Что? — удивляется блондинка. Да, они приглашали этих смешных людей на первый год Элизабет, и тогда ей понравилось. Правда, она и не помнит этого сейчас. — Нена... — Стоп, — перебивает Кларк дочку. — Давай не будем повторять это слово, хорошо? Можно сказать: не люблю клоунов. Как-то это ненавистное слово матери совсем не нравится. Девочке почти четыре, и блондинка уверена, что дети не должны так говорить, во всяком случае пока. А это слово ее малышка услышала точно от взрослых. — Не люблю клоунов, — соглашаясь, повторяет ребенок. — Почему? — уточняет Кларк. — Они глупые, страшные и несмешные. Хорошо, – мысленно соглашается Гриффин. Да, у девочек такое бывает, им только подавай сказочных принцесс и единорожек. — А так праздник понравился? — Нет. Ванесса играла с другими девочками, — бурчит ребенок. — А ты что делала? — с подозрением спрашивает Кларк. — Налила шампуня им в сок, лопнула все шары, разлила масло, и все их костюмы испачкались, а еще одной девочке подрезала волосы. — Господи... — голубоглазая хватается за сердце, неспециально дергаясь машиной. — Малышка, так нельзя делать. Тебя наказали? — Нет. Та девочка плакала долго, а ее мама сказала, что ненавидит непослушных детей. О боже, – мать закатывает глаза, похоже, понимая, что опять происходит, и почему дочка начала вести себя так. Ей нужно было внимание или... Она сама мне нужна... – за Кларк добавляет внутренний голос, вспоминая о Вудс. — Лиз, пообещай-ка мне, что ты так больше делать не будешь, а то мы больше не пойдем ни на один день рождения, потому что нас больше не пригласят, — кардиолог задумывается о том, что странно, почему Найла об этом ей не рассказала. — Но они не играли со мной. — Как же ты ночевала у Ванессы? — Когда все ушли, она стала со мной играть. Гриффин вздыхает, поворачивая к дому. Вечер проходит в привычном скандале с мужем, которого Кларк пытается заставить поиграть с дочкой, так как те совсем не видятся, а Финн отвечает, что устал. Жена просит его не работать в выходные, а тот раздражается, кричит, что хоть кто-то в этом доме должен работать. После этого голубоглазая ничего не просит. А смысл? Чужих и просить не надо, а родного отца... Девушка укладывает дочку, замечая, что ее телефон мигает, сообщая об уведомлении. И мобильник лежит рядом с подушкой ее ребенка. Открывая сообщение, она натыкается на короткую переписку. [Фото] _________ Самая красивая девочка в мире! _________ [Голосовое сообщение]: — Я не умею читать. _________ [Голосовое сообщение]: — Ты самая красивая малышка, как и твоя мама! _________ [Голосовое сообщение]: — Ты тоже очень красивая, Лекса. _________ [Голосовое сообщение]: — Спасибо, маленькая леди. Гриффин вздыхает, нажимает «удалить все», как это делала с предыдущими сообщениями, чтобы у супруга не было возможности уличить ее в чем-то (хотя он никогда и не лазил в вещах жены, но на всякий случай), и отправляется спать.