Месяц назад.
— Прости меня, Ань, — после последнего разговора с Кларк Лекса ворвалась в свое отделение со свирепым взглядом. Любая навязчивая муха попалась бы под ее руку и сразу же была бы прихлопнута. Этой мухой стала Нельсон, которая пошутила: «Что, в раю проблемы?» Вудс высказала той, какие у нее проблемы с Рейвен, а потом уволила шатенку. Сейчас девушки сидят в баре, заливая свое горе от расставаний. — Ты не у меня должна просить. — Подруга не злилась — со всеми бывает. На работу-то ее вернули сразу на следующий день. — Я знаю… Но все же. — Поделись со мной, детка, что тебя тревожит? — Раньше мне казалось, что касаюсь дна, — вспоминает Вудс самый тяжелый случай из своей жизни, — но на дне я прямо сейчас. Лекса выпивает стопку, продолжая: — Знаешь, я всегда считала себя той, кто знает меру во всем и умеет себя контролировать. И все это было так до того момента, пока я не встретила Кларк. С ней все по-другому. Она другая, не такая, как все. Я не просто хочу заниматься с ней сексом, но и гулять, разговаривать ни о чем, смотреть фильмы, ходить по ресторанам, играть с ее дочкой, когда она устала, приносить кофе с утра… — В постель, — тихо усмехается Нельсон — Что? Неважно! — Гинеколог задумывается. — Когда мы не видимся или, как сейчас, в ссоре, я готова вернуться в тот свой период жизни, когда у меня был героин раскидан повсюду. — Лекс… — Улыбка с лица Аньи исчезает, ибо девушка очень хорошо помнит, как вытаскивала подругу с того света. Правда, брюнетка была тогда еще подростком, а смерть миссис Вудс не прошла бесследно для дочери. — Героин меня тогда спас, — продолжает Лекса, никак не реагируя на взволнованный стон медсестры ее отделения. — Он был лучшим другом, товарищем, советчиком, поднимал мне настроение. Он всегда был со мной рядом. С Кларк такого не будет. Она не будет со мной. Кларк привязана и зависима от мужа. На всех наших встречах она сочувственно относилась к нему, винила во всем только себя: что он бы так не делал, если бы не она… Но я уверена, что Кларк не любит его. Тогда почему она с ним так носится? Из-за дочери? Так много семей живут с приходящим папой. — Я не знаю, — облегченно выдыхает подруга, понимая, что Кларк просто сравнили с наркотиком, с зависимостью, что кардиолог приносит Лексе такой же эффект эйфории. И это замечательно! А также то, что брюнетка не подсядет больше на героин. — Возможно, она просто не умеет одна… Ты сама рассказывала, что проблем у нее много. — Да, но муж не решил ни одну из них. Он даже не знает ничего! — Радуйся. Зато ты знаешь все, и в этом плане ты ближе к ней. — От этого не легче. — А кому сейчас легко?Наши дни.
Кларк ждет каких-то действий от девушки или слов, но все, что она слышит, — так это как за спиной дверь стучит о косяк. Девушка ушла. Кардиолог опять запутывается, но отправляется спать, ибо день был длинным. Кларк просыпается словно от радио. Это оно и есть. Похоже, девочки включили музыку на ее телефоне, а потом она закончилась.Многие через это проходят. Все начинается с двух влюбленных: вы даете много обещаний, твердите всем, что вы особенные, исключение из правил. Пара месяцев длинных и сбивчивых бесед, которые кажутся свежими и восхитительными, дают шанс узнать друг друга ближе. А потом постепенно, что вы и не замечаете, вместо разговора начинаются пропущенные звонки и голосовые сообщения с упреками. И в конце концов наступает день, когда оба признаете, что вы вообще-то не исключение. Быть вдалеке от человека, которого любишь, — это худшее, что может быть. Трудно в хорошие дни и невозможно в плохие.
Гриффин быстро вырубает радио, так как больше не может это слушать. У меня не так! — повторяет она себе и поднимается, замечая, что дети сидят на полу и тихо играют. Кларк улыбается. Никуда без мамы, — мысленно произносит она, выбираясь из-под теплого одеяла, сразу ощущая, как дом остыл. — Принцессы, вы умылись? — Мама проснулась! — верещит дочка, подбегая и обнимая девушку. Грей стоит в сторонке, отвечая за обеих: — Да. Кларк целует Элизабет в макушку, затем отходит и целует так же Ванессу. — Тогда идите вниз. Думаю, тетя Октавия уже давно приготовила вкусный завтрак. Я умоюсь и тоже спущусь. Дети кивают и убегают. Блондинка переодевается из ночнушки в спортивный костюм, а потом выходит из спальни, направляясь в общую ванную комнату. Их здесь всего две: на первом и на втором этаже. Из помещения выходит Лекса, чуть не натыкаясь на кардиолога. Какое-то время девушки смотрят друг на друга, а затем Вудс обходит девушку, молча покидая ее. Кларк закатывает глаза. Похоже, теперь до нее доходит — гинеколог не переступит больше через свою гордость, больше ничего не скажет и не сделает в отношении Гриффин. Кажется, даже слова с извинением были ниже достоинства доктора Вудс. — Как дела с Лексой? — спрашивает шатенка, внезапно появившаяся из своей спальни в коридоре второго этажа. — Все хорошо, мы не разговариваем. Я думала, что ты внизу, и послала туда девочек. — Не волнуйся, там с самого утра Линк, — отвечает Блейк. — Поговори сама с ней. Тебе же она действительно нравится. — Да, — глухо отвечает блондинка. — Если ты не сделаешь шаг к ней, то и никто из вас этого не сделает. Гриффин не отвечает, а входит в ванную комнату. Что она должна сказать и сделать? У нее семья, муж, дети — это даже не отменяет того, что она безумно этого хочет. Когда голубоглазая спускается, то не замечает дочку, только Ванессу, которая сидит на коленках на угловом диванчике на кухне, таращась в окно. Там-то она и замечает Лексу и Элизабет, которые носятся друг за другом. Изредка брюнетка останавливается и машет в окошко маленькой шатенке, зазывая ее к ним. И это точно не Кларк — кардиолог стоит далеко от окна. — Вам помочь? — спрашивает блондинка у Октавии, подмечая, что та моет посуду, а муж маринует мясо. Похоже, их обед будет состоять из барбекю. — Нет, — отмахивается шатенка с улыбкой. — Тут нам и самим делать нечего. Завтракать будешь? — Если только кофе. Спасибо, О. — Кофе так кофе. Гриффин подходит к Ванессе и обнимает ее сзади. — Почему ты не идешь к ним? — Она — не ты, тетя Кларк. — Но Лекса тоже хорошая. Малышка пожимает плечиками, поворачиваясь к девушке. И тут тоже блондинка понимает ребенка. Ванессе трудно привыкнуть ко всему новому, а здесь еще и новые люди. — Ладно. Сейчас я выпью кофе, и мы все вместе прогуляемся в лес. Хорошо? Девочка кивает и улыбается. Кларк почему-то казалось, что дети будут идти впереди, проявляя свою любознательность, срывая листочки; будут тянуться к поганкам или выискивать муравьишек с жуками-солдатиками. Но она никак не ожидала, что еще и Лекса будет идти с ними, рассказывая, какие звери могут жить в лесу, не только в обычном, но и в волшебном. Девочки обе очень заинтересовались, и даже Ванесса не отставала. А брюнетка, заметив это, аккуратно взяла маленькую ручку в свою ладонь, чтобы ненароком Грей не зацепилась за ветку ножкой и не упала. Элизабет же с самого начала нагло ухватилась за руку Вудс. Была бы воля маленькой Гриффин, она бы обе руки забрала себе, а еще и ладони мамы прихватила. За это малышку нельзя ругать. Конечно, она привыкла, что всегда все было для нее одной, а тут приходится делиться. Для ребенка это пока трудно, а маленький мозг еще не понимает, что потеряла другая девочка. — Значит, феи приходят из леса, чтобы забрать зубик у детей? — интересуется Грей. Похоже, той рассказывала Найла. — Да, — мягко отвечает Лекса и кивает. — И не только. Бабайка, о котором вчера рассказывал Линкольн, тоже приходит из леса, но сейчас он спит, ведь сейчас не ночь. Дети не боятся, так как дядя вчера им объяснил, что бабайка приходит, только если они капризничают и не спят. Кларк улыбается, понимая, что девочки попали в царство злых теть и дядь, которые только и могут запугивать. Хотя кто-то же должен, если мама только в добрые сказки посвящает своих дочек. — И единорожки здесь живут, в лесу. — Кларк пытается влиться в разговор, рассказывая о светлых существах волшебных лесов. — В сказочном лесу, — исправляет гинеколог. — Я это и имела в виду, — недовольно бормочет блондинка. — Незаметно было, — в ответ бурчит Лекса, и у девушек возникает словесная перепалка, пока Элизабет их не останавливает. — Речка! — восторженно голосит ребенок. — Да, — подтверждает мать. — Ручей, — исправляет всех заведующая гинекологическим отделением. Кларк аж вспыхивает, ее щеки покрываются гневным румянцем, а глаза искрят. Она не понимает, почему всегда нужно ее поправлять. — А можно единорожек приручить? — подает тоненький голосок Ванесса. — Драконов можно было в мультике. — Можно всех животных приручить, кроме вашей мамы, — отвечает Вудс. — Лекса! — предостерегает блондинка. — Ма… Тетя Кларк — человек, — произносит маленькая шатенка. — Да, но я не это имела в виду, медвежонок, — ласково называет девочку Лекса. — Просто и человека можно приручить. — И цветочек! — добавляет Элизабет. — Мама читала, что маленький принц приручил розу. — И цветочек, — с улыбкой подтверждает Лекса. — Значит, и нас можно? — переспрашивает Ванесса. Голубоглазая прям чувствует, что добром это не кончится. — Может, будем возвращаться? — Можно, — кивает брюнетка, совершенно не задумываясь о своих следующих словах: — Дети уже приручены своими мамами. Маленькая ручка резко выскальзывает из слабого захвата руки гинеколога. А на светлом личике появляется многочисленная влажность. И Лекса понимает, что натворила. — У меня нет мамы! — всхлипывает ребенок и убегает. — Кларк, я… — Гинеколог хочет сказать, что не хотела и вообще не думала об этом. Не стоило им начинать перепалку. И Лексе трудно — все же у девушки нет детей. — Лиз, отведи назад, — предупреждает блондинка, направляясь за девочкой. Гриффин приводит Ванессу примерно через полчаса от того времени, как Лекса пришла с Элизабет. Грей проходит мимо всех, устремляясь в дом. Блондинка вздыхает, накладывает в тарелку мясо, салат, берет стакан с соком и уходит следом. — Мама! — капризно вскрикивает Лиззи, наблюдая такую картину. Но, конечно, ее уже никто не слышит. — Ш-ш-ш, — тихо нашептывает брюнетка, поглаживая девочку по головке, когда та сидит у нее на коленях за столом во время обеда. Октавия с Линкольном помалкивают. Все же у шатенки свой план, в который она вмешивается, только когда на это указывают обстоятельства. — Почему мама пошла с Ванессой, а не осталась со мной? — упрямо проговаривает белокурая малышка. — Потому, что я нечаянно обидела Ванессу, а мама успокаивает. Я… пока не умею этого с ней, — пожимает плечами Лекса. — Пусть сама успокоится! — Нет, Элизабет, пока вы маленькие, вас нужно успокаивать... — Вудс задумывается. — Ну и взрослые будете, тоже надо. — Пусть дядя Линк. Брюнетка смеется на это: — Дяди вообще не умеют этого делать. — Но я не хочу, чтобы моя мама... — Малышка, теперь она не только твоя мама, теперь она и мама Ванессы, — аккуратно пытается объяснить Лекса, хотя выходит у нее через заднее место. Ребенок спрыгивает с ее колен и несется в дом. Вудс вздыхает. — Хорошо. Если Элизабет с Кларк хочет, чтобы я уехала, я уеду. Октавия закатывается от смеха от представления. Маленькая Гриффин останавливается и разворачивается. — Я не хочу! — упрямо выкрикивает ребенок. — Хочешь, раз не слушаешь и не слушаешься меня. — Нет, — возражает белокурая. И Лекса замечает, как искажается лицо ребенка; еще немного — и девочка заплачет. После Кларк ее точно убьет и больше никогда не допустит к своим детям. Присаживаясь на корточки, брюнетка раскрывает руки. — Иди ко мне. В какой-то момент Октавия еще хотела вмешаться, но была рада, что не сделала этого, ибо девочка возвратилась в объятия Лексы. Теперь шатенка видит настоящую семью! Тех, кто заботится, любит друг друга; но два идиота взрослых, как обычно, все портят и не хотят понимать ничего. — И какой дальше план? — шепчет Октавии муж. Блейк пожимает плечами. — Жизнь покажет. У нас еще сегодня вечер, и завтра целый день. Чуть позже после обеда, когда Элизабет заснула у нее на руках, Лекса поднимается с малышкой наверх, в детскую спальню. Кларк сидит на одной из кроватей рядом с Ванессой, тихо намурлыкивает колыбельную и тыльной стороной ладони поглаживает румяную щечку. — Ой у гаю при Дунаю Соловей щебечет. Он свою всю птицу К гнездышку зовет. Ох-тех-тех и тех-тех-тех, Соловей щебечет. Он свою всю птицу К гнездышку зовет. Ой у гаю при Дунаю Там музыка играет. Бас гудит, скрипка плачет, Милый мой гуляет. Ох-тех-тех и тех-тех-тех, Там музыка играет. Бас гудит, скрипка плачет, Милый мой гуляет. Ой у гаю при Дунаю Тоскую в одиночестве. Плачу, тоскую, еще и рыдаю Милый за тобой. Ох-тех-тех и тех-тех-тех, Соловей щебечет. Он свою всю птицу К гнездышку зовет. Вудс влюбляется еще больше в этот момент. Кларк такая красивая, нежная и невероятная мать! Если бы брюнетка и хотела бы детей когда-то, то их матерью она бы желала, чтобы была Кларк. Отвлекаясь от созерцания такой картины, словно Богоматерь укладывает свое чадо, Лекса подтыкает одеяло под Элизабет, целует девочку в лоб и молча покидает спальню.