Представь нас вместе

Кларк просыпается и, еще не раскрыв глаза, ощупывает простынь на другой стороне. Лексы нет, и ткань прохладная, что говорит о том, что девушка давно встала. Кардиолог вздыхает: конечно, ей хотелось бы проснуться в теплых объятиях, а не одной в холодной постели. Она поднимается и идет в душ. Свет уже дали. Чуть позже спускается вниз. На первом этаже тоже никого. Зато за окнами блондинка слышит, как чиркает по льду или снегу лопата. — Ты давно здесь? — удивляется Гриффин, замечая, что дверь, автомобиль, да и дорога для выезда расчищена. А по главной дороге двигается снегоуборочная машина. — Не знаю. С четырех-пяти, — отвечает устало брюнетка. — Думаю, к обеду расчистят всю дорогу, и мы сможем отправиться. И зайди в дом, Кларк, простынешь! — серьезно проговаривает Лекса. — Откуда здесь снегоуборщик? — поражается кардиолог, словно не услышав любимую. Все же город маленький. — Я дошла до отца, когда закончило мести, и разбудила его. Он позвонил куда нужно. А теперь быстро внутрь, если не хочешь получить лопатой по заднице! — Слушаюсь и повинуюсь! — усмехается голубоглазая и заходит в дом. Всю дорогу до дома Кларк девушки молчат, боясь проронить и слово. Лекса опасается, что все испортит — слишком уж часто у нее это получается. Кларк — в раздумьях о детях и какую очередную ложь преподнести мужу. Да и стоит ли? Брюнетка тормозит возле дома кардиолога и оповещает девушку о том, что они приехали. Гриффин не хочет расставаться с Вудс — словно невидимые силы удерживают рядом, но ее ждут дома... Нет, Лекса – ее дом, а ее ждут дети. — Я хотела поговорить с Финном о разводе в пятницу, — начинает блондинка, поглаживая кисть Вудс, находящуюся на ручнике. — И я поговорю с ним сегодня, — твердо решает кардиолог. — Мне пойти с тобой? — обеспокоенно спрашивает Лекса. — Нет, — отмахивается голубоглазая. — Я сделаю все сама. А ты... — задумывается блондинка, — жди нас сегодня в гости. — Кларк пока не знает, как воспримут эту новость дети, точнее Ванесса. Элизабет же все давно решила за всех. И так же Гриффин не знает, что на уме у темноволосой: где они будут жить, как и что? Это ни разу не обговаривалось. А лофт гинеколога слишком мал для них четверых. — Только в гости? — угрюмо переспрашивает зеленоглазая. — Там посмотрим, — улыбается блондинка, обхватывает ладонями лицо девушки и поворачивает его к себе. — Я люблю тебя, — шепчет Кларк, словно оттягивая время, и коротко целует в обветренные губы. Лекса долго провела на улице. Как бы она не заболела, — задумывается белокурая. — Я тоже тебя люблю. И буду ждать всех вас. Гриффин кивает, освобождается от ремней безопасности и выходит на улицу. К слову, в их городе тоже был снегопад, но очень слабый. Все, что от него осталось наутро, — так это слякоть на дорогах. Кларк открывает дверь своим ключом и заходит, сразу замечая, что ее вещи разбросаны: начиная от лестницы сверху, дорожка идет до прихожей, а также среди них есть сломанный чемодан. Девушка бледнеет, а ее лицо искажает гримаса тревоги. — Финн? Где дети? — не раздеваясь, Кларк быстро проходит до гостиной и ужасается: все картины со стены валяются, разорванные, на полу, а рамки сломаны, белоснежные стены забрызганы или залиты чем-то бледно-красным и бледно-коричневым. Бутылки от алкоголя, бокалы, стаканы, зеркало и журнальный столик представляют из себя груду стекла на полу. Небольшой стеллаж тоже валяется вместе со статуэтками, фоторамками, книгами и наградными кубками мужа, которые стояли раньше в нем. Комнатные цветы и деревья все в земле, перевернуты и тоже находятся в этой куче мусора. Высокий торшер тоже не избежал такой же участи. — Дети у Блейк, — поднимается супруг с дивана, делая последний огромный глоток из стакана и отставляя его на журнальный столик, но за неимением стеклянной поверхности тот падает. Не разбивается, но издает звенящий звук. Голос Коллинза до ужаса спокойный, и жена понимает, что муж просто-напросто пьян. Источая ненависть, парень, пошатываясь, подходит к супруге. — Финн, ты нормальный? — спрашивает блондинка, делая шаг назад, но врезается спиной в стену. Всматриваясь в голубые глаза, тот отвечает: — Как мне надоели все эти модели и шлюхи в постели! Гриффин чувствует, что шатен чувствует не только ненависть, но и злость. — Что ты... — Волосы на ее затылке шевелятся, и она не успевает договорить. — Я ненормальный? Это ты с ней была!! — рычит Коллинз и неожиданно наносит удар по стене кулаком. Голубоглазая пугается, вздрагивает и зажмуривает глаза. Сердце колотится, как сумасшедшее. — Ты с ней была!!! — повторяет еще громче тот, хватает девушку за предплечья и с легкостью, будто мягкую игрушку, швыряет на диван. Кларк практически не страдает от этого, только чувствует, что словно в шее что-то щелкает, сдвигается... Она не может понять ничего из-за страха, нависшего над ней, только ощущает боль в области шеи. Кларк не успевает завести руку за спину, как муж садится верхом на нее и начинает сдавливать руками горло. — Я не могу без тебя!!! — кричит парень. — Ты понимаешь это?! Не могу так! Я не могу!!! Блондинка начинает задыхаться, но при этом, пытаясь оттолкнуть мужа, упирается в его плечи. Неожиданно и жестоко девушке прилетает первая пощечина. Из зажмуренных глаз брызжут слезы. Кларк пытается кричать от мучительной боли и ужаса, но ни один звук не выходит из ее рта, так как гортань перекрывается могучими руками боксера в отставке. — Ты должна быть моей! Моей!!! И если не принадлежишь мне, то больше никому! — рычит парень, нанося при этом еще пару ударов кулаком. Один — по носу, второй – в область между виском и скулой. Боль взрывается в белокурой голове, а нос словно закупоривается жидностью, что тоже не дает Кларк вдохнуть воздух. И в этот момент темнота настигает девушку. Боль еще отдаленно присутствует, но и она пропадает, полностью поглащаясь этой тьмой. И наступает покой... Такое состояние умиротворения, как девушке кажется, длится недолго, ибо в ее сознании всплывают две маленькие крошки, которые скорее всего обливаются слезами из-за долгого отсутствия матери. Боль в голове, в носу, щеке и шее вступает в свои права. И она обжигает. Из-за боли Кларк не может подняться, пошевелиться. Рот и глаза не желают открываться. Она пытается себя заставить, мысленно нашептывая несколько раз слово «мама». Это особенное слово, в нем столько силы и энергии. Оно всегда освещено нимбом вокруг, приносит радость, счастье, здоровье! Сводит на нет все обиды, несчастья, разочарования и сомнения. Наделяет нас с первых дней надеждой, верой и любовью. Оно выдумано высшими силами. Оно необъяснимо волшебное, теплое и родное. Мама может все!! Непонятно как, но Кларк все же удается открыть глаза. Возможно, сила Эбби даже издалека ей смогла помочь, а может, то, что ее малышки не должны остаться без матери. Она в больнице, в палате. Это Гриффин сразу поняла. Причем в той клинике, где сама работает. Не считая реанимаций и палат интенсивной терапии, все остальные помещения для пациентов похожи, независимо какое отделение. В отдельных случаях в палату привозят какую-нибудь специальную аппаратуру этого отделения. Голубоглазая пытается подняться, но из-за тупой боли в голове, головокружения все, что она может, — это приподнять плечи и рухнуть назад. — Кларк! — откуда-то появляется Октавия, и в ее голосе чувствуется облегчение. — Ты очнулась! — Да, — сипло отвечает Гриффин. — Где мои малышки? — С ними все хорошо, не волнуйся, — мягко улыбается шатенка. — Они у Лексы дома. Я сейчас ее позову, хорошо? Кларк хмурится, ничего не понимая. Если они у Лексы, то что брюнетка делает здесь? Кто с ее детьми? — Подожди! — встревоженно выкривает голубоглазая. — С кем они? — Когда с Линком, когда с Аньей, подругой Лексы, — пожимает плечами шатенка. — И Лекса по вечерам приезжает и укладывает их. Они не хотят засыпать без тебя, но у нее получается как-то их усыпить. Теперь блондинка облегченно выдыхает. С ними все в порядке. — Я в травматологии? Блейк отмахивается. — Нет, в гинекологии. Лекса запретила тебя держать в том отделении. Сказала, что лучше ты будешь под ее присмотром. А доктор Миллер* не переломится и спустится раз в день на лифте для осмотра. Белокурая улыбается, несмотря на то, что боль продолжает пульсировать в ее голове. — Я все же позову Лексу, а то она сходит с ума. — Где она? — Работает. Никто не отменял дела. — Да. А ты? — удивленно спрашивает Гриффин. — Я тоже, но уже все сделала. Мы меняемся с ней. А ночами сидим вместе над тобой. Ох, — с ужасом мысленно выдыхает Кларк, понимая, что придала всем кучу волнений. — А Финн? — Я мало что знаю. Там была Лекса. Сейчас я ее позову, и она все тебе объяснит. — Хорошо, — соглашается Гриффин. Октавия оставляет короткий поцелуй на лбу подруги и покидает палату. Вудс вбегает спустя несколько минут, слегка приобнимая девушку, и зарывается носом в блондинистые волосы. — Я соскучилась по тебе, — шепчет она. — Прошу тебя... никогда так больше не пугай меня... нас. — Не буду, — вторит таким же тоном Кларк. И Лекса отрывается от девушки, чтобы, не дай бог, не причинить дискомфорт. — Как ты? — с сочувствием спрашивает Вудс. — Голова болит. Хочу пить и... еще этот катетер мешается между ног, — слегка вредничает блондинка, сразу замечая, что над бровью брюнетки наклеен пластырь. — Ну от него я тебя с легкостью освобожу, — подшучивает Лекса и, не церемонясь, приподнимает одеяло, сорочку. — Лекса, нет! — взбрыкивает смущенно голубоглазая, хотя и не понимает сама почему. Ведь эта процедура не хуже взятия мазков, да и не лучше. — Да! Я занималась его постановкой, я и сниму, но к тебе никто не притронется! — Вудс с улыбкой показывает уже освобожденный кончик резинового катетера, и Кларк закатывает глаза. — Но ходить в туалет ты будешь в утку еще пару дней, — предупреждает гинеколог, вымыв руки, а после подавая девушке стакан воды. — Это почему еще? Я вообще-то домой хочу... — Кларк понимает, что и дома-то у нее нет. — Потому, что ты нам нужна здоровая! А если ты встанешь и упадешь? — возмущается зеленоглазая. — И домой поедем тогда, когда тебя выпишет травматолог, ни днем позже. — Кто еще из нас несносная... — бурчит блондинка, вспоминая, как о ней так же говорила гинеколог. — Почему? Я нужна своим детям! Лекса не реагирует на капризное бурчание. — Чтобы не напугать их. И завтра я привезу Элизабет и Ванессу сюда. Разрешу вам побыть немного вместе, пока они тебя не утомят. — Это приказ? — Да, — кивает брюнетка. — Что-то еще хочешь? — Я бы поела. — Хорошо, сейчас принесу. Я только вчера приготовила куриный... — бесстрастно сообщает гинеколог. — Ты? Приготовила? — удивляется Гриффин. — Ты же сказала, что не умеешь. — Ради тебя пришлось залезть в google и научиться. — Что-то мне уже страшно... — с усмешкой тянет кардиолог. — Да ладно. Линк и девочки его съели и не отравились. — Ты моим детям давала его? Лекса прищуривается, раздражаясь. — Я шучу, — принимает поражение Кларк, дразниться она не умеет. — Я не про это... Нашим детям, — уточняет брюнетка, тяжело вздыхая. И только сейчас голубоглазая замечает усталый вид любимой. Ее волосы тусклые, завязаны в пучок, а из-под больничной одежды выглядывает та майка, в которой Лекса была еще в Фисморе. Похоже, девушка совсем не отходила от нее, а домой ездила только укладывать детей и быстро возвращаясь назад. — Сколько я здесь? — Третий день. Я за супом. — Что случилось, Лекса? Ну... тогда... я почти ничего не помню, — произносит блондинка, периодически съедая ложку самого вкусного супа в мире. Очень сильно она проголодалась. — Я вошла тогда, когда ты уже была без сознания... — вздыхает Вудс, — и оттянула его от тебя. — Тебе тоже досталось, — голубоглазая указывает на пластырь на лбу Лексы. — Пустяки, — отмахивается девушка и подносит к ее рту еще одну наполненную ложку. — Как ты... Почему ты не уехала? — Не знаю... — пожимает плечами брюнетка. — Я что-то чувствовала, но не могла себе объяснить. Хотела позвонить тебе, но твой телефон был вне зоны доступа, а потом я увидела твою машину. Она была полностью разбита. Тут и заподозрила что-то неладное. — Где Финн? — Под арестом. Ты напишешь заявление, как сможешь, и будет суд. Пять лет ему точно обеспечены, если не больше. — Вудс задумывается. — Если хочешь, я сюда вызову полицию. Ты сегодня же напишешь заявление, и мы забудем о нем, как о страшном сне. Блондинка отрицательно покачивает головой. — Все потом, Лекса. Чуть позже приходит доктор Миллер. — Я выпишу тебе болеутоляющее, Кларк. Тебе еще повезло. Однако понадобится еще некоторое время на восстановление. Советую тебе поспать. Еще дня два, и если ты себя будешь чувствовать хорошо, то я тебя выпишу. Договорились? Гриффин поглядывает на строгую любимую и кивком соглашается. — А теперь тебе нужно поспать. — Голос Лексы мягкий, но повелительный после того, как травматолог покидает палату. Кларк практически готова подчиниться, да и устала за то короткое время, которое бодрствовала. — Да, но только с тобой. Лекса хмурится. — Я посижу рядом. — Ты выглядишь вымотанной. Просто приляг со мной или поезжай домой к девочкам, проведи ночь дома. — Нет, я не оставлю тебя. — Ложись, — приказывает Кларк, приподнимая одеяло. — Мне еще Ванессу и Элизабет ехать укладывать. — Поставь будильник. Ложись. Пожалуйста. Вудс сдается, скидывая с себя рабочую обувь, и аккуратно ложится рядом. Блондинка укладывает голову ей на грудь, и Лекса обнимает и целует ее в волосы. — Помнишь о моем желании? — И никогда не забываю, — отвечает низким голосом Вудс. — Давай поедем в Нью-Йорк? Там моя мама живет, нам будет где первое время остановиться. И она поможет с работой, а ты восстановишь лицензию. Брюнетка не отвечает какое-то время, глубоко вздыхает, а потом вновь целует любимую в волосы. — Да, хорошо. Засыпай. — Я люблю тебя, — шепчет Кларк, прикрывая глаза. — И я тебя люблю. Под мирное и спокойное дыхание друг друга девушки отходят ко сну.