Прошло полгода.
— Мама! — так всегда пищит Элизабет, когда капризничает. Но сейчас это уже относится не к Кларк. — Подними. — Ты сама неслась так, что упала. А я тебе не раз говорила не бегать, — вздыхает брюнетка, но произносит строго: — Поднимайся сама, а если хочешь, чтобы я пожалела, иди сюда. К слову, как только они переехали к Лексе в ее двухэтажную квартиру, маленькая Гриффин начала сразу звать гинеколога мамой. — Мамочка! — наигранно девочка просит помощи у Кларк. Блондинка останавливается с коляской. — Нужно слушаться маму Лексу. — Гриффин переводит взгляд на рядом стоящую девушку и шепчет: — А мы не слишком строго? Жена с отрицанием покачивает головой. — Если мы так и будем идти на уступки, когда Элизабет станет подростком, то не будет ставить нас ни во что. Воспитание должно идти с раннего детства. К ребенку нужно проявлять и кнут, и пряник, а не пряник и пряник, как ты всегда делала. Гриффин закатывает глаза. — Когда ты стала такой знайкой в вопросах, связанных с воспитанием детей? — Когда... — зеленоглазая улыбается и поглаживает слегка увеличившийся животик жены, — мой сын зародился в тебе. — Мамочка! — кричит Элизабет, которая уже поднялась, упрашивая взять ее на ручки. Лекса убирает ладонь от жены, присаживается на корточки и протягивает руки к дочери. — Мы же говорили об этом, принцесса. Мамочка не может пока поднимать тебя и Ванессу. В ее животике живет ваш маленький братик, и ему будет больно. Иди ко мне, моя малышка. Девочка перестает упрямиться и отходит к брюнетке, Лекса убирает белокурые волосы с личика и целует в лобик. — Что-нибудь болит, принцесса моя? Элизабет отмахивается, но мать все равно видит обиженный бантик у нее на пухлых губках. — Я люблю тебя. — И я, — вторит девочка. Вудс подзывает Ванессу рукой и поднимает детей на руки, медленно возобновляя шаг. Темноволосая и белокурая девчушки укладывают свои головки на плечо зеленоглазой. Кларк, покачивая коляску, направляется следом. — Почему ты думаешь, что будет сын? Как показывает статистика, у меня получаются девочки. — Я чувствую. — А я чувствую, что девочка, — усмехается блондинка. — Не каркай. Кларк улыбается. — Девочки устали. — Пойдемте тогда домой? — Лекса тоже слегка корпусом покачивает малышек во время своего медленного передвижения. — Да, но моя сестра слишком привередлива. Она привыкла спать только на улице, и только сейчас Мэди закрыла глаза, — объясняет Элизабет, указывая на четырехмесячного ребенка в коляске. — Я сама их уложу, — отвечает Вудс, поворачивая к выходу из ворот парка. — Лекс, ты решила что-то с работой? — спрашивает жена по дороге домой. Идти им минут пять. Лекса специально купила дом в Форест-Хиллс-Гарденс. Место прекрасное: тихие, спокойные и уютные улицы, парковка у каждого дома, красивая архитектура, удачное местоположение. Район настолько идеальный, что его, казалось бы, не должно существовать в таком городе, как Нью-Йорк, а он есть. Как бы банально ни звучало, но это уникальный островок красоты и спокойствия в бушующем и стремительно меняющемся океане мегаполиса. Такое ощущение, что попал в прошлое лет на сто назад. — Нет, — задумывается Вудс. — Пока помогу тебе по дому и с детьми. У Лексы еще остались деньги от продажи недвижимости, но девушка желает помогать любимой во всем и чтобы ее беременность протекала благоприятно. — А стоило бы. — Кларк не намекает на то, что им не хватает денег, не жалуется на чрезмерное внимание со стороны жены; просто блондинка все же замечает, что супруге чего-то не хватает, а именно ее работы. Это заметно, так как брюнетка в свободное время уже перечитала все новые медицинские статьи, и их библиотека переполнилась медицинскими изданиями. — Ты получила лицензию. Почему бы тебе не пойти работать под руководство моей мамы? — Кларк, — глубоко вздыхает зеленоглазая то ли от неприятного разговора, то ли ей уже тяжело нести детей, — я не хочу пользоваться статусом твоей мамы и не хочу найти работу по блату. Я сама разберусь со всем. — Я не говорю, что ты не разберешься, любимая, — мягко продолжает блондинка, — лишь намекаю на то, что тебе стоит познакомиться с персоналом, закоремендовать себя, а как только я рожу, мы с Эбби поменяемся местами. Она уйдет в декрет, а я выйду на работу. И как ты думаешь, кому она может оставить свой пост заведующей хирургией? — Кларк... — Послушай, у вас фамилии разные. Никто не придерется к тому, что вы родственницы, пусть и дальние. Ты хороший доктор! Ну и мы с тобой опять будем работать в одной больнице, — улыбается Гриффин, замечая, как ручка Элизабет безвольно свисает с плеча Лексы, что означает «ребенок заснул». — А когда она выйдет из декрета, куда я пойду? — Она уже не выйдет из декрета, дорогая, — пожимает плечами голубоглазая. — Пока Мэди пойдет в первый класс, Эббигейл будет уже около пятидесяти. И ей проще дома посидеть, готовить мужу обеды и ужины, встречать детей из школы и делать с ними уроки. — Хорошо, — сдается Вудс, возможно, потому что не может отказать любимой, по совместительству жене, плюс беременной. Кларк присаживается на лавочку в их дворе, продолжая покачивать младшую сестренку Элизабет. — Пойду уложу детей. Гриффин кивает. — Я люблю тебя! — Я тоже люблю тебя.Прошло еще полгода.
— Операционная готова?! — рычит Вудс на медсестру. — Да, но... — испуганно теряется та. — Что стоим тогда?! Переводим. Делаем эпидуралку*. Я сейчас помоюсь** и приду, — отдает приказ заведующая хирургией. — Лекса, нет! — корчась от схваткообразной боли, выдавливает из себя Кларк. — Ты не будешь делать кесарево. Медсестра на это и намекала. — Нет, буду! — отвечает зеленоглазая, но после ее тон смягчается. Она совсем забылась в этой волнительной суете, с кем разговаривает. Девушка подходит к супруге, ладонью убирая пот со лба девушки. — Кларк, я сама приму своего сына. — Дочку, — болезненно стонет блондинка. — Неважно, — шепчет зеленоглазая, целуя жену во влажный лоб. — Лекса, послушай меня и дай все сделать врачу, а если это ревность... — первое, что приходит в голову девушке, задыхающейся от схваток. — Не говори глупостей! Я беспокоюсь о тебе и своем ребенке! — взволнованно и раздраженно выдает хирург. — Малышка, — успокаивает блондинка супругу, — наш папочка, будь хорошей девочкой и проведи это время за пределами родильного зала. Я знаю, ты переживаешь, но все будет хорошо. Побудь немного как все другие отцы... сходите с Аньей и Рейвен в бар и снимите напряжение. Я сама справлюсь. Это не первое мое кесарево, как и что я помню. Подруга Лексы Анья и ее жена Рейес переехали следом, ведь никто из нормальных людей не хотел работать с главным врачом Нией без Вудс. Анья переучилась и теперь работала медсестрой в хирургическом отделении, Рейвен устроилась доктором в эту же больницу, но в гинекологию. И Кларк так проще было иметь рядом подругу, ведь Октавия, как и планировала, вернулась с мужем в Австралию к своей бабушке, которая стала няньчить месячного правнука Лукаса. Лекса хмурится, но соглашается. Кларк – единственный человек, кого брюнетка прислушивается, и если любимая так настаивает, возможно, это будет лучшим для них вариантом. Блондинка просыпается и морщится от детского плача. Вчера весь день она провела в реанимации под сильными наркотиками-анальгетиками, практически все время спала. Ранним утром ее перевели в обычную палату, и девушка вновь отрубилась. — Ш-ш-ш, — слышит Кларк и открывает глаза, замечая, как жена качает на руках их новорожденного ребенка. — Нашу мамочку разбудишь. Голубоглазая сладко улыбается от такой картины, приподнимаясь на руках, подтягивается к изголовью, чтобы присесть. Это еще болезненно, поэтому она щурится и шипит. — Кларк-Кларк, — взволнованно подрывается брюнетка, перекладывая ребенка на одну руку, а свободной поправляет подушку, — дорогая, тебе еще рано подниматься. — Чувствую, что в тебе говорит не врач, а моя жена, — усмехается Гриффин, когда находит удобное положение. — Акушеры в первый же день заставляют нас подниматься. Ты и сама это знаешь. Давай ее мне, малышка голодная. Освобождая одну из молочных желез, Кларк складывается руки так, чтобы принять ребенка. Зеленоглазая аккуратно передает маленькое чудо, которое копия она: зеленые глазки, темные волосики и в точности такой же, но маленький носик. Только губки жены. — Откуда ты узнала? — Что? — Что будет девочка. Девушки делали УЗИ, но попросили специалистов не говорить пол ребенка. — Всегда чувствуешь, — пожимает плечами Кларк, замечая, как маленькие губки ребенка сомкнулись на ее соске и усиленно пытают ее грудь, которая пока кроме молозива воспроизвести ничего не может. Но и этого ребенку будет достаточно первые дни. — Иногда даже неосознанно из меня вылетало «малышка». — Давай теперь имя придумывать. Мы только мальчикам выбирали. — Лекса завороженно смотрит на дочку, которая уже успокоилась и прикрыла глазки. — Это ты подбирала только мальчишеские имена, — улыбается блондинка, — а я... Как тебе Эшли Вудс? — Ты всех детей решила назвать на «Э»? — Кто бы говорил! Кто хотел нашего сына назвать Эйденом? — Ну это... да... — Зеленоглазая улыбается и почесывает затылок. — Эш? Не слишком мужское имя? — А у тебя и у меня не слишком они мужские? — Ладно, мне нравится. Я просто придираюсь. Ты же мне еще и сына родишь, да? — упрашивает Лекса с улыбкой. — А то я с вами, с девушками, умом тронусь. Одни капризы и «мам, купи это и то», а еще от скольких парней мне придется отбиваться... — в шутку договаривает девушка. — Ты-то кто сама? Или уже пол успела поменять за один день, пока я была в реанимации? — Гриффин тоже шутит. — И нет, все. Если хочешь, то рожай сама. Я тебе говорила и говорю: у нас наследственное это — только девочки Гриффин. — Вудс, — исправляет брюнетка. К слову, Элизабет, Ванесса и Кларк теперь тоже с ее фамилией. — Не суть, ты меня поняла. — Ну, может, ты еще передумаешь, — упрямо тянет зеленоглазая со сладкой улыбкой. — Третий раз вскрывать свои внутренности? Нет, увольте меня сразу из семьи, но я отказываюсь. Ни в коем случае девушки не ссорятся и не ругаются, а только шутят друг с другом. И доброго сердца Лексы хватит на всех, никто не будет обделен ее вниманием. А сын? Ей, конечно, хочется, но за жену девушка боится больше. Третья беременность при двух кесаревых сечениях — опасно.