Представь нас вместе

— Она с каждым днем все больше похожа на тебя, — улыбается блондинка. Сегодня они празднуют в кругу большой семьи третий маленький день рождения их самой младшей дочери. Правда, бабушка и дедушка решили этот день провести наедине, вдвоем. Это очень редко получается с таким количеством внучек и дочерей. А когда они привезли Мэди, то поздравили родителей и малышку Эшли. — Ну, Эш — мамина дочка. Не всем же быть похожими на тебя, — улыбается Лекса, целуя маленький лобик. — Ванесса тоже чем-то похожа на тебя. — Я не спала с Найлой! То есть… ты поняла… — резко и взволнованно оправдывается Вудс. Кларк смеется. — Я не об этом, дорогая. Она темноволосая и старается копировать твой характер. Ты не замечаешь этого? — объясняет кардиолог в декрете. — Вас так много, что я не понимаю, за кем и что мне мне нужно замечать, — улыбается Вудс, приобнимая супругу за талию, пока та держит их спящую дочь. И да, Лекса сейчас наизнос работает и помогает Кларк, но зато супругу и детей почти не оставляет без внимания. Даже ночью встает, если первой слышит плач Эшли, кормит и укачивает. Кларк не раз просила будить ее саму, ибо понимала, как Вудс устает, но брюнетка была упрямой. Да и голубоглазая за день могла так закрутиться с детьми, что падала в постель без ног и сразу же засыпала. Соответственно, могла и ночью не сразу услышать плач из соседней комнаты. И, конечно, наличие стольких детей намекало на то, что у девушек давно не было близости. Поэтому даже сейчас Лекса утыкается лбом в висок жены, касаясь носом щеки, и даже от такого сближения тает, наслаждаясь родным теплом. — Мама-мама! — Их неожиданно прерывают. Лекса с трудом отрывается от любимой. — Мэди меня кусает! — Не игают, не игают, — жалуется маленькая Кейн на своих племянниц. — И меня кусает, — добавляет Элизабет. Лекса присаживается на корточки перед детьми, а Кларк уносит малышку наверх, чтобы ее не разбудили очень шумные дочери. — Мэди, кусаться нельзя, — строго произносит девушка. — А вы старше ее. Почему не берете играть с собой? — Она не умеет! — в один голос отвечают Ванесса и Лиз. — Так научите! Вы же старше, и она ваша родственница, а не обычная подружка. А родственников любят и никогда не отталкивают. Теперь помиритесь и обнимитесь, — мать замечает хмурые лица девчонок, и никто не собирается ничего делать, — иначе никто сегодня не получит праздничного торта. И нам с мамой придется съесть его вдвоем. Дети сразу обнимаются, и Лекса, улыбаясь, целует две темных макушки и одну светлую. — Пойдем, подогрею вам обед, а после торт отрежу. — Ура! — радостно кричат две сестры и бегут на кухню, а следом за ними идет маленький пингвиненок Мэди, которая еще только недавно встала на свои ножки и слегка неуклюжа.

***

— И куда мы едем? — интересует блондинка. — В бильярдный клуб. — Лекс, у нас всего два-три свободных часа, а ты везешь меня в какой-то клуб? — раздраженно удивляется Кларк. У жены выходной, Эбби приехала всего на несколько часов, чтобы побыть с внучками, а Мэди осталась дома с папой. — Кларк, не злись. Ты еще ничего не знаешь, а уже сразу накидываешься на меня. — Мы могли бы провести это время с пользой, — намекает Гриффин. — Например, ты бы отвезла меня в отель, и там т… — Ш-ш-ш, не опережай события, Кларк, — усмехается Вудс. Голубоглазая вздыхает, совсем не понимая, что может быть в бильярдном клубе при таком раскладе, а если после… то они могут не успеть — им придется вернуться домой. Лекса оплачивает на стойке администрации, и девушек провожают в небольшое помещение, в котором располагается огромный бильярдный стол. — Миссис Вудс, вы совсем не понимаете намеков, да? — хмуро спрашивает блондинка. — Почему же? А ты сейчас похожа на мою принцессу — такой же бантик на губках, когда Элизабет не дают любимую сладость, — усмехается зеленоглазая, проводя ладонью по зеленой бархатной поверхности стола. — Может, она на меня все же похожа? — недовольно переспрашивает Кларк. — Неважно. Суть одна — если вас лишить сладости, вы заплачете. Голубые глаза стреляют в жену яростными огнями, и Лекса прекрасно это видит. Это то, что ей и было, в принципе, нужно: немного позлить супругу. — Ты сейчас получишь! — Бывшая Гриффин надвигается на брюнетку, но та быстро отходит назад и берет в руки кий. — Нет-нет, Кларк. Сначала выиграй у меня, а потом получишь все, что захочешь, — коварно улыбается зеленоглазая. Кардиолог остывает, поглядывая на стол. — Ты же знаешь, что я совсем не умею играть, — отвечает белокурая, принимая из рук любимой кий. — Ты даже не пробовала! — Вудс снимает со стены еще один кий для себя. — Разбей. Девушка поднимает рамку со стола и убирает треугольник подальше. — Почему бы тебе не начать? — соглашается блондинка, но все равно с неким раздражением. — Потому что если я начну, то и закончу, — ухмыляется брюнетка, натирая кончик кия мелом и сдувая его излишки. Кларк повторяет за женой и наносит самый первый удар, промахиваясь даже по белому шару. — Мне кажется, что ты решила поиздеваться сегодня надо мной, — вредничает голубоглазая. — Нет. Просто у меня есть свои желания и… фантазии, — усмехается хирург. — Фантазии? Какие еще? Уже просто обычными способами мы не можем устроить мне пытку? — скептически спрашивает Кларк. — Не утрируй. Поверь мне: тебе еще понравится, дорогая, — мягко отвечает Лекса, склоняя жену к поверхности стола и обнимая ее за талию. Дыхание Вудс сбивается, а губы пересыхают от такой близости и вида блондинки. — Встань в позу, сконцентрируйся на шаре и бей. И она была права — супруге очень понравилось играть. Особенно та втянулась, как только забила в лузу свой первый шар из двух. Да и Вудс поддавалась, хоть и забила последний шар. — Еще раз? — с азартом произносит блондинка. — Конечно, — сладким тоном отвечает Лекса, подходит ближе и прижимает жену к бильярдному столу. Утыкается лбом в чужой, коротко целуя Кларк в губы, затем проходится по ним язычком и улыбается. — Как только… Кларк понимает намеки и замечает темнеющий взгляд жены, но слегка пугается, ибо это не самое подходящее место для занятий любовью. — Лекса, не здесь… — выдыхает кардиолог в губы супруги. — Чем тебя не устраивает это место? — низким тоном спрашивает зеленоглазая. И от такого голоса у кардиолога желание разливается огненной плазмой внизу живота, отдавая сладкой судорогой в паховую область. Вудс кладет свой кий по правую сторону от супруги, и у Кларк отбирает палку, отправляя ее по левую сторону. — Мы… — даже от того, что зеленоглазая трется носом о мочку ее уха, колени Гриффин подгибаются, а дыхание сбивается, — матери… Это… здесь непозволительно, — намекает блондинка на общественное место. — Я заперла дверь, — Лекса нежно целует жену в губы, — и раньше тебя это не останавливало… когда мы трахались на работе. Общественное место! У них слишком давно не было сексуальной близости, поэтому Кларк парализует от простых поглаживаний пальчиками над горловым вырезом блузки — нежные прикосновения кожи к ее верхней части груди. И кровь бурлит, сердце колотится, как сумасшедшее, а девушка не может больше препятствовать жене. Не говоря ни слова, Лекса опускается на колени перед ней, начинает нежно снимать туфли, медленно пробегаясь пальчиками по чулкам вверх, до атласной перетяжки бедер. Внезапно блондинку охватывает непреодолимое желание, и она промокает во всех положенных местах. Чтобы не упасть, Кларк опирается на бильярдный стол, когда супруга расстегивает сбоку замок ее юбки. Вудс наблюдает за женой, улыбаясь самой коварной ухмылкой, и медленно освобождает голубоглазую от юбки. Девушка перешагивает через нее, ощущая, как ловко сразу скатывают с нее чулки. Лекса придерживает супругу за ноги и касается кончиком носа бедер, поднимаясь потом до белых кружевных влажных трусиков. Кларк уже готова забиться в судорогах, когда хирург приспускает переднюю часть ее белья и проводит ласково язычком между сомкнутых губ. — Как всегда, сладко, — бормочет брюнетка, отпуская кружевную ткань и поднимаясь на ноги. Далее медленно, но уверенно ловкие пальчики расправляются с пуговицами блузки Гриффин. А после Лекса продолжает свою пытку: кладет ладонь на бедро супруги и водит по ноге до ягодиц и обратно, нежно поглаживая. Затем наклоняется и берет кий. — Зачем… — у голубоглазой пропадает дар речи, а по телу пробегает незначительная волна страха. Все же Кларк знает жену, как ей кажется. — Я хочу посмотреть, как ты, полураздетая, наклоняешься над бильярдным столом, — голосом еще ниже, почти хрипом, отвечает Вудс, передавая кий и устанавливая шар на середину. Спустя столько лет в браке и имея детей, Гриффин краснеет, как девчонка. Набирает в грудь воздуха, разворачивается, наклоняется и целится в шар. Вот только сейчас это очень трудно, ведь супруга стоит сзади и ласкает руками ее попку. — Ты же в курсе, что я так промажу? — шепчет блондинка, а ее глаза закатываются от мягких прикосновений. — Тебе нужно сосредоточиться на шаре, детка, — шепчет зеленоглазая, продолжая неспешно гладить ягодицы. Кларк тяжело дышит, возбужденная. — Может, хватит продолжать мои мучения, дорогая? — напрямую спрашивает у супруги. — Я тебя просто учу играть. — Брюнетка спускается ниже, начиная поглаживать внутреннюю сторону одного бедра. — Целься, любимая. Гриффин не может сдержать стон, но действительно пытается переключить все свое внимание на шары. Она слегка сдвигается вправо, меняет угол наклона своего тела. Собираясь с последними силами, целится и бьет по белому шару. Но опять не попадает в лузу. — Вот видишь… — бормочет она, пытаясь подняться, но Лекса несильно давит ей на поясницу. — Еще раз. Если промажешь, я не дам тебе желаемое. — Вудс устанавливает шары назад. Кларк очень старается хоть немного разозлиться, но не может, так как знает, что Лекса так с ней не поступит ни при каких условиях, а еще вновь бархатные руки возвращаются на ее попку, продолжая нежно ласкать. — Ты сможешь это сделать, — упрямится хирург. — И потом тебе не будет равных. Ты даже отвлекаться не будешь. Гриффин отталкивает ее умелую руку. — Что ж… — тянет Вудс, — тогда избавимся и от них. Брюнетка спускает с жены трусики, пока не снимая их совсем. — Бей, моя девочка, — шепчет зеленоглазая, уже сама не сдерживая себя в движениях от приоткрытой и истекающей соками промежности Кларк, а потом нежно целует каждую ягодицу. Блондинка чуть не плачет, ибо уверена, что промахнется, но все же подносит кий к шару и… мажет. — Хм… ладно, — сдается Лекса, прижимаясь к попке жены. — У нас на это еще целая жизнь! — То есть, как могу понять, я буду обучаться таким методом всему, что не умею? — Да. Тебя что-то не устраивает, милая? — Лекса раздевается, снимая с себя одежду, — это можно понять по шуршанию. А потом избавляется и от лифчика жены. — Да нет. — Дыхание голубоглазой учащается, а по сосудам проносится горячая волна возбуждения. — Просто интересуюсь, понимая, что у нас будет совмещено полезное с приятным. — Правильно, детка, — шепчет брюнетка, легонько сжимая грудь жены и укладывая супругу корпусом на стол. Вудс изгибается так, чтобы достать язычком до клитора, и медленно вкладывает в девушку два пальчика, закружив ими вокруг своей оси. Кларк ощущает, как наполнилась, и стонет от удовольствия. Но неожиданно пальчики резко покидают ее, и блондинка неосознанно вскрикивает от нехватки жены. Сразу чувствует мягкий язычок на своем клиторе, что компенсирует все ее недовольство. Вудс тоже стонет, когда резко входит в супругу и выходит. Влажность Кларк хлюпает и сочится сквозь ладонь Лексы. Брюнетка повторяет это снова и снова в намеренно грубом и восхитительном ритме. — Господи Боже мой! — всхлипывает со стонами в сукно бильярдного стола голубоглазая, ощущая в себе нарастающую пульсацию, чувствует, как ритм ускоряется, как жена все жестче и чаще толкается в нее. И вновь, только уже быстрее, принимает поражение, взрываясь схваткообразными сжиманиями вокруг пальцев. Лекса прижимается языком к клитору Гриффин, а после нежно и мягко целует всю паховую область супруги, пока та отходит от оргазма. — Я люблю тебя, Лекса, — шепчет белокурая. — И я тебя, моя Вселенная. Прости, что замучила. — Ш-ш-ш, — останавливает Кларк жену, ибо ей хочется сказать сейчас о принятом решении. Она все обдумала, просто не было времени озвучить это. — Будет тебе сын! Гриффин поднимается и замечает в темных глазах удивление и… сожаление? Вот только почему? — Кларк, я не… — Я знаю, — прерывает с улыбкой блондинка девушку. — Я знаю, как ты его сильно хочешь. Ну а для меня одним больше — за счастье. — Кларк, ты моя богиня! Ты же в курсе этого? — Сейчас тебе эта богиня отлижет подобно рабу, — усмехается Гриффин, опускаясь на колени, и сразу слышит, как из брюнетки вырывается низкий горловой стон. Да, ноги Лексы подгибаются только от одних слов супруги. А что будет, когда ее коснется язычок? Он доведет Вудс до исступления. Бедра сами распахиваются навстречу лицу блондинки, и Кларк целует супругу во влажный и теплый бархат, а после дает волю своему языку, умеющему доставлять удовольствие только своей жене. Язык безостановочно гуляет вокруг клитора, доводя брюнетку до безумия. Лекса, уже не сдерживаясь, сама подмахивает тазом, издавая смесь громких и приглушенных стонов. Кларк все же касается ее точки пульсации, и тело выгибается. Вудс запрокидывает голову, закатывает глаза и наслаждается. Разум зеленоглазой бьется в экстазе. Движения Кларк медленные и неумолимые, но сладкие и приятные. — А-а! — неожиданно вскрикивает Лекса, когда ощущает, как внутрь нее проскользнул большой палец и она уже на грани. Дыхание замирает, последний горловой стон срывается с уст, и она взрывается, на пике наслаждения выкрикивая имя жены. — Ты делаешь меня счастливой, Кларк. Только ты! — Вудс падает на колени, заключая в свои объятия обнаженную супругу. — Только все после того, как Эш пойдет своими ножками, — понимая намек брюнетки, Гриффин предупреждает, ибо два хныкающих ребенка в доме, которые не умеют ходить, обернутся адом для нее в первую очередь. — Все, как скажет моя королева и повелительница!