Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга. Поль Жеральди
Вечер понедельника — Алло? — устало ответил на звонок Лань Хуань. Он сидел на кухне и в одиночестве пил чай. Сегодня в ресторане выдался сложный денек, Сичэнь даже не присел ни разу, а дома его, как всегда, никто особенно не ждал. Цзинь Лин закрылся в своей комнате, а Цзян Чэн засел в своем кабинете. — Привет! У меня отличные новости, — ответил ему в трубку счастливый голос Усяня. — Привет, Вэй Ин. Что за новости? — голос друга приободрил Сичэня. — Помнишь ту женщину, которой нужна была операция? Сегодня ей ее сделали, и все прошло успешно! Через три дня ее уже отпустят домой с условием постельного режима, — в голосе Усяня чувствовалась улыбка. — Прекрасно! — Лань Хуань машинально заулыбался сам. — Я очень рад. — Да, — согласился Вэй Ин, — и все благодаря тебе! — Ой, да ну брось! Это ерунда! Если бы не ты, то ничего не случилось бы. Все благодаря твоему участию! — Сичэнь смутился, от чего его щеки приобрели красноватый оттенок. — Ты просто невероятен! Кто знает, что случилось бы, если бы не ты! — Лань Хуань почувствовал на себе чей-то взгляд и посмотрел в сторону входа в кухню — там стоял его муж с крайне недовольным выражением лица. — Прости, Вэй Ин, мне уже нужно идти, но ты молодец, что сообщил. Я счастлив, что все кончилось хорошо, — тон его голоса был очень мягким. — Хорошо, мне тоже пора — кажется, Лань Чжань вернулся, пойду его встречу. Пока! — сказал Вэй Усянь и повесил трубку. Лань Хуань отложил в сторону телефон и улыбнулся мужу, после разговора с Усянем его настроение заметно улучшилось. Все-таки приятно знать, что хотя бы немного улучшил чью-то жизнь. — Привет, Цзян Чэн, как прошел твой день? — он сделал глоток чая из чашки, что стояла перед ним. Это был сбор расслабляющих трав, они не раз спасали его после тяжелого рабочего дня. — Это ты сейчас так с Вэй Ином разговаривал? — Цзян Чэн застыл в дверном проеме и не предпринимал попыток приблизиться к мужу. — Ну да… — спокойно ответил Лань Хуань, чувствуя как горячий чай опускается на дно его пустого желудка, приятно прогревая его. Он был так занят, что не успел поужинать, а теперь у него совершенно не осталось сил, чтобы готовить. Конечно, он мог бы подольше задержаться в ресторане и поесть там, но ему хотелось поскорее вернуться домой. Каждый раз он лелеял надежду на то, что Цзян Чэн встретит его с улыбкой, как раньше. — Ты ужинал? Но Ваньинь стоял, словно парализованный и продолжал с раздражением смотреть на мужа. — Ты назвал его «невероятным»? — он не слышал ни слова из того, что ему говорил Сичэнь. Лань Хуань слегка нахмурился — он совершенно не понимал, в чем состояла проблема, и что так удивляло Цзян Чэна. — Ну да, он столько занимается благотворительностью… Разве ты не считаешь, что он молодец? — он поднялся на ноги и подошел к мужу. Если гора не идет к нему — значит он идет к горе. — Видимо, мое восхищение им намного меньше твоего, — его слова были резкими, но это не помешало Сичэню прижаться к супругу и положить руки ему на талию. — Ты чего такой странный? — спросил Лань Хуань, улыбнувшись. Грозный Цзян Чэн всегда напоминал ему нахохленного воробушка, что срабатывало на руку им обоим — он просто не мог злиться на этого милого ворчуна. Улыбка и тепло рук Сичэня грели Ваньиня, растапливая замерзшее сердце. Черты его лица смягчились, и он выдохнул. — Ничего. Просто странно, что Вэй Ин звонил тебе так поздно вечером… — О, только не говори мне, что ревнуешь? — на лице Ланя Хуаня появилась усмешка. Больше ворчащего Цзян Чэна ему нравился только ревнующий Цзян Чэн. — Ты в курсе, что он вообще-то муж моего младшего брата? Ваньинь снова недовольно посмотрел на Сичэня. — Это единственное, что тебя смущает в этой ситуации? А ничего, что у тебя тоже есть муж? Прямо вот тут! — Прямо тут, говоришь? — он хитро улыбнулся и укусил ворчуна за ухо, пока его руки медленно опускались вниз. Лань Хуань нащупал попу мужа и резко впился в нее пальцами. — Ты что творишь?! — Цзян Чэн подпрыгнул от неожиданности. — Как что? Проверяю, все ли на месте, — он снова положил руки на талию мужа, но на этот раз крепко сжал его в объятиях и сделал несколько шагов вперед, заставляя Цзян Чэна пятиться. — Но меня больше волнует передняя часть, — он страстно поцеловал мужа в губы, бесстыдно лаская его язык своим. — Ты такой сладкий, — шептал он, лишь ненадолго отрываясь от распухших губ мужа. Как же он любил эти губы! Он провел по нижней язычком, заставляя Ваньиня мелко дрожать всем телом. — Лань Хуань… Может, не нужно… — бормотал Цзян Чэн, прикрывая глаза. — Нужно, еще как нужно, — он задрал футболку и погладил пальцами торс Ваньиня, — у тебя просто потрясающий пресс, — он не уставал восхищаться, как мужу удавалось сохранять такую отличную физическую форму, тренируясь лишь пару раз в неделю. Сам Сичэнь предпочитал плавание, отчего мышцы очерчивались не так сильно, но сохраняли гибкость. — Лань Хуань, я слишком устал… — было видно, что Цзян Чэн боролся сам с собой, точнее, с желаниями, которые так умело пробуждал в нем супруг. — Я сделаю все сам, — он опустил руку ниже. Странно, обычно после таких ласк Ваньинь пребывал в полной боевой готовности, но сейчас… — Да чтоб вас всех! — громко крикнул Цзинь Лин. Он зашел на кухню как раз в тот момент, когда рука Лань Хуаня лежала на промежности мужа. Не говоря уже о том, что они с силой прижимались друг другу. — Тебя в аду уже ждет отдельный котел! — гневно крикнул племянник Сичэню и убежал из кухни. Нога все еще беспокоила его, но в такие моменты он предпочитал физическую боль, лишь бы побыстрее скрыться с места происшествия. — О, нет… — Сичэнь отстранился и накрыл лицо рукой. Цзинь Лин жил у них уже несколько месяцев, но Лань Хуань до сих пор не смирился с тем, что больше не мог тискать своего мужа, когда и где ему вздумается. На лице Цзян Чэна мелькнуло облегчение. Он подошел к Лань Хуаню и приобнял его за плечи. — Да брось, ему уже не десять лет. К тому же, пора бы привыкнуть к такому, — сказал он и улыбнулся. В его словах была доля правды, Цзинь Лин не впервые заставал их за чем-то подобным. У их племянника была феноменальная способность появляться в самый неподходящий момент. — Уф, он считает меня змеем-соблазнителем, совратившим его любимого дядю, — он массировал виски, пытаясь заставить мозг не реагировать на ситуацию чрезмерно остро, но получалось плохо. Он терпеть не мог, когда его кто-то ненавидел, а тут речь шла о собственном племяннике… Каждое небрежно брошенное Цзинь Лином слово попадало ровно в сердце Сичэня, словно на нем была большая яркая мишень, и А-Лин не мог прожить ни дня, не поупражнявшись в стрельбе. — Ну, вообще-то, так и есть, — усмехнулся Цзян Чэн, покрепче сжимая плечо Ланя Хуаня. — Ой, да брось! Ты знал о своей ориентации задолго до меня! — он недовольно покосился на мужа. — К тому же, если бы ты тогда мне не признался, я вряд ли вообще начал бы думать о тебе в таком ключе! — Вот спасибо! — Цзян Чэн перестал обнимать мужа и с притворным недовольством скрестил руки на груди. — Конечно, куда там мне — простому заму — заслужить внимание великого Лань Сичэня! — он закатил глаза. Лань Хуань заулыбался и обвил шею мужа руками. — Ты же прекрасно понял, что я имел в виду! Не строй тут из себя недотрогу, — он укусил Цзян Чэна за нижнюю губу, чтобы отомстить за нехорошие слова. — Неудивительно, что А-Лин такой вредный — весь в дядю! — он чмокнул его в губы. — Ах ты! Кусаться еще вздумал! Да я тебя сейчас! — он резко схватил Сичэня и наклонил вниз, глубоко целуя. Но не успели они насладиться моментом, как раздался стук в открытую дверь кухни. — Серьезно, вы там скоро закончите? Я есть хочу! — послышался голос Цзинь Лина из коридора. На этот раз он побоялся входить без предупреждения. Лань Сичэнь обреченно вздохнул и отступил от мужа на несколько шагов. — Можешь заходить, А-Лин, — он подошел к холодильнику и принялся осматривать его содержимое, — будешь жареный тофу с овощами? — как бы ему ни хотелось отдохнуть, оставить племянника голодным он не мог. Придется готовить. — Ладно, я уже ужинал, так что пойду к себе — нужно посмотреть еще несколько документов, — сказал Цзян Чэн, оставляя на фарфоровой щеке мужа мимолетный поцелуй. — Хорошо, — Лань Хуань кивнул и устало улыбнулся.***
— Привет, дорогой, — Вэй Ин обнял мужа. Лань Чжань только успел снять верхнюю одежду и обувь, как Усянь уже приветствовал его крепкими объятиями. Приятно приходить домой, когда знаешь, что тебя там так ждут. — Привет, — он поцеловал губы Вэй Ина, — малыши уже спят? — Да, я сегодня возил их на прививки — на следующей неделе надо будет отвести их на повторный осмотр, так что они сегодня чувствовали себя не самым лучшим образом и быстро уснули, — пояснил Усянь. Он отошел от мужа на несколько шагов. — Ты голодный? — Нет, я в порядке, — Ванцзи взял мужа за руку и повел на кухню, — я хочу с тобой поговорить. — Он поставил чайник и облокотился о столешницу, ожидая пока тот закипит. Вэй Ин сел за стол и с удивлением посмотрел на супруга. — О чем речь? — М-м… — Лань Чжань сжал губы в тонкую линию. Усянь сразу насторожился и слегка прищурился. Судя по выражению лица Ванцзи, тема для обсуждений будет щекотливой. — Я хочу помочь тебе… — начал Лань Чжань издалека. Он подбирал слова с осторожностью минера. — Поэтому я хотел бы взглянуть на финансовые отчеты «Смирения». Вэй Ин несколько раз быстро моргнул. Он очень надеялся, что все это только что ему послышалось. Но судя по каменному выражению лица Лань Чжаня, это все-таки не было слуховой галлюцинацией. Усянь скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — И зачем же? Хочешь узнать, насколько бездарен твой муж-бизнесмен? Теперь ты решил контролировать и мой образовательный центр? Он, конечно, безумно любил своего супруга, но тот порой бывал резковат на поворотах. А еще он не всегда знал, где стоит установить границу и часто ступал туда, куда не следовало. У всего есть пределы. — Я же сказал, что хочу помочь. — Чайник щелкнул, оповещая о том, что вода закипела, и Ванцзи отвернулся, чтобы приготовить две чашки чая. Вэй Ин опустил голову и задумчиво водил пальцами левой руки по лбу. Он не знал, как лучше поступить в подобной ситуации. Он основал «Смирение» на свои деньги и никогда не вкладывал в него ни копейки мужа, этот центр был ему как четвертый ребенок, и ему не хотелось, чтобы что-то менялось. Его все устраивало так, как есть сейчас. И все же… Отказать Лань Чжаню будет тоже не хорошо, особенно, если он предлагает помощь с чистыми намерениями. — И с чем же именно ты хочешь помочь? Ты хочешь, чтобы я тоже вносил деньги в семейный бюджет? — спросил Вэй Ин, обращаясь к спине мужа. — Если так, то просто скажи, и через пару месяцев я все устрою. Ты же знаешь, у меня нет минуса, я вполне могу получать с центра прибыль. Мы с тобой обсуждали это лет девять назад, помнишь? Ты тогда сказал, что тебе не важно, как именно я буду распоряжаться доходами фирмы и разрешил инвестировать их на свое усмотрение. Но, если с тех пор что-то изменилось, и тебе нужна моя финансовая поддержка, то я буду только рад помочь. Лань Чжань уперся руками в стол, так и не поворачиваясь лицом. — Я не говорю, что не могу зарабатывать достаточно. Просто хочу посмотреть отчеты твоего центра, может, я замечу что-то, что ты упускал, что поможет увеличить прибыль. Это всем пойдет на пользу. Вэй Ин покачал головой, радуясь, что муж не видит. Лань Чжань всегда боялся, что не сможет достойно обеспечивать семью, при этом совершенно не понимая, что «достойно» вовсе не должно включать в себя дорогие часы, телефоны и машины. Они могли прекрасно обойтись и без этого. Усянь подошел к супругу со спины и мягко обнял, скрепляя руки в замок на его животе. Ванцзи сначала немного напрягся от неожиданности, но быстро расслабился. — Хорошо, я запрошу у бухгалтера полную отчетность, но мне понадобится на это пару недель — они сейчас и так загружены, не хочу доставлять им лишних хлопот. Тебе не срочно? — промурлыкал он на ухо Лань Чжаню. Он всегда знал, как усмирить взрывоопасный темперамент своего муженька. — Не срочно, — его тон поменялся, в голосе больше не оставалось холода. — Чай готов. — Хм, я бы предпочел чаю закуску, — Вэй Ин водил руками по груди мужа. — Ты голодный? — спросил Лань Чжань с удивлением. — Очень, — ответил он, — мне срочно хочется тебя съесть. — Вэй Ин… — Ванцзи тихо выдохнул, но повернулся лицом к мужу. — Ты хочешь, чтобы нас застукали дети? — Малышня спит, а А-Юань недавно ушел вниз — в спортзал, так что, если ты не сильно устал, то я тоже не против небольшой тренировочки, — он ухмыльнулся, видя, с какой скоростью в глазах Лань Чжаня загорался огонек. Не успел Усянь сказать или сделать что-то еще, как Ванцзи уже обрушился на него с яростными поцелуями. Он подхватил мужа на руки и усадил на стол. — Хм-м, кажется, не я один был голодным, — с придыханием сказал он, пока Лань Чжань быстро снимал с него одежду. С детьми в доме никогда не знаешь, когда выпадет подобный шанс, поэтому они наловчились делать все максимально быстро и незаметно. — Давненько у нас не было на столе, да? — его соблазнительный голос действовал на мужа сильнее любого афродизиака, и Вэй Ин прекрасно это знал. — Если ты так сильно хотел меня, стоило просто сказать… — дышать становилось все труднее, ласки Лань Чжаня лишали его способности трезво мыслить. — Я всегда хочу тебя… Я весь твой… — шептал он, вцепившись в волосы мужа двумя руками. Он распустил хвостик и наслаждался ощущением гладких прядей, скользящих сквозь его пальцы. — Ты… — грудь Лань Чжаня быстро поднималась и опускалась. — Сводишь меня с ума, — со стороны они на самом деле походили на безумцев. Их возбуждение было таким интенсивным, что заставляло напрочь забыть о правилах приличия и здравом смысле. Реальность вокруг них растворялась, оставляя в их сознании место лишь для одного — страсти, которой они отдавались полностью и без малейших сомнений. Они были созданы друг для друга и всегда это чувствовали. Только вместе они могли быть так счастливы.***
В очередной раз Цзян Чэну не спалось. Он лежал, уставившись в потолок и сложив руки на груди, слушая размеренное дыхание мужа и тиканье наручных часов, что лежали на комоде. Невозможность уснуть выводила его из себя. Он так устал в офисе, потом проверял документы дома, тогда почему он не мог просто закрыть глаза и спать? Это же так просто — провалиться в темноту и заснуть. На самом деле, он прекрасно знал ответ на свой вопрос. Потому что совсем недавно он стал бояться этой темноты. Отсутствие света теперь было для него поводом для страха и волнений. А что, если он закроет глаза и больше не увидит свет? Что, если эта темнота поглотит его точно так же, как родителей и сестру? Ему было неприятно признаваться в таком глупом, почти детском страхе, даже самому себе. Ему почти сорок! Какая боязнь темноты? Нет, он точно не страдал никакими фобиями. Просто сильно уработался. Именно это он говорил себе каждую ночь, когда вставал с постели и шел в гостиную. А когда брал из бара бутылку с янтарной жидкостью и бокал, то убеждал себя еще и в том, что это абсолютно нормально — пропустить перед сном стаканчик чего-нибудь горячительного. Вот тут его возраст работал на него — ему же почти сорок! Он имел право расслабиться после тяжелого рабочего дня и выпить бокал виски! Здесь совершенно нечего стыдиться. Нечего, да? С недавних пор ко всем его волнениям прибавилось еще одно. В нем ему было признаться себе сложнее всего, потому что он заставлял его сомневаться в самом себе, в своем естестве, в своей мужественности. Он нормальный здоровый мужчина, у него прекрасный муж, который любил его всем сердцем и душой, тогда почему у него не вставал? Цзян Чэн ни за что не смог бы признаться в этом Лань Хуаню, но ни сегодня, ни в прошлый раз, он не почувствовал ничего ниже пояса — никакой активности. Как такое вообще могло быть? Он ведь еще молодой и совсем недавно проходил полное обследование — после случая с Яньли он настоял на том, чтобы все в его семье и семье младшего Ланя прошли осмотр в лучшей клинике. К тому же, его не беспокоили никакие боли — он мог нормально писать, никаких видимых изменений члена тоже не наблюдалось. Тогда почему он не мог? Как долго он сможет скрывать недееспособность такого важного органа от мужа? Ваньинь особенно переживал, что, если Сичэнь заметит, что у него не встает, то может воспринять это на личный счет. Цзян Чэн, конечно, не проверял, но очень сильно сомневался, что дело было в этом. Уж если у него не встает на того, кого он любил столько лет подряд, то вряд ли встанет вообще. Для него не было никого дороже Лань Хуаня и Цзинь Лина — они все, что у него осталось. Погруженный в эти размышления, он пил бокал за бокалом. Это стало частью его ночного ритуала, необходимой ежедневной рутиной. Виски не обжигал, но и не дарил такого сильного чувства легкости, как раньше. Ему приходилось пить быстрее, чтобы хоть что-то почувствовать. Как иначе он сможет уснуть? Если рассуждать логически, то стресс — самый очевидный ответ на вопрос, почему его любимый орган вдруг перестал работать. В последнее время его жизнь напоминала котел, в который судьба подбрасывала все, что только попадалось под руку — любые ингредиенты вне зависимости от того, как хорошо они сочетались между собой. Работа с утра до ночи, смерть любимой сестры и школьник в доме — все это не могло не заставлять его волноваться. И в то же время, он чувствовал себя глупым хомяком, крутящим колесо без конкретной цели — что бы он ни делал, ничего не происходило. Нервничал он или не нервничал, от этого ничего не менялось. Жить легче не становилось. Зато становилось легче, когда он сидел вот так с бокальчиком чего-нибудь алкогольного. Тревоги отступали, позволяя туману взять контроль над происходящим в голове хаосом. Спиртное стремительно убывало из бутылки. Он и сам не заметил, когда успел выпить половину. Хотя какая разница? Крепче будет спать. — Дядя? — позвал его тихий голосок Цзинь Лина. Цзян Чэн оторвал взгляд от бутылки — он и сам не заметил, что добрых полчаса на нее пялился — и понял, что племянник стоял прямо перед ним. Давно он тут? Как он мог не заметить, что кто-то зашел? В общем-то, без разницы. Цзинь Лин — всего лишь лишний повод выпить, ходячее доказательство того, что он не только несостоявшийся муж, но и никакущий дядя. Цзян Чэн был уверен, что А-Лину было бы намного полезнее поговорить с Лань Хуанем, чем с ним. Но, увы, он был настолько никчемен, что не мог даже уговорить племянника уважительно относиться к своему мужу. Ваньинь горько усмехнулся и щедро плеснул себе в бокал новую порцию виски. Но стоило ему положить руку на бокал, как его ладонь окутало теплом. — Хватит, дядя, пожалуйста, — Цзинь Лин накрыл своей ладошкой руку Цзян Чэна, не давая взять бокал. Этот странный жест заставил Ваньиня нахмуриться — только нравоучений от малышни ему не хватало. — А-Лин, что ты делаешь? — он так долго сидел здесь один молча, что когда заговорил, с удивлением обнаружил, что язык совершенно не хотел его слушаться. Цзинь Лин продолжал держать бокал и молча смотрел дяде в лицо. Что за взгляд такой? Что он пытается там разглядеть? Признаки разложения? Он вроде еще не умер. Пока. Хотя без разницы. Всех нас ждет смерть — неважно, хороший ты человек или плохой, эта мадам в черном балахоне косит всех без разбору, и случай с сестрой окончательно убедил его в этом. Цзян Яньли была почти безупречной — создание из чистого света. Она дарила окружающим свою поддержку и любовь, не ожидая ничего взамен. А что в итоге? Она ушла раньше него. Все в этом мире бессмысленно. Если даже такие, как она, умирают, то что уж говорить о Ваньине — ему давно светила дорога в ад. — Дядя, ты ведь каждую ночь пьешь, да? — спросил А-Лин, однако интонация его слов была не вопросительной, а утвердительной. — Я вижу свет от лампы, — он кивнул на небольшой светильник, что стоял на столике возле бутылки, — каждую ночь щель под моей дверью подсвечивается. Почему ты не спишь с… дядей Хуанем? — имя Сичэня он произнес почти шепотом, словно это было жуткое ругательство. Цзян Чэн снова опустил взгляд на стакан. Ему до смерти хотелось сделать еще хотя бы глоток, прежде чем обсуждать такие вопросы со своим племянником. — Пусти… — невнятно сказал он. А-Лин недовольно вздохнул, но убрал руку. Ваньинь спешно поднес бокал ко рту и залпом допил виски. Вот только он все равно не знал, что ответить Цзинь Лину. Что даже его агрегат махнул на него рукой и не желал с ним сотрудничать? Что он не может удовлетворить своего мужа? Что не может спать в темной комнате? Что он хуже своего восемнадцатилетнего племянника и боится темноты? Уф… Вряд ли стоит обсуждать такие темы со школьником. Поэтому он просто снова потянулся за бутылкой. — Ты можешь больше не пить? — было в голосе А-Лина что-то такое, что заставило руку Ваньиня замереть на полпути, от чего стало заметно, что его ладонь слегка подрагивала. А мог ли он не пить? Мог ли уснуть тут со светом, но без виски? Верно ли, что все дело лишь в страхе темноты? Цзян Чэн опустил руку и уставился на племянника невидящим взглядом. — Ты переживаешь из-за мамы, да? — голос Цзинь Лина был непривычно тихим и спокойным. Ваньинь даже не подозревал, что его вспыльчивый племянник способен разговаривать вот так — без ворчания, повышенных тонов и обвинений. Цзян Чэн молча кивнул, от чего мир вокруг него начал расплываться, и ему потребовалась минута, чтобы объекты снова приобрели четкость. Они сидели в тишине. Никто из них не решался заговорить первым. Цзинь Лин и Цзян Чэн были очень похожи друг на друга, но из-за того, что никто из них не готов был это признать, они никак не могли понять друг друга и наладить контакт. Им обоим проще было закрыться и молчать. В конце концов А-Лин не выдержал. Он поднялся на ноги и сказал: — Ложись спать, — Цзинь Лин взял со стола бутылку виски и унес ее в бар. Цзян Чэн же продолжал тупо пялиться на опустевший бокал, по стенкам которого еще совсем недавно плескалось виски. Он чувствовал себя примерно так же — словно внутри была пустота, а все что осталось снаружи — лишь хрупкая стеклянная оболочка, которую так легко разбить или треснуть. — Отдохни, хорошо? — А-Лин неуверенно положил ладонь на плечо дяди. — Спасибо, — шепотом ответил он и лег на диван, устроив голову на подушке. Цзин Лин посмотрел на него и укрыл одеялом. Он хотел выключить лампу, но Ваньинь неожиданно сказал: — Оставь. Племянник пожал плечами и не стал гасить в комнате свет. К тому моменту, когда А-Лин вышел из комнаты, Цзян Чэн уже успел начать погружаться в рваный пьяный сон, который стал для него нормой.