В жизни люди периодически рассыпаются на кусочки, а потом собираются, и получается новая картинка. Эльчин Сафарли
Пятница Лань Хуань разобрался с рестораном — ему пришлось нанять заместительницу перед тем, как отправиться за мужем в реабилитационный центр. Территория лечебницы выглядела очень красиво: огромная площадь, много зеленых лужаек, различные корпуса со свежим ремонтом, фонтаны и свой парк. Но Сичэнь выбрал это место не из-за привлекательного внешнего вида, а потому, что здесь были лучшие специалисты. И надо сказать, что он совершенно не пожалел о своем решении — перемены в поведении Цзян Чэна не заставили себя ждать. Первую неделю пребывания здесь Ваньинь был мрачнее и грустнее обычного, настолько, что Лань Хуань начал переживать, что все это было ошибкой — не стоило все-таки помещать мужа сюда. Но после второй недели все пошло на лад. Фокус лечения сменился с физического на психическое состояние Цзян Чэна, и постепенно он начал приходить в себя. Когда Вэй Ин попал в больницу, и Лань Хуань оказался вынужден вернуться в столицу — следить за тем, чтобы брат не довел себя до нервного истощения и заботиться о его детях, — он очень боялся оставить Цзян Чэна без поддержки, но и эти волнения оказались беспочвенными. Один из ключевых моментов психотерапии заключался в том, что Ваньинь должен был найти силу внутри себя — ему следовало перестать полагаться на окружающих, выпивку или какие-либо другие факторы, а стать самому себе опорой. Только наладив свое внутреннее состояние, он сможет двигаться вперед. Лань Хуань почувствовал перемены в муже мгновенно — стоило тому войти в палату Вэй Ина, как он ощутил, что от Цзян Чэна шла совершенно другая энергия. Может, стоило давно отправить его хотя бы в отпуск? Смерть сестры, рабочий стресс и новая роль родителя А-Лина — все это так резко свалилось на него, раздавив грузом ответственности, что он никак не мог оправиться. И только теперь, на время освободившись и отрешившись от всего, он смог по-новому взглянуть на свою жизнь — как бы со стороны. Сначала Цзян Чэну было очень тяжело признать все свои промахи и ошибки, но как только этап осознания был пройден — при помощи врачей — двигаться дальше стало намного проще, и он быстро шел на поправку. В итоге, когда Усянь оказался временно прикован к больничной койке тяжелыми диагнозами, Лань Хуань ясно ощутил, какой сильной моральной поддержкой мог быть для него Ваньинь. Внутренние силы Сичэня были на исходе — нон-стоп забота о чужих детях выматывала его, а от вида несчастного брата сердце разрывалось в клочья. Но стоило Цзян Чэну улыбнуться и взять его за руку, как становилось легче. Ваньинь честно признавал, что какая-то тяга к алкоголю все еще оставалась, подобно безусловному рефлексу, но он стойко держался. На этот раз сила воли побеждала. Цзян Чэн трижды приезжал проведать Вэй Ина в больнице и каждый раз его отъезд больно бил по уставшему Сичэню — ему жутко не хотелось расставаться с любимым. Но завалы в «Облачных Глубинах» и «Гусу Лань» требовали его внимания. Ему даже пришлось вмешаться в дела «Смирения» — так как Лань Чжань абсолютно все пустил на самотек, самовольно запирая себя в стенах больницы. К удивлению Лань Хуаня, подмога все-таки нашлась — Лань Юань предложил помочь с центром папы Вэя и, когда мог, приходил в «Смирение» — помогать заведующей. А, увидев старания А-Юаня, вскоре к нему присоединились и Лань Цзинъи, и Цзинь Лин. В итоге почти все проблемы образовательного центра удалось решить — там была вполне отлаженная система и четкий рабочий график, чего нельзя сказать о «Гусу Лань», где постоянно необходимо принимать новые решения и подстраиваться под потребности рынка и клиентов. Сичэнь не стал сильно лезть в дела брата и решил только несколько срочных задач. В «Облачных Глубинах» его заместительница уже вполне освоилась, и постоянное присутствие Лань Хуаня не требовалось. Теперь, когда Вэй Ин был наконец-то дома, а его брат начал нормально спать и есть, Сичэнь мог с чистой совестью отправиться к супругу. По приезду первым делом он направился поговорить с его врачами, но все они в один голос твердили, что лечение продвигается хорошо, и все идет по плану. Прогресс соответствовал третьей неделе лечения. Потом он пошел в столовую — было как раз время обеда, поэтому он с легкостью нашел Цзян Чэна за столиком. Остаток дня они провели вместе, и даже оба сходили на сеанс групповой терапии. Но когда пришло время общения Ваньиня со своим психотерапевтом, Лань Хуань пошел прогуляться по территории. Вечерело, поэтому все поляны заливал приятный фиолетово-оранжевый свет. На губах Сичэня блуждала легкая улыбка. Все постепенно налаживалось, поэтому настроение поднималось само собой. Он присел на каменный бортик одного из фонтанов и, наслаждаясь звуками успокаивающего журчания, водил рукой по воде. Он вспоминал, как Цзян Чэн помогал ему с малышами — Лань Дэю так понравилось играть с дядей Цзяном, что в итоге они потом не могли уложить его спать. А вот малышка Лань Мэйли последние дни часто засыпала на руках дяди Хуаня. За последнее время он так привык к присутствию в своей жизни маленьких детей, что теперь сильно скучал по ним. Ему все время казалось, что чего-то не хватает…***
— Можно? — постучался Сичэнь в дверь комнаты мужа. Был поздний вечер, и Цзян Чэн уже должен был вернуться в свою комнату. — Да-да, — Цзян Чэн сам открыл Лань Хуаню дверь и улыбнулся. — Проходи, — он отошел в сторону, пропуская Сичэня внутрь. — Как терапия? — поинтересовался он. Ваньинь странно передернулся. — Сегодня мы обсуждали… М-м-м… Не самые простые темы, — уклончиво ответил он. — Будешь чай? — предложил он. — Да, спасибо, — улыбнулся Лань Хуань и сел в кресло возле окна. Комнаты здесь были прекрасно обустроены: большие, просторные, с кучей мебели и даже небольшой кухонькой. Многие жили тут месяцами, поэтому здесь было все для удобства клиентов. Цветовая гамма комнаты была светло-бежевой — очень теплой и уютной. Цзян Чэн поставил чайник и в ожидании, пока тот закипит, стоял, прислонившись к столешнице спиной и скрестив руки на груди. Он был погружен в свои мысли и не замечал заинтересованного взгляда супруга. Поэтому Лань Хуань безнаказанно любовался Ваньинем — как же он красив… Ему так и хотелось прикоснуться к нему… Электрочайник щелкнул, выводя Ваньиня из этой странной задумчивости. Он заварил в чайничке листья молочного улуна и отнес его на столик, что стоял возле окна. Потом принес две небольших чашечки и поставил их туда же. Цзян Чэн опустился в кресло напротив мужа и снова погрузился в свои размышления. Лань Хуань улыбнулся и, оперевшись о подлокотник, положил подбородок на ладонь, с нежностью наблюдая за Ваньинем. Он успел по нему соскучиться и был рад даже просто посидеть в тишине рядом с ним. Прошло минут десять, когда Цзян Чэн потряс головой и сказал: — Прости, — он спешно разлил по чашечкам чай, — просто не могу перестать думать о последнем разговоре с врачом. Сичэнь взял в руки чашечку и прикусил себе язык. Он не должен ничего спрашивать — если Цзян Чэн захочет, то сам с ним поделится. Ваньинь тоже взял чашку и подул на чай. — Мы говорили о Яньли… — еле слышно сказал он. Лань Хуань сделал глоток ароматного напитка, не замечая, как сильно тот обжигал язык. Ему очень хотелось, чтобы Цзян Чэн наконец-то открылся ему. — До того, как я узнал о ее диагнозе — я никогда не думал, что увижу ее похороны. Сейчас я понимаю, что в каком-то смысле такая вероятность была всегда — она старше меня, и у нее всегда было весьма хрупкое здоровье… И все же… Я даже представить не мог, что когда-нибудь буду вынужден облачиться в белое и… — его голос сорвался, а руки задрожали. Чтобы это скрыть, он поспешно поставил чашечку на стол и сжал ладони в кулаки. — Ее диагноз стал для меня огромным потрясением. Но только сейчас я понимаю, что все дело было в злости… Я так злился на сестру за то, что она не заметила симптомы раньше и не обратилась ко врачу тогда, когда это еще было реально вылечить. Злился на себя за то, что сам ничего не замечал. На то, что заставил ее лечиться и не прислушался к ее словам. Что она послушалась и даже не держала на меня обиды, — он покачал головой. — В итоге я злился на всех и вся, в том числе на себя за свои чувства. Он на какое-то время замолчал. Лань Хуань же замер с чашечкой в руках и боялся даже дышать — лишь бы не спугнуть откровенность мужа. — И вместо того, чтобы как-то признать… смириться… и жить дальше, я просто подавлял все это внутри себя и заливал алкоголем. Глупо, да? — он обращался, скорее, сам к себе, поэтому Сичэнь продолжал молча слушать. — Цзинь Лин — частичка Яньли — ее единственный и любимый сын, но вместо того, чтобы сосредоточиться на нем — помочь ему пережить тяжелейшую в его жизни утрату — я предпочел игнорировать его. Даже не так — получилось, что скорее он поддерживал меня, чем я его… Лань Хуань не смог сдержать вздоха. Цзян Чэн был совершенно прав — во всем. — А ты, — Ваньинь так неожиданно посмотрел на мужа, что тот вздрогнул, — все время был рядом. Ни разу не бросил меня, всегда помогал и верил в меня. А я… — он закусил губу, не зная, что сказать. Хотя нет, он прекрасно знал, что должен сказать. — Лань Хуань, ты сможешь простить меня? Я приношу тебе свои искренние извинения за все, что случилось, — серьезно сказал он, не сводя аметистовых глаз с Лань Хуаня. Сичэнь и сам не мог объяснить себе свое странное оцепенение. Он не мог ни пошевелиться, ни говорить. — Лань Хуань?.. — Цзян Чэн растерялся и, склонив голову, с беспокойством поглядывал на любимого. Тот сидел, словно статуя, крепко сжимая в руках чашечку. Ваньинь поднялся на ноги и, забрав из рук Сичэня чашку чая и отставив ее в сторону, склонился над мужем. — Ты злишься на меня? Сичэнь несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя. Рассказ мужа и его честность тронули Лань Хуаня настолько, что он почувствовал, как по щекам медленно потекли слезы. Как же долго он ждал от него подобных слов… Но теперь, когда все было сказано, он совершенно не знал, как себя вести. — Ты можешь меня простить? За все? — повторил Цзян Чэн, ласково проводя рукой по щекам Лань Хуаня, стирая с его щек слезы. Все еще не в силах произнести что-либо вслух, Сичэнь просто закивал. — Знаешь, мне было намного легче жить, убеждая себя, что ты лучше меня, а я просто недостойное тебя ничтожество, — он грустно усмехнулся. — Но я понял, что так нельзя. Я хочу, чтобы ты тоже считал меня самым лучшим. Хочу, чтобы ты гордился мной. Я буду стараться ради нас — ради нашей семьи. Я готов на все ради тебя, — он наклонился еще чуть ниже, продолжая гладить нежную кожу супруга. — Цзян Чэн, — Лань Хуань перехватил ладонь мужа и поцеловал, — ты уже лучший для меня. Ты мой любимый, а значит, идеальный. Никогда не смей сомневаться в себе, хорошо? Ваньинь улыбнулся и, сократив расстояние между их лицами, поцеловал Сичэня в губы, чем сильно удивил его. Последнее время инициативы от Цзян Чэна ожидать не приходилось. Но этот поцелуй был очень нежным, аккуратным и даже немного боязливым. — Ты все еще любишь меня? — шепотом спросил Цзян Чэн, ненадолго отстраняясь. — Конечно. Не наступит тот день, когда я отвечу «нет», — уверенно ответил Лань Хуань. — Ты знаешь, что я тоже очень люблю тебя, да? — спросил он. Сичэнь коварно улыбнулся. — Можно, я скажу «нет», чтобы лишний раз это услышать? — он вопросительно приподнял брови. — Как насчет того, чтобы я просто показал тебе, как сильно тебя люблю? — предложил Цзян Чэн, садясь верхом на мужа. — Что? — опешил Лань Хуань. — Но… Ваньинь не дал Сичэню договорить и заткнул его поцелуем. Этот поцелуй был глубоким и страстным, но все равно неторопливым. Чувствовалось, что Цзян Чэн наслаждался каждой секундой происходящего. — Потрогай, — тихо сказал Ваньинь, прикусывая ухо любимого. Он взял руку Сичэня в свою ладонь и, медленно проведя ей по груди и прессу, опустился ниже. — Серьезно? — если бы Цзян Чэн не сидел на нем, то Лань Хуань бы, наверное, подпрыгнул от удивления. — Но как?! Когда?.. — Только что, — улыбнулся он. — Я просто почувствовал, что хочу тебя. Очень-очень хочу тебя. Настолько сильно, что, даже если ты будешь сопротивляться и откажешься, я просто тебя изнасилую! — шутливо сказал он, поднимаясь на ноги. Цзян Чэн задернул шторы на всех окнах и снова подошел к Лань Хуаню. — С меня причитается, — с улыбкой сказал он и потянул мужа на себя. Сичэнь был настолько в шоке от происходящего, что даже не сопротивлялся. Он и представить не мог, что терапия решит и проблему импотенции. Хотя это было логично — если причина была психологической, то проработка основных проблем могла помочь и с эректильной дисфункцией. Цзян Чэн нежно покрывал мокрыми поцелуями шею Лань Хуаня, одновременно с этим расстегивая его ремень и молнию на брюках. — Сегодня ты кончишь столько раз, сколько вообще возможно, — с придыханием сказал Ваньинь, избавляя Сичэня от штанов и отбрасывая их в сторону. — Я буду ублажать тебя до самого твоего дня рождения. В глазах Лань Хуаня мелькнул испуг. — Но он же завтра… — сказал он, позволяя Ваньиню опрокинуть себя на кровать. — Вот именно, — кивнул он, хищно улыбаясь. — А после полуночи я продолжу — иначе какой из меня муж, если я не подарю тебе пару оргазмов и минет на сорокатрёхлетие? Тебе, наверное, так непросто было все эти месяцы… — он залез на Сичэня и медленно расстегивал его рубашку. — Ты же не изменял мне? Мне не нужно беспокоиться о твоем заместителе? Лань Хуань немного приподнялся и чмокнул супруга в губы. — Про заместителей пока шутить рановато, — заметил он, улыбаясь. — И вообще — я специально нашел женщину постарше. Поверь мне, она меня абсолютно не привлекает. В отличие от одного сексуального брюнета, — сказал он, снимая с мужа темно-фиолетовую рубашку. — Кто он? Номер его страховки, и я избавлюсь от него раз и навсегда, — игриво сказал он, прикусывая шею мужа. — Боюсь, тогда ты сделаешь меня вдовцом, а я еще слишком молод для подобного! — ответил Лань Хуань, заставляя Цзян Чэна снять штаны. — А знаешь, если ты думаешь, что в ближайшие дни сможешь ходить, то очень ошибаешься… — он ухмыльнулся. — Это угроза? — Цзян Чэн приподнял одну бровь. — Нет, пока что только флирт, — усмехнулся Сичэнь. — Но я постараюсь сделать так, чтобы твой оргазм был настолько сильным, чтобы твое тело запомнило это и больше не устраивало забастовок. — Но только сначала я, — Цзян Чэн с силой толкнул Лань Хуаня спиной на кровать и резко снял с него трусы, чудом их не разорвав. Не мешкая ни секунды, он взял в рот член мужа. Сегодня ночью он не позволит Сичэню уснуть.***
Субботнее утро Лань Хуань с трудом разлепил глаза. Он чувствовал себя побитым и уставшим, но безумно счастливым. Прошлая ночь однозначно войдет в его личный топ — Цзян Чэн не врал, когда говорил, что будет ублажать его всю ночь до утра — они на самом деле заснули только часам к пяти, даже не сумев доползти до душа. Просто обессиленно провалились в сон, не выпуская друг друга из объятий. Сичэнь даже сбился со счета, сколько именно раз он кончил — может, эти месяцы ожиданий того стоили? Он посмотрел на вторую половину кровати — на ней сладко спал его возлюбленный. Его прекрасный, безупречный и чертовски привлекательный муж, который заставил его пережить такое, что ему даже не снилось! — Ты прожжешь во мне дыру! — недовольно пробурчал сонный Цзян Чэн, не открывая глаз. — Прости, — улыбнулся Лань Хуань, — просто я так счастлив, что не знаю, куда себя деть! — честно сказал он и прижался к Цзян Чэну. Ваньинь приоткрыл один глаз и тоже заулыбался. — Я смотрю, кому-то не хватило ночи? Намек понят! — сказал он и вылез из кровати, потянув за собой Сичэня. — Что?! Ты куда?! Мне всего хватило! Честно! Ты просто ходячий секс! Я сдаюсь! — смеялся он. — Нет-нет, я тебе не верю! И вообще — что за день рождения, если утро не начинается с оргазма? — спросил Цзян Чэн, заталкивая супруга в душевую кабину. Лань Хуань, опьяненный счастьем, не мог перестать смеяться. — Серьезно? Откуда взялось такое правило? — Хм, — он притворно задумался, — отсюда! — он показал пальцем на свою голову. — Но отныне — это закон! Я хочу, чтобы ты всегда просыпался таким — счастливым, довольным и улыбающимся. И не только в день рождения! Каждый день! — Это значит, что каждое мое утро будет начинаться с оргазма? Знаешь, я ведь могу и согласиться! — сказал Лань Хуань, прижимая мужа к стенке душевой. Вчера все случилось так неожиданно, что он позволил Цзян Чэну водить, но сегодня его прежний настрой вернулся, и он был не готов отдать Ваньиню бразды правления. — Все, что попросишь, — Цзян Чэн прикусил Лань Ханя за губу и включил теплую воду. Лучше утреннего душа может быть только утренний душ с мужем и минетом.***
— Серьезно?! — не выдержал Цзян Чэн. — Ты в курсе, что в буквальном смысле улыбаешься с самого утра! Меня начинает это пугать! — Прости! Ничего не могу с собой поделать! — честно ответил Лань Хуань, не переставая улыбаться. Он вел машину — до квартиры брата оставалось ехать всего минут десять. — У меня, знаешь ли, самый замечательный муж — он делает меня настолько счастливым, что я просто не могу не улыбаться! Ваньинь смущенно хмыкнул и отвернулся к окну, скрывая свои покрасневшие щеки. Он как никто был рад слышать нечто подобное! День рождения Сичэня решили отмечать в квартире Ванцзи по нескольким причинам: во-первых, им хотелось отметить этот праздник в чисто семейном кругу — со всеми детьми включительно, а во-вторых потому, что Вэй Ину и А-Дэю пока что не рекомендовались лишние передвижения. Усяню поездки в машине без специального медицинского воротника вообще были противопоказаны. — Спасибо тебе за вчера, — сказал Лань Хуань. — Знаешь, я и так понял, что ты мне благодарен — не нужно это проговаривать! — буркнул Цзян Чэн. Сичэнь тихонько рассмеялся. — Я не о том. За это я тебе, конечно, тоже благодарен, — он повернулся к любимому и, ненадолго отрываясь от дороги, подмигнул ему, от чего тот закатил глаза. — Но я говорил о том, что ты мне рассказал. Мне приятно, что ты поделился со мной своими переживаниями, — его голос был полон эмоций. — Это было очень важно для меня. — Ты же снова не расплачешься? — спросил Цзян Чэн, пряча за грубоватыми словами свое смущение. — Нет, — улыбнулся Сичэнь, — но если ты снова меня там укусишь, то могу, — подколол он. — Это было случайностью, говорю же! — вспыхнул Ваньинь. Его лицо было красным от стыда. Вчера в порыве страсти он один раз нечаянно пустил в ход свои зубы в не самый подходящий момент. Лань Хуань снова засмеялся. Ничто не могло испортить ему настроение. — Да ладно тебе! Это только добавило процессу пикантности! — усмехнулся он. — Заткнись! — буркнул он, скрестив руки на груди. — И я тебя люблю, — сказал Сичэнь, посылая воздушный поцелуйчик.***
— Ванцзи, можно тебя на секунду? — позвал Цзян Чэн, заглядывая в спальню. Они приехали на квартиру младшего Ланя, и подготовка ко дню рождения шла полным ходом. Вот только Лань Чжань все равно при первой же удобной возможности сбегал в спальню проведать мужа и узнать, не нужно ли ему чего. — Мгм, — сказал Ванцзи и встал с кровати. Они вышли в коридор, и Лань Чжань спросил: — Что такое? Опять хочешь извиниться? Когда Цзян Чэн видел Лань Чжаня в прошлые разы, он постоянно извинялся за случившееся с малышами, все еще чувствуя себя виноватым. — Я уже сказал, что стоит оставить эту тему. А-Дэй идет на поправку — сегодня ему сняли гипс и поставили детский ортез, так что он уже понемногу может двигать ногой, — добавил Лань Чжань. Это было правдой. Врач хотел сделать это на следующей неделе, но А-Дэй так просил поскорее избавить его от гипса, что, получив доплату за прием на выходных, врач все-таки поддался на уговоры. Рентгены малыша были хорошими, кальций он тоже принимал регулярно — ему нравилось, что он с привкусом апельсина — так что небольшой перелом быстро заживал. — Нет, я не об этом. Но я очень рад, что Лань Дэю лучше, — он невольно улыбнулся. За последнее время он успел привязаться к ребятне. — Я хотел попросить тебя об услуге. — М? — Я подготовил кое-что в подарок Лань Хуаню, но мне нужно это распечатать. Могу я воспользоваться твоим принтером? — спросил Цзян Чэн. — Мгм, — кивнул Ванцзи. — Идем, — он привел Ваньиня в свой домашний кабинет. Включив компьютер, принтер и показав, куда нажимать, он спросил: — Тебе нужно что-то еще? — Э-м, — Цзян Чэн слегка покраснел, — может, у тебя есть несколько пустых папок? И пара минут? У меня есть несколько вопросов. — Мгм.