***
Черные глаза встретились с серебряными и желтыми. — Какие новости, Люпия? — Дитя Луны пока не готова к тому, чтобы ее забирали. Люпия, Волчица, первый генерал Королевы Призраков, приняв свой истинный облик, изогнулась так, словно ее спина была сотворена не из плоти и костей, а резины. — Это мы и так поняли, — отрезала женщина с голубыми глазами, после чего хихикнула и прикрыла рот тонкой, чешуйчатой ладонью. Глаза Волчицы сузились, и из ее глотки донеслось угрожающее рычание. — А вторая? — поинтересовался другой голос из темноты. Серебряные и золотые глаза заблуждали по тени, но не уловили там ничего, но над их головами послышался едва различимый шелест крыльев. — Я послала за ней мою последнюю ищейку, но ее хранители оказались слишком сильны. — Слишком сильны? — опасливо сверкнули серебряные глаза. — Быть не может — их же всего двое. — Они могущественны, — повторила Люпия. — Поэтому я сама отправлюсь за ней. Серебряноглазая девушка прыснула. — Успокойся, Ангула. Тени растаяли, и перед ними появилась женщина, чьи бездонные, почти бесцветные глаза, подобно сточной клоаке, хранили глубину времени и самого космоса. Волчица и Мурена предпочли не встречаться с ней взглядом. — Королева сказала свое слово — она не пошлет своих лучших посланников, ее истинных представителей, если только мы не выполним задание быстро и без заминок. Нам нужны обе — Дитя Руин и Дитя рождения, чтобы они вновь смогли воссоединиться с ней, чтобы королева вновь смогла почувствовать себя единой. Люпия и Ангула послушно склонили головы. — Рождение, жизнь, смерть, — в унисон произнесли они. — Богиня охраняет их всех. — Ступайте, — скомандывала Корвус, укрываясь своей перьевой накидкой на спине, словно тенью. — Люпия, если мы не сможем выполнить задание… — Люпия замешкалась, и до нее донеслась речь старшей женщины. — Ангула заменит тебя на этом задании, а королева прознает о твоей ошибке. Люпия вздрогнула, но поспешно отвела взгляд — ей не хотелось, чтобы Мурена почувствовала ее страх.***
Нить… Враг… Кристалл… Прошлое… Настоящие… Судьба… Предначертание… Ами не прекращала размышлять об одном и том же снова и снова — когда она проснулась, когда чистила зубы, когда завтракала, пока шла на занятия… Она явно что-то упускала, но никак не могла понять — что именно? Что-то не сходилось, так что же? — Привет, Ами. Спина Ами мгновенно напряглась — она знала этот голос, от которого, по нескольким причинам, по ее спине бежал холодок. Робко, но с мужеством, она развернулась. Там стоял улыбающийся Зой, который выглядел поразительно непохожим на себя. Вместо новомодных и выглаженных вещей, в которых он всегда выглядел необычайно привлекательно, на нем была одета посредственная для студента одежда, причем его рубашка оказалась немного измятой, а на джинсах красовалось какое-то пятно. — Не знала, что ты носишь очки, — брякнула она прежде, чем подумала. Зеленые глаза немного нахмурились за квадратными линзами. — Ну, да, иногда ношу. — У тебя синяк? — спросила она потрясенно. На одно очень короткое мгновение, которое Ами чуть было не пропустила, улыбка Зоя снова превратилась в его фирменную хитрую ухмылку. — Ага, сцапался с макакой. Слушай, мне пора в класс, но я просто хотел отдать тебе это — ты забыла его в квартире Мамору. Он протянул ей калькулятор, и Ами, которая оказалась в замешательстве от его спокойного, а от того непривычного, поведения, протянула ладонь и взяла предмет. — Спасибо. Она приготовилась к ожидаемому проявлению его чувств (жаркому объятию или хватке на руке, или, в крайнем случае, пламенной речи), но, к ее удивлению, Зой весело улыбнулся и сказал: -Всегда пожалуйста. Увидимся. И… это все. Он развернулся на каблуках и отправился в класс, а Ами так и смотрела на его спину, пока он не скрылся за дверями класса в конце коридора. — Я не сплю? — задумалась она. Зой, который постоянно лип к ней. Зой, который и понятия не имеет о понятии самоконтроля. Зой который… который… заявился с фингалом под глазом? Зой вел себя так, словно они были не больше, чем друзьями, или даже знакомыми. Не стукнулся ли он, часом, головой? Ами облегченно и глубоко вздохнула: какова бы ни была причина в столь резкой смене поведения, теперь она сможет дышать спокойно. Только вот почему она чувствовала себя… разочарованной?***
Рей вобрала в легкие воздуха, изо всех сил стараясь не закричать. Дома творился полный бедлам — ее дедушка заболел, и потому капризничал, а со вчерашнего дня обе девочки свалились с простудой. Разумеется, в это чудесное, прекрасное и изумительное время какой-то идиот решил позвать ее на свидание. — Я весьма польщена, — соврала она сквозь стиснутые зубы этому балбесу, — но я очень занята, да и вообще не заинтересована в свиданиях, так что… — Но я просто подумал, что мы могли бы выпить чашечку кофе… Огромные карие глаза с мольбой посмотрели в аметистовые, но те не поддались и на йоту. — Простите, но… — Рей-иии-сааан! Сквозь тяжелый кашель раздался тонкий голосочек. Взволнованный взгляд вновь вернулся к Рей, но она решила попросту захлопнуть дверь перед его носом. — Если бы ты только впустила меня… Она развернулась, а он последовал за ней, и как-то так сложилось, что ее рука соскользнула с ручки двери, а его нога — со ступенек, и таким образом Рей и незнакомец тяжело ударились о ступеньки храма. В защиту парня стоит сказать, что он молниеносно вскочил и протянул ей руку, но Рей, больше из-за боли, нежели из-за раздражения, отпихнула ее. — Нужна помощь? — донесся до них голос, который звучал жестче и резче, чем обычно. Молодой парень поднял голову, чтобы встретиться глазами с ясным, но весьма прохладным взглядом внушительно выглядящего мужчины. — Она просто… я просто, — промямлил он на английском. — Не требуется ничего объяснять, — ответил Джейд на японском с неискренней улыбкой. — Я вижу, что ситуация оказалась неловкой для вас обоих. К его удивлению, Рей не бросила никакой колкости, и даже не фыркнула. Его глаза сузились, и инстинкты взяли вверх. Одним быстрым и ловким движением он помог молодому парню подняться, после чего отправил его в сторону выхода, подальше от Рей. Казалось, что молодой человек хотел возразить, но буравящие взгляды Фобоса и Деймоса остудили его пыл, и он пошел прочь. Джейд внимательно наблюдал за Рей несколько секунд, после чего присел на колени рядом с ней. — Ты ушиблась? — его голос звучал нарочито тихо и поразительно мягко. В качестве ответа, Рей заправила прядь волос за ухо и отвернулась, но от него не укрылся влажный блеск в ее глазах, и с помощью очередного быстрого движения он закинул ее руку за свою шею, а другую свою руку просунул ей под колени, поднимая ее с земли. — Что это ты делаешь? — зашипела она, готовая начать перебранку на пути к храму. — Помогаю. Он опустил ее на подушки и позволил ей привести себя в порядок, отправившись за льдом. Через минуту он вернулся со льдом, обернутым в кусок ткани, и стоило ему дотронуться компрессом до ее ноги, она отпрянула. Он положил мешок на пол рядом с ней и тихо вздохнул. — Рей. Против своей воли, она посмотрела в его глаза, где, к ее удивлению, она обнаружила смесь терпения и раздражения: точно такой же взгляд часто можно встретить у родителей непослушных и своевольных детей. И тогда, увидев его взгляд, полный смирения и спокойствия, ей больше не захотелось спорить. Она тихо вздохнула, а он улыбнулся сам себе от удивления. Из другой комнаты раздался кашель, прервав их контакт: Джейд оглянулся, после чего вновь посмотрел на Рей. — Девочки заболели? Рей кивнула. — Простыли. Сейчас им нужно принять лекарство от кашля. Она начала подниматься, но он аккуратно надавил на ее плечо. — Я позабочусь об этом. Где оно? Она открыла рот, чтобы возразить, но непереносимая усталость оказалась сильнее нее. — В шкафу, рядом с холодильником. Он вновь покинул комнату. Рей подождала, пока он ушел, после чего откинулась на подушки и вытянула ногу, позволяя себе расслабиться. Холодный компресс, который он приготовил для нее, помогал снять боль в ноге, но ее сердце и голова продолжали ныть. Она очень устала постоянно беспокоиться — о дедушке, о девочках, Усаги, новом враге, ее отце. И… о Джейде. В какой-то момент она даже расплакалась, но даже не осознала этого, пока Джейд не притянул ее голову к своему плечу, разглаживая ее волосы. Она хотела отстраниться, но сил у нее не нашлось. Она издала тихий вскрик, когда его щека прижалась к ее лбу, но он отстранился и посмотрел на нее. — Ты вся горишь, жар-птица, — прошептал он. То ли из-за прозвища, то ли из-за тона, которым оно было произнесено, то ли из-за лихорадки, но щеки Рей раскраснелись еще сильнее. — И как давно это длится? Ей не требовалось спрашивать, что именно он имел в виду — он всегда был слишком проницателен. До зубного скрежета. — Давненько. Он не отнимал рук от ее лица. — Теперь все хорошо. Ты же это знаешь, правда? Он смотрел в ее глаза, блестящие от слез и температуры. Бледная и ослабевшая, она все еще старалась выглядеть сильной рядом с ним. — Правда? — прошептал он, притягивая ее лицо ближе, пока их лбы не соприкоснулись. — Теперь я здесь. Такие простые слова. Когда она позже вспоминала этот момент, она оказалась крайне поражена тому, как чуть не потеряла в тот момент контроля над собой — так сильно ее тронули его слова. Она позволила своей голове упасть на его плечо, но только лишь на мгновение, чтобы сделать вдох, но он понял, что значил этот жест. Он нежно поднял ее голову за подбородок и погладил ее по голове. — Давай же, — сказал он. — Настало время и тебе отправиться в кровать. Он притянул ее к себе и подхватил на руки, чтобы отнести в ее спальню. Он принес ей то же лекарство и стакан воды, не забыв про подушку для ноги и пакетик со льдом. — Теперь ложись и спи, как славная девочка. Она собрала в себе силы, чтобы оскалиться, а он лишь засмеялся в ответ. — Джейд. Он выждал некоторое время, чтобы на его лице перестал отражаться неописуемый восторг вызванный тем, что она произнесла его имя (причем не от злости и не в суе), после чего развернулся к ней. — Спасибо. Она одарила его слабой улыбкой — первой за все то время, что он знал ее, и он поклялся сохранить этот образ в том уголочке его сердца, где хранятся самые ценные воспоминания. Спи крепко, Жар-птица. Он аккуратно закрыл за собой дверь. Оказавшись в коридоре, он стянул с себя свитер и приступил к делу — предстояло убраться в храме.***
Нолан, нахмурившись, уставился на свой телефон так, словно тот нанес ему самое жесточайшее оскорбление. На самом деле, ему позвонил Джейд, который сообщил, что не может пойти с ним на выставку «Сады и храмы», сославшись на то, что ему, дескать, «надо следить за домом», что бы это ни значило. Нолан хмыкнул. Затем нахмурился. Его голова все еще раскалывалась от агрессивных ударов Зоя (а если точнее, то от его худосочных, но острых, как бритва, костяшек). К счастью, на Нолане оказалось намного меньше синяков, хотя его губа и была рассечена, а рядом с глазом красовалась царапина, которую пришлось прикрыть пластырем. Он засунул телефон в карман, после чего, не вынимая первой руки, засунул в другой карман вторую. И что ему теперь делать? Словно желая ответить на его мысли, кто-то постучал ему по плечу, от чего от развернулся, и тут же замер на месте, когда встретился с изумрудным взглядом. — Привет, Нолан. Нолан попытался открыть рот (безуспешно), но с третьей попытки все же сумел выдавить из себя некое подобие звуков. — Кино-сан! Макото улыбнулась. — Ты казался немного… задумчивым. Надеюсь, я не помешала? — Нет! — он прочистил горло. — Вовсе нет, я… — Что случилось с твоим лицом? Тон Макото кардинально поменялся, пока она изучала его лицо. — Э… Я… Немного поцапался с другом. Неожиданно, она рассмеялась — ярко и звонко. — Сложно представить человека, который решит ввязаться с тобой в драку. Добровольно, по крайней мере. Он улыбнулся, но тут же нахмурился, когда от натяжения из его рассеченной губы пошла кровь. — Ой! Прежде, чем кто-либо из них понял, что они делают, Макото приложила носовой платок к его губам, а он положил свою ладонь на ее руку. Они тут же отпрянули друг от друга. — Прости! — Что ты, все нормально. — Вот, — она вложила платок в его руку. Он посмотрел на него, а затем приложил ко рту. — Я его изгваздаю, — заметил он. — Ничего страшного — я его постираю. Они смущенно отвели взгляд друг от друга. — Что ты тут делаешь? — наконец смог спросить он. Она пожала плечами. Вообще-то, я искала тебя, потому что хотела узнать, каково это, когда ты кого-то любишь, хотя как бы и не любишь, поэтому забудь про свои чувства и доступно объясни мне все это. Хотя, идея так себе, рассудила она. — Просто направлялась в магазин. А ты? — Должен был встретиться с Джейдом, но он не придет. — Как жаль. — Да. Идиот! завопил его внутренний голос. Сделай что-нибудь! Сейчас же! — Может быть, — начал он, кашлянув на всякий пожарный, — ты бы хотела… Ну… Гхм… Если ты, конечно, не занята… — О, — моргнула она. — Ну… Немного времени у меня есть. — О, отлично. Так они и стояли в полной неловкости, старательно пытаясь побороть желание взглянуть друг на друга. — Давай пройдемся, — предложила она наконец, и, расслабившись, он последовал за ней, все еще прижимая ее платок к губе. Он украдкой глубоко втянул носом воздух, пока она не видела — она пахла дождем, розами и землей, и он тихо вздохнул — все в точности так, как он помнил. Однажды, в один из похожих дней, они также прогуливались вдоль моря неподалеку от Золотого дворца, где их никто не мог заметить. Ее медные волосы были распущены и развевались позади нее, и прекрасно контрастировали с белоснежным платьем, а море переливалось рекой из золота и благородного зеленого оттенка — точно такого же, как и ее глаза. — Нолан? Он моргнул. Она поймала его взгляд на себе, а ее щеки стали пунцовыми. — Прости… Я просто задумался кое о чем. — О чем? — Старые воспоминания. Именно этих слов она и ждала. — Старые воспоминания? Он не упустил смыслового ударения в ее словах. — Однажды, мы провели день у моря, — ответил он, и взгляд его устремился куда-то вдаль. — Мы прошли вдоль и поперек все побережье, и на это у нас ушло полдня. — Мы, должно быть, сильно проголодались. Ее смех прервал его размышления, и он улыбнулся ей. — Верно, но, к счастью, еды было в достатке. Тогда как раз проходило празднование — бал-маскарад, если быть точным. Твой любимый тип бала. Он многозначительно посмотрел на нее, и она покраснела, но не отвела взгляда. — Я люблю вечеринки и праздники, — тихо подтвердила она. — Но наряжаться не люблю. — Жаль. — Расскажи мне о том дне. Они стояли в полном одиночестве неподалеку от берега реки. Большинство посетителей парка предпочли удалиться вглубь, где могли устроить пикник или поиграть во что-то — таким образом, никто не мог их подслушать. Он опустил взгляд на воду и произнес: — Принцесса посетила тот бал совместно с принцем. Это стало возможным благодаря тому, что все носили маски. Вы воспользовались лунными технологиями, чтобы скрыть свои личности, хотя вас и так бы никто не узнал, но ты очень любила переодевания — тебе нравилось притворяться другим человеком. Макото, словно зачарованная, наблюдала за его поразительно знакомым лицом. Нолан говорил медленно, и туман в ее голове словно начал рассеиваться. — Ты была в платье, которое я подобрал для тебя (тогда ты впервые позволила мне сделать это). Оно было темно-зеленым, практически черным, и с бантами на шее и в волосах ты выглядела словно распустившаяся роза. Ты еще спросила меня, существуют ли зеленые розы, но когда я ответил, что в природе таких не бывает, ты ужасно расстроилась. Поэтому я провел месяцы, экспериментируя с белыми розами и зеленой краской. Он неожиданно тихо засмеялся, вглядываясь в гладь реки, на которой отражались его собственные мысли. — Замок сиял в тот день — так ты сказала мне, когда я вел тебя вниз по лестнице. Ты и сама сияла — роза была и вполовину не так красива, как предполагалось, но она все равно тебе понравилась, и ты целый день не выпускала ее из рук. И мы танцевали — я старался не спускать глаз с остальных, и с принца. Я сказал тебе, что тебе нельзя танцевать с кем бы то ни было еще, иначе они узнают тебя… Но на самом деле… Я хотел, чтобы ты оставалась со мной. Его сознание словно перенеслось в ту ночь, и он стоял, полностью погруженный в свои мысли. — Когда я впервые встретил тебя, ты танцевала под ливнем, а рядом бушевали молнии. Я подумал, что ты богиня — а именно ее я искал на протяжении долгих лет. Я спросил тебя об этом, а ты ответила «Не совсем». Столь естественная, простая фраза, которая разрушила одно заклинание, но, видимо, создала новое — наверняка я не знаю, и, вероятно, не узнаю никогда. Но я обрадовался тому, что ты вовсе не богиня, пусть это и означало, что мне больше не суждено встретить подобную. Ты была лучше, чем божество. Ты была… Он хотел развернуться к ней, но обнаружил, что она уже стояла напротив него. — Настоящей, — закончил он. Он моргнул. Ее глаза, смотрящие на него, были чисты, печальны и серьезны, и так не похожи на нее, но, в тоже время, похожи на ту нее, которую он помнил. — Да. — Ты помнишь, что случилось после? Они перешли на шепот, хотя рядом не было ни души. — В ту ночь? Она кивнула, но не отвела взгляда — она обнаружила, что может с легкостью управлять им. — В ту ночь… — повторил он, но выглядел явно потерянным. — В ту ночь, — мягко произнесла она, — Ты взял меня за руку, провел на балкон и показал мне луну. Тогда я впервые увидела ее такой, а ты посмотрел на меня и сказал… — «Юпитер», — прошептал он. — «Я бы хотел, чтобы ты стала розой», — Нолан не спускал с нее глаз, а прошлое и настоящее смешивались воедино. — Я спросила «почему?», — продолжила она, медленно беря его за руку. — А ты сказал… Нолан облизнул губы, не осмеливаясь продолжить, но ее взгляд отдал команду закончить предложение. — Потому что… тогда бы… я смог бы оставить тебя. Слова повисли между ними на несколько мгновений, после чего Макото потянулась к нему и нежно и легко поцеловала его разбитую губу. Для Макото воспоминания вернулись подробно палящему солнцу, которое прогоняет утренний туман — стоило Нолану заговорить, как все сложилось воедино. Не осталось ни страха, ни беспокойства. Поцеловав его, она не смогла не задуматься, чего она вообще так боялась? В конце-концов, она ведь всегда это чувствовала… Когда Нолан открыл глаза, перед ним открылось настоящее — стоял день, а не ночь; пели птицы, призрачная музыка больше не играла, а поблизости не шуршали платья и не мелькали маски. Перед ним стояла лишь настоящая Макото, которое наблюдала за ним с удивлением и нежностью. — Я, в самом деле, скучала по тебе, Неф. Он моментально решил, что существовал лишь один возможный ответ на подобное заявление, поэтому он наклонился к ней, но оказался остановлен аккуратным пальчиком на его губах. — Рана на губе треснула. Он нежно, но уверенно, убрал ее палец и выдохнул: — А мне все равно.***
Сецуна стояла напротив хорошо освещаемого парижского отеля, который находился всего в трехсот метрах от Елисейский полей. Ночной воздух оказался прохладным и немного влажным, поэтому она сильнее закуталась в свой длинный плащ. Услышав голоса, она развернулась к отелю, откуда, сквозь крутящиеся двери, показались две высокие фигуры, за которыми бежал маленький человечек. Сецуна улыбнулась. — О, вот ты где, — восклинула Харука. — Уж не знаю, как тебе удается так быстро перемещаться… — Мы рады тебя видеть, — прервала ее Мичиру. — Но твое сообщение оказалось немного… пугающим. — Да. — Сецуна-мама! Хотару прорвалась сквозь Харуку и Мичиру и оказалсь в подле Сецуны, которая крепко обняла ее. — Как ты поживаешь, светлячок? — Обожаю Париж! — радостно улыбнулась та. — Правда? — Сецуна не смогла сдержать ответной улыбки. — Он потрясающий! Харука-папа привела меня посмотреть гонки, а мама сводила меня в Лу… Лу… в музей. — Замечательно. — Я бы могла остаться здесь навсегда — тут очень красиво! — Я рада видеть, что ты прекрасно проводишь время. Значит, никаких приключений? — Ну, нам пришлось сжечь какую-то собакоподобную тварь, но… Лицо Сецуны моментально напряглось. — На вас напали? — Ага, но мы расправились с ней меньше, чем за секунду. Уверенная улыбка Харуки испарилась под мрачным взглядом Сецуны. — Она что-нибудь сказала? Хоть что-нибудь? — Ничего выходящего за рамки — что-то навроде «умрите, сейлор воины!» или типа того. — И это все? — Сецуна, к чему ты клонишь? — Мичиру притянула Харуку ближе к себе. — Я не уверена… Остальные… В общем, появился новый враг, с которым нам еще не приходилось сталкиваться. — Расскажи нам. Сецуна взглянула на троих сенши с равной степенью серьезности. Ей нравилось проводить время с остальными девочками, особенно учитывая их юношеское веселье и крепкую дружбу, но эти трое всегда являлись ее истинными соратниками. С ними она всегда могла разделить то, что никогда не сможет разделить с остальными. — Две недели назад собакоподобный монстр объявился в зале игровых автоматов Мотоки, и он оказался сильнее прежних врагов молодых воинов. Но, когда они почти одолели его, монстра убил его собственный хозяин. — Я не понимаю. — Как и я, — вздохнула Сецуна. Харука провела ладонью по задней стороне шеи, чем выдала собственное беспокойство. — Монстр как раз сообщил им, что пришел за Усаги и за кем-то под именем Дитя Руин. Мичиру и Харука придвинулись ближе к Хотару. — И что она хочет вернуть их на свое законное место подле «Королевы Призраков». — Так, кто или что это за чертовня? — Понятия не имею. Сецуна покачала головой. — Я никогда не слышала о ком-то с этим именем. — А как звали ту ведьму, которая сражалась с ребятней до того, как мы их встретили? Королева Шерилл? Или что-то такое… — Берилл была смертной, а эти твари… создания… нечто большее. Рей думает о том, что они могут быть бессмертными. Все оказались обескуражены данной новостью. — В смысле, бес… бессмертными? — отозвалась Хотару. — Бессмертными на подобии Серебряного Токио? — ошарашенно уточнила Харука. — Полагаю. — Что понадобилось от нас бессмертным созданиям? — Я не знаю. Или, что еще хуже, не помню. — Ты меня запутала, Сец. Темноволосая женщина развернулась к фонтану-каскаду. — После нескольких разговоров с Ами, я осознала, что эти создания не похожи на тех, кто бездумно охотится за кристаллом, и, вероятно, они действительно те, кем представились. И они в самом деле верят, что Усаги и Хотару когда-то принадлежали им. — Но что это зна… — Есть вероятность, что все это часть чего-то более масштабного и глобального, чем мне показалось изначально. А уж факт того, что я, которая помнит все, не помню их, не может… — Не напрягать, — закончила Мичиру. — Загадки на загадках, — пробормотала Хотару. Харука посмотрела на нее сверху-вниз и погладила ее по голове. — Твои слова, малышка. Долгий и протяжный вой сотряс воздух.